Алексей Сидоров - У истоков культуры святости
842
Согласно Евагрию, бесы «весьма негодуют на тех, кто предается [духовному] деланию ведующим образом, желая состреляти во мраце правые сердцем (Пс. 10, 2)». Творения аввы Евагрия, с. 105.
843
Об этой богооставленности (έγκατάλειψις) Евагрий говорит: «Помни о пяти причинах богооставленности, чтобы смочь оправиться от малодушия, которое является следствием печали. Прежде всего, богооставленность проявляет скрытую добродетель.' ' Когда же об этой добродетели не радеют, то она через наказание восстанавливается и становится причиной спасения других. А когда добродетель становится слишком выдающейся, то богооставленность научает смирению тех, кто ею обладает. Наконец, опытно испытавший зло [начинает] ненавидеть его, а поэтому опыт есть отпрыск богооставленности, сама же богооставленность есть дочь бесстрастия». Творения аввы Евагрия, с. 116. Одной из главных форм богооставленности (о которой и идет речь в данной главе Евагрия) является жестокая брань темных сил с нами, которая попускается Богом. О ней преп. Максим замечает: «Говорят, что вследствие пяти причин попускается Богом брань бесов с нами. Первая причина, как говорят та, чтобы мы, будучи боримы и противоборствуя, достигли различения добродетели и порока. Вторая та, чтобы мы, борьбою и трудом стяжав добродетель, имели ее твердой и незыблемой. Третья та, чтобы мы, преуспевая в добродетели, не превозносились, но научились бы смирению. Четвертая та, чтобы, изведав на опыте цррокмы возненавидели *бы его совершенной ненавистью. Наконец, пятая и самая важная причина та, чтобы, став бесстрастными, мы не забыли бы ни о собственной немощи, ни о силе [Помогающего] нам». Творения преподобного Максима Исповедника. Книга I, с. 116.
844
В другом своем сочинении («К монаху Евлогию» — оно неправильно приписывается преп. Нилу) Евагрий говорит о «ненависти ко греху» (το της αμαρτίας μίσος). См.: PG 79, 1221. Данная мысль о «совершенной ненависти» впоследствии нашла отзвук у ряда святых отцов. Так, авва Дорофей в одном из своих изречений (они не вошли в русский перевод) замечает, что не следует желать освобождения от какой–либо, страсти только ради того, чтобы избежать муки («стеснения»), приносимой этой страстью (την θλίψιν αύτοΰ); должно же подлинно ненавидеть саму эту страсть (ακριβώς μισοΰντα αυτό) по сказанному: «Совершенною ненавистию возненавидех я» (Пс. 138,22). См.: Dorothee de Gaza. Oeuvres spirituelles. Ed. par L. Regnault et j. De Preville // Sources chretiennes, N 92. Paris, 1963, p. 530. Мысль Евагрия развивает и св. Феодор Эдесский: «Слово Давида (о δαβιτικός λόγος) научает нас ненавидеть бесов совершенной ненавистью. И это очень пригодно для свершения добродетели (προς αρετής έργασίαν). Но кто же это тот, кто ненавидит совершенной ненавистью врагов спасения? — Тот, кто не грешит не только делом, но и в мысли. Однако, поскольку орудия дружбы их (бесов — τά σκεύη της αυτών φιλίας), то есть причины страстей, будут пребывать в нас, то как может эта ненависть исполниться нами? Ибо сластолюбивое сердце не в силах питать эту ненависть в себе». Доброто–любие, т. 3. Сергиев Посад, 1992, с. 333. Перевод исправлен по изданию: ΦΙΛΟΚΑΑΙΑ ΤΩΝ ΙΕΡΩΝ ΝΗΠΤΙΚΩΝ, τομος Α.' ΑΘΗΝΑΙ, 1982, σ. 314–315.
845
Аналогичный образ встречается у св. Григория Богослова: «Некоторые своими насилиями превзошли требования времени, подобно вепрям, кидающимся на ограду». Святитель Григорий Богослов Архиепископ Константинопольский. Собрание творений, т. 1. Сергиев Посад, 1994, с. 484.
846
Евагрий жил обычно в пустыне Келлий, куда «удалялись обыкновенно любители уединения из горы Нитрийской, после того как уже утвердились в жизни иноческой. Здесь они проводили жизнь более безмолвную; потому и их келлии так удалены были друг от друга, чтобы ни взор ни слух не развлекался близким сожитием других братий. Потому и поставлено было правилом не ходить одному в келлию другого, чтобы не нарушать безмолвия. Только по субботам и воскресениям они собирались в храм для общего богослужения и тут, как бы восхищенные на небо, изливали свою душу в пламенных молитвах к Богу. Если замечали, что кто–либо из братий не приходил к общему богослужению, это было знаком, что он или болен, или скончался, тогда каждый спешил к его келлии и нес, что имел, дабы или облегчить страдания больного, или воздать последний долг усопшему. Если приходил кто–либо к ним, каждый готов был отдать ему свою келлию». Казанский П. С. История православного монашества на Востоке, ч. II. М., 2000, с. 56–57.
