Феодор Студит - Преподобный Феодор Студит. Книга 3. Письма. Творения гимнографические. Эпиграммы. Слова
Итак, средство врачевания вашего, предписанное святейшим архиепископом, пусть соблюдается в точности. Мы же увещеваем и напоминаем не обращаться опять назад и не увлекаться в пагубную подозрительность теми или другими признаками. Ибо довольно и прежнего, после которого мы должны постоянно сокрушаться и скорбеть, плакать и рыдать, что, тогда как подобные нам братия, как орлы, вознеслись на высоты исповеданием, мы удерживаемся сетью ереси; и тогда как они терпят гонение, мы остаемся дома; и тогда как они мученически подвизаются, мы сделались отступниками рукою и устами, если не сердцем; и тогда как другие заключены в темницы и мучаются голодом, мы живем в спокойствии. Как же не трогаться этим и не плакать об этом? «Как я буду, – говорит Василий Великий, – вместе с Иовом, не приняв какой-либо скорби с благодарностью? Как я буду с кем-либо из святых, не проводив жизни по следам их?»[1585].
(821) Смотрите, братия, какие ужасы, какое расстояние. Какая, говорит Господь, польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? (Мф. 16:26). Не Господний ли это голос? Будем же бояться и трепетать и относительно прежнего будем просить прощения, а в будущем станем ходить прямо, отнюдь не преклоняясь и не хромая на оба колена, по Писанию (см. Евр. 12:13), но шествуя праведно по заповедям Божиим, соблюдая веру чистою, жизнь безукоризненною, чтобы нам наследовать не поля и виноградники и смоковницы и прочее, относящееся к временной и тленной жизни, но обетованные блага, жизнь вечную, Царство Небесное. Никто пусть не думает и не говорит, будто для противоположных дел бывает несогласное с ними воздаяние.
Мир вам, братия в Господе, имейте мир между собою, молитесь о нас, грешных[1586], утешайтесь.
544. К Иосифу, игумену Керамейскому (II, 210)[1587]
[Col. 1633] Еще прежде прибытия доброго Сергия мы слышали о вашей печали по блаженном митрополите, почтеннейшие братия; и сколько мы сетовали, прибавлю, и плакали, знает Ведущий тайное (ср. Мф. 6:4). Ибо это был отец ваш и наш и верный друг, чего все ищут и редко находят. О, как пал непоколебимый столп Церкви? Как погас свет находящихся во тьме и ваш ближайший светильник? Умолк сладкоречивый язык, отлетел благоразумнейший ум, не стало опоры веры, защитника церквей, медоточивого слова, убедительного голоса (822) и всего прекрасного, что воспевается и известно об этом муже. Мы стали (говорю не о вас только, но и о целом обществе православных) сиротами от предшествовавших лишений. Прежде отошел этот блаженный отец; за ним последовал другой; затем отлетел еще другой; почти все светила верных закатились и остались весьма немногие. Сетует небо, покрываясь облаками, сетует еще более Церковь ныне, лишившись звезд своих. Впрочем, Солнце правды (Мал. 4:2) приняло эти здезды[1588], блаженно кончившие жизнь, а Само Оно обещало быть с нами до скончания вежа (Мф. 28:20). Итак, хотя настоящее печально, но, с другой стороны, оно и радостно по надежде, что мы имеем в отцах наших защитников пред Богом, свыше взирающих на нас милостиво и преклоняющих на милость к нам благость Его.
Наконец, надобно обратить речь к вам. Вы, братия, не оставленное без призрения стадо. Добрый архипастырь ваш[1589], соименный блаженному апостолу Петру, уже вразумил и научил вас, еще при жизни своей поставил игумена над вами, устроил всё нужное и, целый год преподавая назидательные беседы, как бы отходя ежедневно, усовершил каждого из вас; желательно, чтобы дела не пошли иначе, по трудности времени, но чтобы как он устроил, так и оставались и вы, и они; и даже если они пойдут напротив, вы поэтому не изменяли бы истине, но, как и он заповедал письменно, считали бы все за сор ради Христа (ср. Флп. 3:8) и не предавали веры и истины.
Каков начальствующий, таковы и подчиненные.
Это надобно сказать всем вам, а особенно тебе, господину игумену, ибо каков начальствующий, таковы обыкновенно бывают и подчиненные. Мы уже однажды оыли увлечены в общение с еретиками, (823) по привязанности к вещам видимым; не будем же, умоляем и напоминаем, [Col. 1636] опять ради монастырей, виноградников, маслин и смоковниц, которые и мы, подобно отцам нашим, скоро оставим (и оставим навеки)[1590], изменять обету и осквернять себя общением с иноверными, взирая на окружающие дурные примеры. Не это предстанет нам на помощь во время смерти, в час Суда, но чистая совесть и неукоризненная жизнь. К этому мы увещеваем вас, не желая, чтобы вы терпели бедствия, но как братья братьям стараясь подать помощь по повелению заповеди. Мы сочувствуем и сострадаем господину Григорию, духовному нашему брату, находящемуся уже в маститой старости и такому мужу, каким вы знаете его, и в отношении к плотским обязанностям, и по духовным доблестям, что он с христоподобным смирением решился [лучше] потерпеть всё, нежели сделать что-нибудь вопреки отеческим постановлениям.
