Иларион Алфеев - Преподобный Симеон Новый Богослов и православное предание
Привалив вместо камня это тяжкое тело [1814],
Я покрылся и скрылся в своих мыслях от Бога —
От Того, Кто когда‑то, обретя меня мертвым
И в гробу погребенным, воскресил мою душу.
Я не в силах был видеть неприступную славу,
Потому предпочел я лучше в гроб опуститься
Обитать среди мертвых, пребывая в могиле,
Чем, огнем опалившись, совершенно погибнуть.
Сидя там, подобает мне рыдать непрестанно
И о том всегда плакать, что, любимого Бога
Потеряв, оказался я лежащим в могиле.
Но, живя под землею, как мертвец погребенный,
Жизнь нашел я и Бога Жизнодавца обрел я.
А Ему подобает непрестанная слава,
Поклонение ныне и всегда и во веки.
УЧЕНИЕ С БОГОСЛОВИЕМ, ГДЕ ГОВОРИТСЯ О СВЯЩЕНСТВЕ И О БЕССТРАСТНОМ СОЗЕРЦАНИИ (19;38)[1815]
Как я поведаю, Владыко,
О чудесах Твоих великих?
Как словом выразить сумею
Твои таинственные судьбы,
Что совершаются над нами,
Твоими верными рабами?
Как презираешь Ты, Владыко,
Мои грехи и прегрешенья,
В вину не ставишь мне паденья
И злых деяний не вменяешь?
Но защищаешь и питаешь,
Животворишь и просвещаешь
Меня, поскольку я исполнил
Твои, Спаситель, повеленья.
Меня помиловал Ты, Боже,
И предстоять меня сподобил
Перед престолом благодати,
Пред славой, силой и величьем.
Как говоришь со мной, презренным
И недостойным и бессильным,
Словами славы и бессмертья?
Как несказанно озаряешь
Мою истерзанную душу?
Как в свет Божественный и чистый
Ее незримо превращаешь?
Как эти немощные руки,
Все оскверненные грехами,
Ты светоносными являешь?
Как Ты Божественным блистаньем
Мои уста преображаешь,
Так что они из оскверненных.
Вдруг превращаются в святые?
Как очищаешь Ты, Спаситель
Язык мой скверный и нечистый?
Как причаститься допускаешь
Твоей святой Пречистой Плоти?
Меня всегда везде Ты видишь,
Но как меня Ты удостоил
Тебя, о Боже мой, увидеть?
Руками как держать позволил
Тебя, Владыко Вседержитель,
Для всех небесных сил незримый,
Непостижимый, неприступный
Для Боговидца Моисея?
Ни он, ни кто другой из смертных
Не удостоился увидеть
Твое Лицо, чтоб не погибнуть [1816].
Каким же образом, Христе мой,
Непостижимый, несказанный,
Для всей вселенной неприступный,
Тебя держать я удостоен,
Вкушать и целовать и видеть?
Тебя всегда имея в сердце,
Я остаюсь неопалимым
И веселясь, и ужасаясь [1817],
Я воспеваю непрестанно
Твою любовь и милость к людям.
Так как же плотские, слепые, Тебя не знающие люди,
Своей не чувствуя болезни,
Свое являя помраченье
И всех небесных благ лишенье,
Безумно говорить дерзают:
«Какая польза человеку
В священстве, если он при этом
Ни вкусной пищи не имеет,
Ни ярким золотом не блещет,
Ни на епископском престоле
Не восседает дерзновенно?»[1818]
О помраченье! О безумье!
О ослепленье! О несчастье!
О вопиющее неверье!
О глупые земные речи!
О дерзкие слова и мысли!
О помышления Иуды!
Ибо как этот нечестивец,
На страшной Вечери сидящий,
Вменил в ничто святое Тело
И предпочел немного денег [1819],
Так и они, предпочитая
Небесным и нетленным благам
Земные тленные богатства,
Души погибель избирают.
Ответьте, суетные люди:
Кто из людей, Христа имея,
Нуждаться будет в тленных благах
Земной и скоротечной жизни?
Кто, благодать Святого Духа
Имея в сердце непрестанно, Жилищем
Троицы не станет, Что просвещает, освящает
И скоро в бога превращает?
