Алексей Осипов - Статьи и лекции
Странник, к сожалению, не знает, например, что бесконечное повторение мантры индуистскими аскетами также делало их и подвижниками, и поборниками добродетели, и приносило им наслаждения, доходящие до экстаза. Однако все это не давало им благодати и оставляло без Христа. Подобные состояния наблюдаются и у тех христианских подвижников, которые произносят молитву без внимания и покаяния — тоже как своего рода мантру. Это прямо приводит их к прелести. Прелесть в данном случае состоит в том, что подвизающийся свои естественные, нервно-психические состояния, порождаемые непрерывным, механическим повторением одних и тех же слов молитвы, воспринимает как действия благодати, в результате чего впадает в т. н. мнение, то есть в гордость, хотя бы и прикрытую личиной внешнего смирения. К этому присоединяется и искание благодатных переживаний, что совершенно искажает дух подвижника, приводя его к духовному сластолюбию. В результате, подвижник, производя с внешней стороны впечатление святого, который всех любит, никому не делает зла, непрестанно находится в радости и в молитве — с внутренней, как не познавший своих страстей и своего бессилия очиститься от них, и потому не приобретший главнейшего в духовной жизни — смирения, оказывается в гибельном состоянии.
Свт. Игнатий приводит слова преп. Макария Великого, который говорил, что"встречаются души, соделавшиеся причастниками Божественной благодати…вместе с тем, по недостатку деятельной опытности, пребывающие как бы в детстве, в состоянии очень неудовлетворительном…которое требуется истинным подвижничеством" (I,284)."В монастырях употребляется о таких старцах изречение: "свят, но не искусен", и наблюдается осторожность в советовании с ними…чтобы не вверяться поспешно и легкомысленно наставлениям таких старцев" (I,285). Таковой, по словам св. Исаака Сирина, даже "недостоин называться святым" (I,286).
Странник приводит весьма понравившееся ему наставление одного священника: "чтобы просветиться духовно и быть внимательным и внутренним человеком, следует взять один какой-нибудь текст из Св. Писания, и как можно дольше держать на нем одном все внимание и размышление, и откроется свет разумения… Очень мне понравилось сие наставление священника" (112). Но такую мысль едва ли можно найти у какого-либо святого Отца. Зато она очень напоминает трансцендентальные медитации, практикуемые нехристианскими мистиками с целью познания сущности вещей и достижения наслаждений.
А вот назидание схимника, также без сомнения принимаемое Странником за истинное учение: "для спасения ничего более не нужно, как всегдашняя молитва: "молись и делай что хочешь, и ты достигнешь цели молитвы… Молись и мысли, что хочешь, и мысль твоя очистится молитвою" (265). Что всё это значит, и какой Отец Добротолюбия так учит, Странник по понятным причинам оставляет без объяснений.
Странник рассказывает: "Иду иногда верст по семидесяти и более в день, и не чувствую, что иду…. Когда сильный холод прохвати меня, я начну напряженнее говорить молитву, и скоро весь согреюсь. Если голод меня начнет одолевать, я стану чаще призывать имя Иисуса Христа и забуду, что хотелось есть. Когда сделаюсь болен… стану внимать молитве и боли не слышу" (30).
Эти состояния Странника очень схожи с теми, о которых рассказывает свт. Игнатий. В одном из случаев речь идет о чиновнике, который "занимался усиленным молитвенным подвигом"."Оказалось, что чиновник(впавший в прелесть и пытавшийся покончить с собой — А.О.)употреблял образ молитвы, описанный святым Симеоном, разгорячил воображение и кровь, при чем человек делается очень способным к усиленному посту и бдению… Чиновник видел свет телесными очами; благоухание и сладость, которые он ощущал, были так же чувственные;
… принимают участие в благодатном видении и телесные чувства Святых, но тогда, когда тело перейдет из состояния страстного в состояние бесстрастное. Монах начал уговаривать чиновника, чтоб он оставил употребляемый им способ молитвы, объясняя и неправильность способа, и неправильность состояния, доставляемого способом. С ожесточением воспротивился чиновник совету. "Как отказаться мне от явной благодати!" — возражал он"(1,238).
