Джейсон Берри - Деньги Ватикана. Тайная история церковных финансов
В послевоенных церквах рабы занимали на службе задние скамьи, глядя в затылки плантаторам, купцам, белым рабочим и свободным цветным, многие из которых сами были рабовладельцами. Несмотря на постоянное присутствие черных католиков, в двадцатом веке появилось множество местных церквей афроамериканцев, таких как Церковь Бога во Христе, и крупных баптистских деноминаций, которые расширили демографический спектр веры. Несмотря на это, когда город поразил ураган Катрина, католики оставались крупнейшей деноминацией в районе, где было восемь приходов и они составляли 480 тысяч из населения в 1,4 миллиона. В приходских школах училось 50 тысяч человек (многие из них не относились к католикам), почти столько же, сколько их было в приходящей в упадок системе государственных школ города. Несмотря на то, что ураган Катрина причинил огромный ущерб городу, церковь героически старалась все восстановить[607].
Стихийное бедствие дало архиепископу Хьюзу шанс оправдаться в глазах людей.
«Я тоже изгнанник», – сказал усталый архиепископ во время посещения лагеря для потерявших жилье в Батон-Руже на другой день после урагана. До этого он выслушал признания местных отрядов, наводящих порядок, и работников служб помощи. «Это нелегко, – сказал он, – когда тебя неожиданно вышвыривают из дома и у тебя нет надежды туда вернуться скоро».
Сначала церковь объявила, что у нее создался дефицит в $40 миллионов. В течение последующих трех лет другие диоцезии, епископы, Рим, отдельные католики, благотворители и фонды восстановления и преодоления последствий катастроф передали сюда $107 миллионов. Добровольцы из разных приходов Америки отправились сюда, чтобы ремонтировать дома, которые оказались под водой. Католическое милосердие выделило $7 миллионов для непосредственной помощи жертвам бедствия.
Однако к зиме 2006 года лишь 40 процентов населения Нового Орлеана вернулось в город. Хотя были созданы федеральные фонды для помощи тем, у кого страхование не покрывало все расходы на ремонт и перестройку, для их использования нужно было одобрение конгресса, а потому все происходило медленно. Церковь снова открыла 107 из своих 142 приходов и 81 школу из 107. Несмотря на то, что архидиоцезия, как и другие организации, получила возмещение убытков от Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям, ей необходимо было думать о новом распределении ресурсов на своей территории. Некоторые приходы были разрушены, другим пришлось объединиться, потому что они располагались рядом, а население уменьшилось. Часть этой невообразимо сложной работы Хьюз доверил отцу Майклу Жаку, белому настоятелю афроамериканского прихода св. Петра Клавера в районе, серьезно пострадавшем от природного бедствия. Жак не слишком хорошо разбирался в городском планировании. Местные жители его любили, хотя еще большей популярностью среди них пользовался отец Жером Леду, 76-летний настоятель церкви Св. Августина в Треме, расположенном неподалеку районе с богатой историей, находящемся около французского квартала. Ранее Леду обучался в Риме, где получил степени по богословию и церковному праву.
На закате своей жизни отец Леду служил мессы в цветастом одеянии в африканском стиле, над которым хорошо смотрелась густая копна седых волос, говорил воодушевляющие проповеди и приглашал джазовых музыкантов играть на богослужениях. По той или иной причине его воскресные мессы постоянно посещали туристы из Германии, любившие фотографироваться в расположенном рядом саду с могилой Неизвестного солдата, на которой были изображены большой якорь и цепи. В этом месте часто возникали стычки между группами наркоторговцев, и отец Леду отпевал любого из погибших, какой бы веры ни придерживалась его семья. Многие из их родных были слишком бедны, чтобы что-нибудь заплатить за похороны. В его проповедях звучала надежда, приправленная остротами. «Почему мы пригласили индейцев, которые играют марди-гра? – задал он вопрос прихожанам на одной воскресной мессе. – Зачем нам эти трещотки, бубны и боевые кличи? Гм. В это же утро мы слышали о мирных кличах. Писание говорит нам: «Воскликните Богу гласом радости!» – он улыбнулся: – Именно это, дорогие мои, мы и должны сейчас делать».
Он жил в обшарпанном приходском доме, наполненном книгами и газетами, питался растительной пищей и всегда был готов дать денег бомжам и наркоманам, которые стучали в его дверь по ночам. Он знал многих из них по именам. У него была своя колонка в газете афроамериканцев Louisiana Weekly. Спустя три недели после урагана Катрина он снова начал служить мессы в церкви Св. Августина, задолжавшей архидиоцезии податей на сумму $227 тысяч. В Треме богатые начали вытеснять бедных. После потопа, когда город обезлюдел, цены на недвижимость подскочили. Церковь, приходской дом, ее общественное помещение и ее двор были вожделенной мечтой для застройщиков.