Кто, богом сделавшись всецело
По дару Троицы Всевышней
И удостоившись небесной
И первозданной Божьей славы,
Захочет что‑нибудь иное,
Чем совершенье Литургии
И созерцанье высочайшей,
Неизреченной, неприступной,
Все совершающей Природы?
Кто счел бы более блестящим
Что‑либо в этой жизни краткой
В сравненье с благами той жизни,
Которой нет конца и края?
О, если б знал ты тайн глубины,
Не понуждал бы ты об этом
Писать и говорить открыто.
Я трепещу и ужасаюсь,
Стараясь выразить словами
И начертать пытаясь тростью
То, что представить невозможно,
То, что для всех неизреченно.
О, если б ты Христа увидел
И получил Святого Духа
И через Них к Отцу поднялся,
То знал бы ты, что говорю я,
О чем я рассказать пытаюсь:
Что велико и несказанно,
Что выше всякой славы, блеска,
Начальства, власти, обладанья,
Могущества, земного царства —
Во все дни жизни с чистым сердцем
Служить святую Литургию
Пречистой Троице Небесной.
Не говори о том, что тело
Должно быть чистым и бесстрастным,
Не говори, чего не знаешь,
О чем понятья не имеешь,
Но лучше слушай, что Владыка
Через апостолов сказал нам,
Через Василия творенья,
Огнеязычного святого [1820],
Через писанья Златоуста [1821],
Через Григория, который
Прекрасно говорит об этом [1822].
Слова их слушай — и узнаешь,
Каким быть должен совершитель
Святой небесной Литургии,
Служащий Богу всей вселенной.
Когда узнаешь ты об этом,
Благоговейно удивишься
Величью сана иерея!
Не обольщайтесь, не дерзайте
И не пытайтесь прикоснуться
И приступить к Творцу вселенной,
Что неприступен по природе.
Ведь кто от мира не отрекся,
Кто не отверг всего, что в мире,
Души и тела не отринул,
Не умертвил земные чувства,
Не победил земных пристрастий,
Преодолев влеченье к миру,
К земным словам, делам, привычкам,
Кто слеп и глух не стал для мира,
Хотя и видя все земное,
Однако в сердце не впуская
Черты и образы предметов,
Хотя и слыша звуки мира,
Но оставаясь как бы камнем,
Бесчувственным и бездыханным,
Не вспоминая звуков речи,
Значенья слов не понимая —
Тот приносить не сможет чисто
Тому, Кто чист — живому Богу,
Бескровную, святую жертву.
Ибо, почувствовав все это,
Познав на деле, он, конечно,
Отвергнет мир и все, что в мире,
И всем словам моим поверит.
Кто перешел тот темный воздух,
Который назван был стеною
Царем Давидом [1823], а Отцами
Наименован»морем жизни»,
Кто в пристань тихую вступает,
Тот блага вечные находит,
Ибо там рай, там древо жизни [1824],
Там сладкий хлеб [1825], вода живая [1826],
Богатство Божьих дарований.
Там купина огнем пылает,
Всегда горя — и не сгорая [1827],
Там обувь тотчас с ног спадает[1828]
Там расступается пучина,
И я один иду по суху,
В воде врагов погибших видя [1829].
Там созерцаю я то древо,
Которое, ввергаясь в сердце,
Всю горечь в сладость претворяет [1830].
Там я нашел скалу крутую,
Что вечно мед мне источает [1831],
От скорби душу избавляя.
Там я нашел Христа–Владыку,
И поспешил за Ним я тотчас.
Там ел я манну — хлеб небесный [1832],
И ничего земного больше
Не захотел вкушать и видеть.
Там видел жезл я Ааронов,
Что был сухим, но распустился,
Но вновь расцвел [1833] — и удивился
Я чудесам великим Божьим.
Свою бесплодную там душу
Узрел я вновь плодоносящей,
Подобно дереву сухому,
Что плод прекраснейший приносит.
Там сердце грешное увидел
Я снова девственным и чистым,
И целомудренным и светлым.
Там слышал:«Радуйся во веки,
Ибо Господь всегда с тобою»![1834]
Там слышал я:«Иди, омойся,
Очисть себя в купели плача» [1835];
Так сделав, я прозрел внезапно.
Там чрез всецелое смиренье
В гробу себя похоронил я,
Но Сам Христос, придя с любовью,
Грехов моих тяжелый камень
От двери гроба отодвинул,
Сказав мне:«Выходи оттуда —
