Митрополит Макарий - Период самостоятельности Русской Церкви (1589-1881). Патриаршество в России (1589-1720). Отдел второй: 1654-1667
Третьим и последним из прежних расколоучителей, появившихся еще во дни управления патриарха Никона Церковию и теперь по оставлении им кафедры вновь начавших свою деятельность, следует назвать бывшего игумена московского Златоустова монастыря Феоктиста. Он не имел такого значения, как Аввакум или Неронов, а считался только учеником последнего, и вовсе не известно, чтобы Феоктист, подобно Неронову и Аввакуму, распространял раскол живым словом, устною проповедью, но и он немало послужил расколу своими писаниями. Еще в то время, когда Неронов был сослан в Спасо-Каменную обитель, Феоктист находился при нем и с его слов писал его письма к царю и царскому духовнику Стефану Вонифатьеву, а одно, о жизни Неронова в этой обители, по его поручению написал к царскому духовнику и от себя. По оставлении же Никоном кафедры Феоктист, проживая в Игнатиевой пустыне у старца Григория Неронова, собрал, как мы уже упоминали, под его руководством из разных книг в защиту раскола какое-то «моление», или челобитную, которую Неронов и поднес государю. Кроме Игнатиевой пустыни Феоктист проживал то в Переславле Залесском, в Никольском монастыре, в котором принял пострижение, то в Москве, у Вятского епископа Александра, и здесь списывал разные сочинения, направленные против Никона и исправленных им книг. Неизвестно, где и когда составил Феоктист и собственные сочинения об антихристе, челобитную государю и записку о жизни своего наставника Неронова с 1653 по 1659 г., в которых многое мог передать только со слов самого Неронова. В генваре 1665 г. Феоктист вместе с родным братом своим, старцем Авраамием, переехал из Никольского переславского монастыря на Вятку, к епископу Александру и прожил у него целый год. Отсюда написал два письма в Москву к боярыне Федосье Морозовой, величал ее «ревнительницею древним равноапостольным женам, страннолюбицею и боголюбицею» и просил ее покровительства и пособия не только себе, но и всей своей «духовной братии», избранным рабам Христовым, особенно же просил покровительства и помощи епископу Александру, столько потерпевшему от Никона и не имевшему на Вятке, чем содержать себя и своих людей; просил также отписать епископу Александру «про страдальца о законах Христовых протопопа Аввакума», послана ли государева грамота, чтоб его возвратить из ссылки по челобитной Неронова. Наконец, в начале 1666 г. государь послал на Вятку новоспасского архимандрита Иосифа и симоновского келаря Иосифа с грамотою к епископу Александру, в которой писал: «Ведомо нам учинилось, что старец Феоктист живет у тебя, богомольца нашего, в келье и держит у себя на Церковь Божию многие развратные письма». Далее говорил царь, что посланным от него велено внимательно осмотреть все кельи как Феоктиста, так и самого епископа и забрать всякие, какие найдутся, Феоктистовы письма, а с ними взять и Феоктиста и чтобы епископ нимало этому не препятствовал. Воля государя была исполнена и тогда же составлена «Роспись, что взято у Феоктиста чернца, книг и писем». Всех их отыскалось более осьмидесяти. «Роспись» эта драгоценна потому, что свидетельствует, сколько уже и каких статей и небольших сочинений написано было ревнителями раскола еще до Соборов 1666–1667 гг., хотя у Феоктиста были собраны не все такого рода сочинения. Сам Феоктист, привезенный в Москву, при допросе 15 февраля 1666 г. показал, откуда достал или где списывал отобранные у него тетради и письма, и объявил, что святой соборной и апостольской Церкви повинуется и принимает книги пяти патриархов и Московских митрополитов, а о книгах новой печати смущается, потому что несходны с прежними печатными книгами и Служебником митрополита Киприана; да в новых же книгах «обругано царская титла: во многих местах государево царево имя напечатано складом, в Служебниках в иных выходех всея Руси есть, а во иных выходех и всея Руси нет».