847
Согласно Евагрию, грех уныния (άκηδία) проявляется во множестве форм (лень заниматься рукоделием, нерадение в исполнении своего правила, незнание Священного Писания и т. д.). Одной из разновидностей такого внешнего проявления этого греха является ненависть к избранному месту подвижничества — к своей келлии, к своему монастырю и т. д. См.: Bunge Gh ΑΚΕΔΙΑ· Die gestliche Lehre des Evagrios Pontikos vom Überdruss. Köln, 1989, S. 54–55.
848
По аскетическому учению Евагрия, лукавые помыслы (а также их вдохновители — бесы) не только «сотрудничают» друг с другом и вступают в «военные союзы», но и часто соперничают друг с другом, ссорятся, и даже ведут «междоусобные брани». Победителям в этих «бранях» нередко оказывается бес печали, ибо, как говорит Евагрий, «из помыслов одни только помыслы печали являются гибельными для всех [остальных] помыслов». Кроме того, он замечает: «За всяким помыслом, исключая помысла печали, следует наслаждение». См.: Творения аввы Евагрия, с. 126–127. Опасность этого беса (и соответственно — его помыслов) состоит в том, что он сражается, по словам Евагрия, с христианами «умеренно» («с тактом, выдержкой, терпением» — μετρίως πολέμων), т. е. отличается особо тонким коварством, позволяя иногда подвижнику даже быть «искусным» (δόκιμον), чтобы затем еще сильнее уязвить его.
849
Так, думается, лучше переводить выражение: ύπεξάγειν έαυτην. Ср.: «Немилосердных после смерти примут немилосердные бесы, а наиболее немилосердных — бесы еще более бесчеловечные. А если дело обстоит так, то от [насильственно] прекращающих свою жизнь скрыто, какие бесы встретят их после кончины? Ибо говорят, что никто из тех, чья смерть произошла по воле Божией, не предается таковым бесам». Творения аввы Евагрия, с. 121. Естественно, что к самоубийству Евагрий, как и всякий церковный писатель, относился отрицательно. См.: Guillaumont А. Les «Kepha–laia gnostica» d'Evagre le Pontique et l'histoire de l'origenisme chez les grecs et chez les syriens. Paris, 1962,p. 112. Такое категоричное отрицание самоубийства у Евагрия связано не только с его позитивной оценкой тела (как это подчеркивает А. Гийомон), но и со всем контекстом его миросозерцания, прежде всего — с ясным осознанием того факта, что помыслы о самоубийстве суть «чада» бесов. Опыт подобной «лукавой печали» (или скорби) часто запечатлевается в святоотеческих творениях. Ср., например: «Когда я еще был там в общежитии, нашла на меня однажды великая и нестерпимая скорбь, и я был в таком страдании и стеснении, что готов был даже предать [смерти. — A.C. ] и самую душу мою; скорбь же сия происходила от коварства демонского. И такое искушение, наносимое демонами от зависти, бывает тяжко для человека, но маловременно: оно мрачно, тяжко, безутешно; ниоткуда не представляется успокоения, но отовсюду стеснение, отовсюду угнетение. Однако скоро посещает душу благодать Божия; ибо если бы не посетила благодать Божия, то никто не Мог бы перенести сего». Преподобного отца нашего аввы Дорофея Душеполезные Поучения и Послания. М., 2001, с. 91–92.
850
Как констатируют издатели в своем комментарии, Евагрий в данном случае ссылается на один из принципов медицины Гиппократа: «подобное исцеляется подобным» (similia similibus curantur).
851
Так цитирует Евагрий. По святоотеческому изъяснению, «таковой может сделать то же, что сделал Иуда, или что он в образе жизни может сделать хуже. Ибо хотя, говорит, он и не таков, чтобы не мог более переносить мучений продолжительного наказания, но, потеряв терпение и надежду, легко может посягнуть на свою жизнь, или предаться большему нечестию». Творения иже во святых отца нашего Феофана Затворника. Толкования'Посланий Апостола Павла. Второе Послание к Коринфянам. М., 1998, с. 66.
852
Авраам в древнемонашеской письменности часто выступал как прообраз христианских иноков и их «странничества». См.: Guilr laumont А. Aux origines du monachisme Chretien. Pour une phenomenologie du monachisme. Abbaye de Bellefontaine, 1979, p. 92–95. Так, преп. Иоанн Кассиан Римлянин, толкуя Быт. 12, 1, считает, что в повелениях Бога Аврааму содержатся указания на «три отречения», которые обязательны для монахов. Во–первых, сказал: от земли твоея, т. е. от богатства мирского и стяжаний земных; во–вторых, от рода твоего, т. е. прежнего образа жизни, прежних нравов и пороков, кои, прилепившись к нам с самого рождения, являются родственными и единокровными нам; в–третьих, от дому отца гпвоего, т. е. от всякого воспоминания о мире и о всем, что представляется взору очей». Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин. Писания, с. 208.