В начале 2006 года Хьюз сообщил отцу Леду, что приход будет закрыт. Официальное сообщение об этом вызвало ярость в кварталах Треме. Активисты заняли приходской дом и церковь. СМИ освещали борьбу хладнокровного архиепископа с черным населением города, который только приходил в себя после бедствия. В 2009 году Хьюз стал объектом сатиры на карнавале Марди-Гра, лицо архиепископа украшали пластиковые стаканчики, которые бросали в толпу – обычно для этого используют фото политиков, которых ждет тюрьма.
Леду уже не служил тут, когда в воскресенье 26 марта отец Жак в облачении пришел в церковь отслужить последнюю мессу перед закрытием прихода, члены которого должны будут перейти в церковь Св. Петра Клавера. На службе царила мрачная атмосфера, одни прихожане плакали, другие кипели негодованием. Десять полицейских в штатском сопровождали отца Уильяма Маэстри, пресс-секретаря архидиоцезии, не терпевшего противоречий. Когда охваченный беспокойством отец Жак взошел на кафедру, чтобы произнести проповедь, прихожане встали и повернулись к нему спинами, а кто-то из них махал руками в знак протеста. Из-за шума отец Жак не мог начать говорить. Маэстри провел рукой по шее, дав этим жестом понять полицейским, что месса окончена. «Полиция!» – воскликнул один из стражей порядка, спешно усаживая Маэстри и Жака в машину[608].
Хьюз назвал это «кощунством» и запретил там служить мессы вообще.
Отец Леду, который в тот момент собирался перейти в другое место, не мог промолчать. Он назвал присутствие полицейских в церкви «расовым профилированием». «Вы совершаете расовое профилирование, – пояснял он, – когда плохо понимаете какую-либо этническую или расовую группу. В таком случае, если члены этой группы расстроены или даже немного возмущены, вам кажется, что они опасны».
Владелец отеля во французском квартале и член одной из самых знаменитых семей города Майкл Валентино начал кампанию за сбор средств в размере $1 миллиона, чтобы предотвратить закрытие церкви. Другой прихожанин, Жак Мориаль, политический активист, отец и старший брат которого некогда исполняли должность мэра, решил вместе с Валентино побеседовать с отцом Жаком.
«Когда ты ведешь переговоры в напряженной ситуации, – рассказывал мне позже Мориаль, – ты склонен думать, что другая сторона обладает всей нужной информацией и имеет четкий план действий. Хьюз как будто не принимал прямого участия в деле. Он мало интересовался тем, что думает отец Жак, он просто хотел закрыть несколько приходов, не слишком много беспокоясь о последствиях или о том, как это сделать. Предполагаю, Хьюз просто не ожидал такой реакции и не думал, что, вынудив отца Леду оставить приход, он тем самым навлечет на свою голову гнев многих людей. Исторически город угнетал Треме в политическом смысле, и для подобного шага был выбран самый неподходящий момент из всех возможных, когда люди только что вернулись в свои жилища после урагана Катрина. Хорошо, допустим, я прихожанин и во мне говорит личный интерес. Но если бы я был равнодушным консультантом, я бы в первую очередь интересовался голыми фактами. Это церковь, построенная в 1842 году. Это предмет гордости черного населения. Это настоятель, которого все так любят. Да, он пьет морковный сок. Отец Леду – эксцентрик. Как и все жители Нового Орлеана. Но из-за урагана Катрина этот город каждый день упоминают СМИ страны. Приход задолжал двести тысяч штук и еще кое-что должен архидиоцезии. Что здесь можно сделать? Начать кампанию по сбору средств по всей стране! Позвонить Уинфри Опре, Биллу Косби, объединить всех тех, кто любит Новый Орлеан. И разумеется, отец Леду должен сыграть в кампании ключевую роль – он же вроде народного героя. Отец Жак хотел стать пастырем двух общин. А Хьюз, насколько я могу судить, даже и не задумывался над альтернативным планом».
Отец Леду переехал в Техас. Приходу был вынесен смертный приговор, который мог быть отменен при определенных условиях. Отец Жак остался в церкви Св. Петра Клавера. Хьюз назначил нового настоятеля, отца Квентина Муди, который отказался включить Майка Валентино в финансовый совет, хотя тот уже не раз вносил значительные пожертвования. Вспоминая о том, как ему не позволили заняться сбором денег, Валентино говорил мне: «Не один месяц после этого я приходил на мессы и садился в первом ряду, чтобы дать Муди понять, что я тут. Я все время спрашивал себя: «Что это за люди?» За двенадцать месяцев мы могли бы собрать $2 миллиона. Но кампания не была начата вообще. Как я мог дать спонсорам гарантию относительно использования собранных средств?» Валентино предложил провести полную реставрацию церкви, но этот план так и не был доведен до конца. В 2010 году был отремонтирован приходской дом, но в тот момент Валентино уже не ходил в церковь. «Мне не хотелось вести бои в моем собственном приходе или стать источником раздоров из-за желания помочь. Все это говорило о вопиюще дурном управлении, когда люди отказались совершить то, что было вполне реальным делом. Я сохранил свою веру, но настолько разочарован, что теперь не принадлежу ни к какому приходу».