К прежним противникам исправленных и напечатанных при патриархе Никоне церковных книг присоединилось при оставлении им кафедры много новых противников, и в числе их, к изумлению, находился даже один из архиереев, именно Вятский епископ Александр. Изумительно здесь то, что этот епископ сам же присутствовал при Никоне в апреле 1656 г. на Соборе, предавшем непокорных Церкви проклятию за употребление двуперстия и одобрившем книгу «Скрижаль», изданную Никоном; в мае того же года – на Соборе, проклявшем Неронова и всех его единомышленников; в октябре того же года – на Соборе, рассматривавшем и одобрившем к печатанию книгу «Требник», и подписался под определениями этих Соборов. А теперь начал писать в защиту двуперстия, против новоисправленного Символа веры и новоисправленного Требника; теперь сделался одним из единомышленников Неронова и как епископ считался между ними «отцом отцов», имел сношения с Нероновым, Аввакумом, боярынею Морозовою и др. и давал у себя приют, как в Москве, так на Вятке, Феоктисту, держал его даже в своей келье, как самого близкого к себе человека, и руководил его своими советами в списывании и составлении статей в раскольническом духе. Но необходимо заметить, что, сочувствуя первым учителям раскола и разделяя их взгляды на мнимые неисправности новопечатных книг, епископ Александр вовсе не разделял их взглядов на значение этих неисправностей и на православную Церковь, принявшую и употреблявшую эти книги. Неисправностей тех он вовсе не считал ересями и Церковь православную не называл еретическою, никонианскою, не хулил, не проклинал ее, не возбуждал к ней ненависти, как поступали Аввакум и его ближайшие сообщники. Напротив, Александр оставался в общении с Церковию и со всеми ее архипастырями, продолжал свое пастырское служение и, восставая против казавшихся ему неисправностей в новых книгах, искал только себе вразумления и наставления. Он изложил свои недоумения о новоисправленном Требнике в форме вопросов и, представляя эти вопросы, числом 51, своим братьям, митрополитам и епископам, и всему освященному Собору, смиренно молил разрешить его сомнения о новом Требнике, как во многом несогласном с прежними Требниками. При чтении этих вопросов делается очевидным, что Александр сличал новоисправленный Требник по преимуществу с киевским Требником Петра Могилы и показывал их разности, а о несходствах нового Требника с прежде изданными московскими Требниками говорил весьма мало и что далее он показывал разности, несогласия, повреждения и в прежних московских Требниках, изданных при прежних патриархах в 7131, 139 и 159 гг., – значит, соблазнялся разностями и несогласиями не в одном новоисправленном Требнике, но равно и в прежних Требниках, киевском и московских. Действительно ли представлял Александр эти вопросы на рассмотрение Собора или только приготовил к представлению вместе с помещенною в начале их своею речью к Собору, неизвестно, но во всяком случае написаны вопросы еще прежде генваря 1666 г., когда они отобраны были вместе с другими рукописями у Феоктиста или даже у самого Александра на Вятке.
Не таковы были другие лица, выступившие по оставлении Никоном кафедры против напечатанных при нем книг: романо-борисоглебский поп Лазарь с его «единомысленником и способником» патриаршим подьяком Федором Трофимовым, суздальский соборный поп Никита Константинов Добрынин и диакон московского Благовещенского (придворного) собора Федор Иванов. Лазарь написал довольно большое сочинение, в котором старался перечислить все мнимые новшества, какие будто бы собрал Никон с чернецом Арсением от разных вер, и показать, в чем новые книги несходны с старыми и даже между собою и какие будто бы содержат неправые догматы и хульные слова. Автор дышит ненавистию на новые книги и на православную Церковь, называет эти мнимые новшества ересями, заимствованными от жидов, армян, латинян, резко нападает на архиереев, именуя их отступниками от православия, соблазнителями, прелестниками, ведущими всех в геенну огненную, и пр. Лазарь написал свое сочинение, вероятно, еще в 1660 г., потому что в следующем оно уже было подано царю патриаршим подьяком Федором Трофимовым, который и сам написал «многие злохуления» на новопечатные книги. Царь передал сочинение Лазаря на рассмотрение духовным властям и по их решению сослал еще в том же 1661 г. как попа Лазаря, так и подьяка Федора в Тобольск вместе с их семействами. Там находился тогда в заточении ученый сербский поп латинской веры Юрий Крижанич. Он часто видел Лазаря и Федора и беседовал с ними, вел с ними знакомство и свидетельствует: «Федор, как пришел сюда, не имел еще уса на губах, а чинил себя учителем в церкви и до того досаждал женщинам, что они отвечали ему: ступай-де домой учить свою жену. Да и об Лазаре знает весь город, что ему иногда улицы бывали тесны и люди его под руки водили, когда сам не мог дойти до дому. Однажды у меня сидел он с гостями и стал рассказывать гадкие басни; гости повесили носы, слыша от священника такие речи. Когда гости ушли, я заметил ему: отец Лазарь, рассуди, до чего дошла Христова Церковь и как жалко ее устройство, если уже мы беремся ее исправить, мы, которые сами так неисправны, да и срамные басни болтаем, и улицы нам, хмельным, бывают тесны, – это не признаки апостолов или посланных от Бога учителей на исправление Церкви... Нет, не святейший Никон отступил от Церкви, а ты, отче, сам отлучаешь себя от нее и производишь раздор». К этому Крижанич присовокупил: «Я не по злобе оглашаю (слабости) моего брата, а потому, что Лазарь, учинив сам себя апостолом, похулил апостольскую Церковь. За то я не по злобе, но по братской любви к ближним припоминаю об этом дивном апостоле то, чему был свидетелем и наш город... да знают все о делах и жизни этого главного учителя, которому желают вверять свои души, на мнениях которого основывают свое спасение и по руководству которого осуждают всю апостольскую Церковь». О поведении и нераскаянности попа Лазаря и подьяка Федора, без сомнения, получались известия правительством, и вот в начале 1666 г. оба они были вызваны из Тобольска в Москву, а отсюда «за их неистовое прекословие» по указу государя в апреле отправлены были в Пустозерский острог впредь до нового государева указа.
