Павел Флоренский - Павел Флоренский История и философия искусства
Вопрос ставится более конкретно. Время и пространство не являются разделенными, нельзя сказать, что существует и воспринимается, во–первых, время, во–вторых —пространство. Они даются всегда совместно.
Мы все знаем, что, прежде чем мы осознаем известное впечатление, должно пройти некоторое время; пока нервный импульс дойдет до центральной нервной системы, проходит некоторое время. Во все наши впечатления от внешнего мира непременно закрадывается время, где мы его не подозреваем. Например, мы хотим измерить размеры некоторого человека, положим, пропорции его.
Покуда мы будем измерять эти пропорции, уже пройдет некоторое время, в каковое и мы изменились и этот измеряемый нами человек изменился. Дальше, когда мы приступим к следующему органу, мы будем мерить уже не тот орган, а другой. Это изменение чрезвычайно мало, но тут вопрос принципиальный. Коль скоро вы признаете, что дощечка имеет толщину, вы признаете ее трехмерность. (Если у вас есть дощечка.) Из того, что толщина составляет доли миллимикрона, вовсе нет у вас основания утверждать, что данное вещество двухмерно, а не трехмерно. Также время всегда присутствует в том образе, какой мы составили себе относительно действительности. Оно всегда составляет какую‑то толщину, глубину действительности в отличие от толщины, это —нечто четвертое, а не третье. Время составляет четвертую координату действительности.
Этот род наблюдения всегда зависит от какой‑то досадной случайности. Я хотел сделать быстро, а почему‑то не вышло. Житейское сознание думает, что, если бы очень постараться, то мы могли бы сделать одновременно. Это житейское сознание, которое каждому из нас присуще, что оно правильно до известной степени, т. е. действительно, при помощи разных уловок мы можем сократить время. Мы можем утончить действительность по четвертой координате, но это утончение всегда имеет свой предел.
Мы доходим до некоторой определенной глубины действительности. Ваша психика непременно соотносится с временем, и безусловно устранить время из восприятия мира невозможно. Эта минимальная толщина времени, которая нам кажется какой‑то, если не бесконечно малой, то во всяком случае настолько малой практически, что мы с ней не считаемся. На самом деле она не такова.
На каждое восприятие нужно некоторое время. Это время характеризуется приблизительно двадцатыми долями секунды. Но тогда поднимается такой вопрос. Человеческий воспринимающий аппарат обладает несовершенством, но, скажем, возможно было бы измерить события физическими приборами, которые изменились бы мгновенно. Это рассуждение неправильно. Конечно, мы можем чрезвычайно повысить временную чувствительность, но всякий физический аппарат имеет известную инерцию, известное запаздывание, благодаря которому он не покажет того самого мгновения; он всегда опоздает, действительность будет иметь некоторую временную толщину. Можно пойти дальше, можно, отвлекаясь от физических аппаратов, обратиться принципиально к физике, но и принципиально она опять не даст нам результатов.
Обычное житейское сознание, как и сознание тех, которые думают, что мыслят вполне научно, оно носит мистический характер, оно представляет, что процесс познания происходит непосредственно, вне физического посредства, т. е. разума, или в лице своих представителей — приборов, что разум обладает вездесущием. Но мы знаем, что это не так.
Если не обращаться к процессам мистическим, а говорить о нормальном восприятии, то всякое такое восприятие совершается непременно через физическое посредство. Оно всегда происходит во времени и требует промежутка для того, чтобы достигнуть нас.
Для того, чтобы раскрыть, мы должны были бы взять какие‑нибудь процессы самые быстрые. Если бы мы передвигались на весьма большое расстояние при помощи звуков, если бы мы устроили акустический телефон при помощи трубок, то этот разговор был бы весьма нудным, потому что звук в секунду проходит 350 футов. Тем более, когда дело касается космических расстояний, о каковых мы и говорим, когда говорим о процессе познания, то тут сообщение посредством звука было бы отсутствием, мы естественно обращаемся к процессам более быстрым. Для житейского сознания звук мгновенно передается от говорящего к слушающему. Представляется, что никакой дистанции здесь нет в смысле времени.
Если мы обратимся к процессу самому быстрому, т. е. к передаче электромагнитных колебаний при помощи оптических сигналов или (пропуск */3 строки), то в этом случае и тут мы натолкнулись бы на серьезные препятствия, потому что все эти колебания распространяются со скоростью(300 тыс. км) в секунду; но Солнце распространяет свет в течение восьми с половиной минут, мы не можем сказать, что это величина незаметная, что это незаметная глубина по времени.
