Виктор Тростников - Понимаем ли мы Евангелие?
С Нагорной проповеди начался четвертый этап Домостроительства, связанный с земной жизнью Христа. Вся предварительная работа была проделана Отцом: небесные палаты для пира готовы, земные люди настолько подготовлены и просвещены, что при желании смогут не только понять, но и выполнить условия допуска на торжество. Теперь слово предоставляется Сыну, Который и должен сформулировать эти условия.
Однако при всем родстве Десяти заповедей и Нагорной проповеди, на которое постоянно указывали Сам Иисус (например: "Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить"), между ними имеется и различие. На Синае Бог-Отец дал закон в юридическом понимании этого термина — свод правил поведения, обращенный к конкретному народу, который этот кодекс был обязан выполнять. В Галилее Бог-Сын обнародовал закон в том значении этого слова, какое мы имеем в виду, когда говорим о "законах природы". Нагорная проповедь есть не вполне проповедь, так как ее главная часть, Заповеди блаженства, вообще не есть заповеди. Они состоят из девяти утверждений, имеющих одну и ту же форму: "Блаженны такие-то, потому что то-то". Это "то-то" во всех утверждениях фактически одинаково: "Они войдут в Царство Небесное". В семи случаях именно это и сказано, а в двух говорится о том, как там будет хорошо. Но тут нет никакого призыва, никакой агитации. Иисус не заставляет слушателей стать "такими-то", не уговаривает их, ничего не "проповедует", а просто констатирует наличие определенной причино-следственной связи между духовным обликом человека, выработанным им в земной жизни, и его посмертной судьбой. Короче, он описывает самый важный для людей аспект мироустройства, который есть, по сути, закон такого же типа, как "закон Ома" или "правило буравчика". Христос как бы говорит собравшимся: "Я не оказываю на вас никакого давления, вы не обязаны быть "такими-то", последнее слово остается за вами, но я предупреждаю вас о последствиях выбора, чтобы вы потом не ссылались на незнание". И в этом смысле Нагорная проповедь ближе не к Синайскому откровению, а к другому эпизоду творения — к тому моменту, когда материи по Вселенной еще не было, но физический вакуум был уже создан, и в него были вложены законы поведения будущей материи. Среди них имелся, например, такой закон: "Если в магнитное поле влетит заряженная частица, она будет двигаться по окружности, а если незаряженная, то по прямой". Вскоре и поля, и частицы появились реально, и все так и стало происходить. То же и с Нагорной проповедью. Небесное Царство уже создано, но оно еще пусто. Первый его насельник, благоразумный разбойник, появится в нем лишь через три года, а законы, относящиеся к этому "вакууму", уже установлены Богом-Сыном, и в "Заповедях блаженства" они доносятся до наших ушей. Не удивительно, что мы воспринимаем их как падающие откуда-то сверху, из космоса — это и вправду космические законы. В чем же их существо? Кто эти блаженные "такие-то"? Их признаки можно разделить на три группы. Первая группа: нищие духом, плачущие и кроткие. "Нищие духом" — это не "малодушные", слово "нищие" здесь понимается не как "бедные", а как "попрошайки", как те, кто стоят с протянутой рукой. "Плачущие" — это те, кто чувствуют себя обделенными судьбой или обиженными людьми, но не бунтуют, не отвечают ударом на удар, а избывают свою боль в тихих рыданиях. Таковы же и "кроткие". Значит, блаженные этой группы могут быть объединены одним общим признаком — смирение.
Вторая группа: стремящиеся к правде, милостивые к ближним и чистые сердцем. "Милостивые" — это те, кто прощают, не обращают внимание на нанесенный им ущерб, проявляют снисхождение к слабостям человеческим. Такими бывают люди, занятые мыслями не о земном, а о небесном. Но в этом случае не только мысли, но и сердца их будут возвышенными, то есть чистыми. Так что все три признака этой группы тоже сводятся к одному, который можно выразить словами Литургии: "Горе имеим сердца".
Третья группа — миротворцы, изгнанные за правду и оклеветанные за нее же… Это — Божьи работники, не прерывающие своего тяжкого труда даже в том случае, когда их гонят и преследуют.
Подводя же итог, можно сказать, что "блаженными", то есть теми, перед кем откроются двери пиршественных палат Сына, являются люда, которые осознают, что сами по себе они ничто и без помощи свыше пропадут, а поэтому стараются думать только о Боге, почитая все другое за сор, и завоевывают Его расположение и Его милость угодными Ему делами.