Да будет дарован вам мир Божий, о котором Он возвестил святым Своим апостолам, возносясь на небеса (см. Ин. 20:21), равно как и взаимная любовь. По тому, говорит Он, узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин. 13:35). Благодушествуй, господин игумен, и господин Григорий, и затем каждый из следующих, все ободряясь от печали и проходя как бы новый путь, ваш духовный подвиг, молясь и для нас, смиренных, чтобы мы были в лучшем состоянии и держались спасения (Евр. 6:9).
545. К Евфимию, [митрополиту] Сардийскому (II, 211)[1591]
Ты, блаженный, по обычному смиренномудрию своему не перестаешь восхвалять нас, недостойных; а мы знаем, что ты поистине и опора учения, и столп Церкви, особенно теперь, кода оставили нас тот и другой, (824) знаменитые отцы, слава православных, и ты один остаешься, как светильник, сияющий для угнетенных в городе, просвещая многих, слепотствующих от недостатка света, и еще больших приводя к Богу источающимся, подобно некоторому потоку, медоточивым учением своим.
Да сохранишься ты еще для нас, желаннейший, и не для нас только, но и для всей Церкви, в утверждение и божественное веселие! О пресвитере же, о котором ты повелел объяснить так и так, в каком он состоянии и как освобожден из варварского плена, мы знаем, услышав всё это от него самого. Но этот муж не хочет и не считает нужным подвергнуться правилам по-нашему. Ты знаешь, богопочтенный, что общим голосом еще находящихся на земле и недавно отшедших к Господу исповедников определено, чтобы священные лица, однажды обличенные в общении с еретиками, были отлучаемы от священнослужения именно до времени усмотрения вышнего Промысла. Как же мы можем [Col. 1637] нарушить это правило и чрез принятие одного распространить закон на всех, прежде отлученных, и этим сделать противное нашему божественному и первоверховному настоятелю[1592], – а он не позволяет таким даже просто благословлять общую трапезу, не только что совершать какое-нибудь важнейшее из священнодействий, – ввести в соблазн других из исповедников и произвести разногласие в людях, строго соблюдающих правила? Может быть, некоторые поспешили своим судом по стеснительным обстоятельствам времени и по принуждению требующих разрешить некоторых из пресвитеров после епитимии; но нам никак нельзя сделать этого без предстоятеля, так как при том надобно думать, что причина отлучения была основательная. Ибо иначе как обнаружится различие между изменившими истине и неизменившими, между мужественно подвизавшимися и не хотевшими нисколько пострадать за благо? Где Христос и велиар, свет и тьма (ср. 2 Кор. 6:14–15), если всё будет смешано, если будет суд прежде суда соборного и мир прежде мира? Должно избегать этого, (825) превосходнейший из отцов, как нам кажется, а также, можем сказать, и истине. Для такого довольно сего наказания от многих, как говорит апостол, дабы он не был поглощен чрезмерною печалью (2 Кор. 2:6–7). Но возводить его на ту ступень, с которой он низведен за преступление, не следует до надлежащего времени, чтобы и этот род преступления был строже наказываем, и предварительно сделалось известным, какой способ врачевания удовлетворителен[1593]. Хотя отлученному таким образом и было позволяемо совершать нечто важное за неимением кого-либо другого невиновного, о чем знает и твое совершенство, но так как этот пресвитер, сознающий сделанное им у варваров, как он там многих крестил, и утверждающий, будто по всему этому следует ему быть разрешенным, не согласился подвергнуться тому, чему подвергаются здешние отлученные, то мы предоставили ему делать угодное, как сам рассудит, не разрешая и не запрещая.
Будь здрав в Господе, прехвальный; мы и находящиеся с нами братия усерднейше приветствуем тебя.
546. К Иоанну Грамматику (II, 212)[1594]
Исповедую благодарность Святому Богу, что я, хотя и поздно, услышал любезный голос твой; но не могу сказать, что я благодарен тому, кто прежде враждебно пресек его. Так как мудрое почтение твое, когда была устранена печаль, упомянуло и о досточтимой иконе Христовой, то я могу сказать, возлюбленный, что (826) недавно присланное письмо твое я нашел согласным, а не противоречащим прежним письмам моим. Согласно с [Col. 1640] предначертанными положениями твоими, нет сомнения, что всякая икона есть отображение чего-либо другого, то есть первообраза, и если нужно сказать грамматическими выражениями, есть нечто относительное, что называется и уподобительным, и показательным, и взаимно соответствующим. Притом иконе Христовой надобно приносить поклонение не как веществу, но как Самому Христу, ибо чествование образа восходит к первообразу[1595], по устранении вещества, действием ума, от начертанного на нем образа. И богопочитательное, как говоришь ты, поклонение надобно приносить Спасителю Христу как прежде воплощения, так и после воплощения, как без иконы, так и чрез нее; и этому правому учению никто из здравомыслящих, я думаю, не станет противоречить. Но можно применять и примеры солнца [в отношении к изображению его] в воде и невещественного треугольника, то есть математического, в отношении к вещественному. Ибо если предположим, что солнце и треугольное изображение достойны почитания прежде, чем первое отразилось в воде, а второе явилось в веществе, то очевидно, что и после проявления там или слияния [с веществом] то и другое достойно почитания. Таким образом, основательно показал ты, что и Господь наш Иисус Христос достоин богопочитания (λατρευτόν) и поклонения (προσκυνεΐσΰαι) и прежде воплощения, и после воплощения.