Подобный случай был и с афонским схимонахом. "Оказалось, что иеросхимонах носит вериги, почти не спит, мало вкушает пищи, чувствует в теле такой жар, что зимою не нуждается в теплой одежде. К концу беседы пришло мне на мысль поступить следующим образом: я стал просить афонца, чтоб он, как постник и подвижник, испытал над собою способ, преподанный святыми Отцами, состоящий в том, чтоб ум во время молитвы был совершенно чужд всякого мечтания, погружался весь во внимание словам молитвы, заключался и вмещался, по выражению святого Иоанна Лествичника, в словах молитвы… "Когда ты испытаешь над собою, — сказал я афонцу, — то сообщи и мне о плоде опыта; для меня самого такой опыт неудобен по развлеченной жизни, проводимой мною". Афонец охотно согласился на мое предложение. Через несколько дней приходит он ко мне, и говорит: "Что сделал ты со мною?" — "А что?" — "Да как я попробовал помолиться со вниманием, заключая ум в слова молитвы, то все мои видения пропали, и уже не могу возвратиться к ним" (1,242).
Свт. Игнатий пишет: "Если же кто бы то ни был, движимый, по выражению святого Иоанна Лествичника, гордостным усердием, ищет получить преждевременно сладость духовую или сердечное молитвенное действие или какое другое духовное дарование, приличествующее естеству обновленному, тот неминуемо впадает в прелесть, каким бы образом молитвы он ни занимался, псалмопением ли или Иисусовой молитвой" (Письма. № 153). "Сознание своей греховности, сознание своей немощи, своего ничтожества — необходимое условие для того, чтоб молитва была милостиво принята и услышана Богом" (1,155). Это, самое важное и ценное в христианской жизни, "Рассказы" оставляют совершенно без внимания. В них одна идея и одна цель: непрестанность и сладость молитвы. Об этом очень ярко свидетельствуют и заключающие первую часть Рассказов "Три ключа к внутренней молитвенной сокровищнице", где в перечислении основных условий и свойств молитвы осознании своей греховности, своей немощи как необходимого условия принятия молитвы Богомне сказано ни слова (119–120).
Опыт "Откровенных рассказов странника" всегда привлекал к себе мечтателей о духовном совершенстве, не изучивших основ святоотеческой духовной жизни. Причина такого увлечения вполне понятна — "Рассказы" предлагают быстрое средствобез познания своей духовной поврежденности, своих страстей и своего бессилия искоренить их собственными силамидостичь непрестанной молитвы и благодатных состояний[5]. А это, естественно, в высшей степени льстит ветхому человеку.
Известно, что "Рассказами" одно время увлекся даже свт. Феофан (Говоров). Однако позднее он писал: "Книжка — рассказы странника — внешний чин дела изображает, а писания отеческие — внутренний"[6]. "В книгу — рассказы — не смотрите. Там есть советы, не пригожие для вас, которые могут повесть к прелести"[7].
* * *
В качестве еще одной иллюстрации уклонений в молитве можно привести книгу монаха Иосифа Дионисиатиса "Наставник молитвы Иисусовой. Жизнеописание старца Харалампия Дионисиатского" (М. 2005). В ней обычные христианские советы по различным вопросам жизни совмещаются с такими наставлениями о молитве Иисусовой, которые вызывают, по меньшей мере, глубокое недоумение. Эти наставления очень напоминают "Откровенные рассказы странника". Так, молодому человеку старец Харалампий благословляет: "Первое упражнение заключается в том, чтобы произносить молитву устами вслух, причем как можно более отчетливо и быстро. Но будь внимателен. Когда мы проговариваем молитву, приходит сатана и обрушивает на наш ум целый ворох помыслов и мечтаний. Когда новоначальный произносит молитву про себя в уме, нападки лукавого удушают ее. Но если ты быстро-быстро произносишь ее устами, сатане не так-то просто успеть посредством различных помыслов ввергнуть тебя в рассеяние…
Итак, начинаем первый урок. Я дам тебе эти четки-трехсотницу, и с вечера ты вместе с нами будешь совершишь бдение. Будешь читать девять четок Спасителю: "Господи Иисусе Христе, помилуй мя" и три — Божьей Матери: "Пресвятая Богородица, спаси мя". Протянув двенадцать четок, начинай новый круг…
После того как были протянуты первые несколько четок, некоторая сладость мало-помалу стала проистекать из гортани и ощущаться на языке и губах. Она напоминала сладчайший леденец, с той разницей, что последний через пять-десять минут рассасывается. Эта же сладость не умолялась, скорее, наоборот, увеличивалась, так что молодой человек с чувством великой благодарности непрерывно повторял Божественные слова молитвы.