Вот как это просто. Как Шестоднев. Имеющий уши да слышит.
Перепугавшись в свое время гностицизма, некоторые богословы стали говорить: "Нас не интересует, как устроены Небеса, нас интересует, как на них попасть". Странная логика! Не зная, как они устроены, на них и не попадешь. Сам Бог объясняет нам их устройство в Нагорной проповеди, а Он ничего не делает напрасно. В отличие от частицы, человек сам решает, зарядиться ему или остаться нейтральным, а значит, и сам задает свою траекторию. И Бог открывает нам тайну о том, Какая из них ведет вверх, а какая — вниз.
5. Чудеса Иисуса
Говорить о сущности чудес очень трудно. Наше греховное естество противится этому, не зная, во что это выльется, и опасаясь подвоха. Мы охотно употребляем слово, например, узнав о крупном поражений сильной футбольной команды от слабой, восклицаем: ну и чудеса! — но обсуждать эту тему серьезно и ответственно мы не склонны.
Впрочем, нет: бывает ситуация, когда мы начинаем относиться к чудесам очень даже серьезно " когда нам плохо. С каким горячим чувством мы шепчем в эти минуты: "Господи, только чудо может меня спасти, так сотвори же это чудо!" Но поскольку после этого чаще всего ничего не происходит, мы постепенно возвращаемся к своему обычному состоянию маловерия и скепсиса.
И все-таки надо заставить себя подумать над этим предметом. Ведь все чудеса так или иначе творятся для нас, и именно для того, чтобы нам не стало плохо.
Что такое чудо?Сразу ясно, что резкой границы между чудесным и обыкновенным мы провести не в состоянии. Скажем, у каждого из нас была в жизни неожиданная встреча именно с тем человеком, который в данный момент был более всего необходим. До этого мы годами его не видели, потом он тоже куда-то исчез, а в "день икс" падал будто с неба и либо сообщал нам какие-то ключевые сведения, либо выводил на нужных людей, либо давал единственно верный совет. Что это — случайность или чудо?
Можно привести много и других примеров событий, которые одни назовут чудом, а другие совпадением, но не о них же нам судачить. Коли уж мы решили проанализовать категорию чуда со всей строгостью, нам следует вести речь только о том, что признается чудом всеми людьми, только о явных чудесах.
Что же должно произойти, чтобы все единодушно согласились: да, это несомненное чудо? Ответ прост: должно произойти то, чего не должно происходить, что противоречит нашим твердым и многократно проверенным представлениям о поведении материальных предметов.
Если я вложу в пишущую машинку два листа белой бумаги, проложенных копиркой, и напечатаю слово "природа", а на втором экземпляре отпечатается слово "прерода", это будет, конечно, стопроцентное чудо, которое приведет меня в ужас. Ведь согласно всему тому, что мы знаем о вещах, такого никак не должно быть. Это даже более великое чудо, чем тот улов святого Петра, когда его сети стали рваться от обилия рыбы. Тут все-таки можно предположить, что по каким-то реальным причинам к лодке вдруг подошел косяк, а вот если литера ударяет по копирке в одних, точках, а краска отпечатывается в других, то рационального объяснения этому нет. Дело не в масштабе события, а в нашей абсолютной уверенности, что оно противоречит естественному порядку и идет против природы.
Так что о настоящем чуде надо говорить как о нарушении законов природы. Но здесь необходимо сделать добавление: эти законы должны быть нам доподлинно известны. Мало ли всяких домыслов называли "законами"? У марксистов был "закон" роста производительности труда при социализме, но тот факт, что она после победы социализма в любой стране падала раз в десять, не является, конечно, чудом. О каких же законах мы можем сказать, что они не вызывают сомнения? Думается, тут надо исключить не только социологию, но и биологию. Недавно в Польше родился котенок с крыльями — чудо это или мутация? Английский энтомолог обнаружил на бабочках начертания всех букв латинского алфавита — чудо это или неизвестный вид мимикрии? Нет, в этой области нам так мало известно, что ее не надо трогать. По-настоящему авторитетные для нас законы — только законы физики. С учетом этого обстоятельства и нужно уточнить наше определение. Чудо — это явление, противоречащее основным физическим законам.
Происходят ли чудеса?Этот вопрос эквивалентен такому: случаются ли события, несовместимые с фундаментальными законами физики? Задав его таким образом, мы сразу получаем положительный ответ: да, случаются.