Но как только мы обращаемся к звездным мирам, то расстояние принято считать звездными годами, числом годов. Когда луч света достигает, например. Земли, —три с половиной года — ближайшая звезда от Земли. Если бы мы захотели познать строение звезды, то мы бы действовали с опозданием на три с половиной года, а для того, чтобы вести разговор, нам нужно ждать семь лет ответа на него. Это только ближайшая звезда.
Всякое восприятие мира непременно включает в себя некоторое время, потому что связано с физическими процессами, которые совершаются во времени и всякого рода измерения связаны с какими‑то сигналами. Сущность частного принципа относительности и заключается в этом. Но так как каждому приятно взять наиболее быстрый сигнал, то берут наиболее выгодные сигналы — световые. Но эти сигналы имеют некоторую конечную скорость, а не бесконечно большую, и время потому выходит в результате наших измерений, наши движения не могут не отразиться на результатах измерений.
Иначе говоря, деление и форма объектов природы в нашем восприятии, если бы даже вы отвлеклись от психофизиологической стороны дела, если говорить с точки зрения чистой физики, то деление и форма взятых предметов находится в зависимости от скорости, с какой движемся в пространстве мы относительно данного тела или оно — относительно нас.
С другой стороны, можно подумать, хотя пространство с пространственными объектами не может быть абстрагировано от времени, но затем время может быть абстрагировано от пространства. Но и тут, конечно, нет. Для того чтобы измерить время, нужны какие‑то зацепки, и они даются некоторыми процессами, а процессы суть процессы пространства. Измерение времени всегда перекладывается на счет каких‑то событий в пространстве.
Что такое значит, что минул год? Это значит, что мы какие‑то события, например, события полдня, насчитали 365 раз. Что значит, что прошло столько‑то секунд? Это значит, что мы отсчитали на циферблате часов столько‑то черточек. Вместо этого можно было бы отсчитывать не черточки, а удары нашего пульса. Всякое познание времени в смысле измерения и оценки непременно связывается с какими‑нибудь физическими процессами и расчетом.
Постулатом нашей веры является утверждение, что времена, протекшие между двумя одинаковыми событиями, равны между собою. Никто нам не может доказать, что сутки вчерашние и нынешние являются одинаковою деятельностью по той причине, что всякую деятельность мы измеряем счетом каких‑либо других событий. В конечном счете мы упираемся на счет какихто событий, относительно которых мы утверждаем, что они между собою дают равные промежутки.
Другими словами, мы утверждаем, что, если в отношении пространства какие‑то события тождественны, то они тождественны и во времени. Если в отношении пространства у нас имеются равные промежутки, то, следовательно, и времена равны. Этому можно было бы противопоставить только одно: сослаться на внутреннее наше чувство, можно бы сказать, что мы чувствуем, что секунда в одном месте циферблата и в другом — равны. Но тут непосредственное сознание показывает, что секунды не равны. Если над вами занесут нож, то секунда покажется длиннее.
Действие на нервную систему некоторых наркотиков переводит нервную систему в какое‑то особое состояние. Магомет, которому явился архангел Михаил, спал без сознания и опрокинул кувшин с молоком, он побывал в раю, а молоко только что вылилось, прошел большой промежуток времени. Вам хорошо известны записки(…) писателя, который в большом количестве употреблял опий и гашиш, он дошел до того, что перед обедом пил большую рюмку опиума и ежедневно переживал тысячелетия и миллионы лет, видел себя фараоном, который погребен на дне пирамиды и пребывает там до сих пор. По непосредственному ощущению он переживал тысячелетия, а стрелка часов передвинулась на одну двенадцатую окружности.
Уже житейский элементарный опыт показывает, что нет какого‑то единого времени. Есть много времен, причем можно таким или другим условием, таким или иным (пропуск */3 строки) объявить какое‑то время обязательным, т. е. другими словами, объявить, что счет времени обязан производиться такими‑то физическими процессами, например, при помощи возвращения Солнца на прежнее место между звездами; можно объявить, что этот счет должен производиться © помощью возвращения Солнца на прежнее место в течение суточного хода. Календарей может быть бесчисленное множество. Вопрос об этом —праздный, лишний в физическом и астрономическом смысле. Зависит только от того, какие из условий можно признать более целесообразными в данной стране.
