Фридрих Цюндель - Иисус. Картины жизни
По окончании трапезы ученики были уже в приподнятом настроении, и Петр даже явил себя постыдным образом! Далее последовало омовение ног, и Спаситель сказал им слова, которые мы с вами уже рассматривали (Ин, главы 14–16). Их можно разделить на две части. Первую из них завершает стих: «Но чтобы мир знал, что Я люблю Отца, и как заповедовал Мне Отец, так и творю: встаньте, пойдем отсюда» (Ин 14:31); вторая же их часть – сказанное Им на пути в Гефсиманский сад – содержится в главах 15 и 16. Здесь, в этом саду, Он расстался со Своими учениками, вверив их Отцу, дабы Он соблюдал их во имя Его (гл. 17).
Здесь заканчивается половина земного служения Иисуса, которое было деятельным служением, начинается другая – Он Сам Себя кладет на чашу весов за мир, отдавая Себя на поругание греху. Прежде, сражаясь со своим врагом, князем мира сего, Спаситель неизменно побеждал, теперь же Он должен был испытать его ярость, будучи безоружным пред ним. По человеческим меркам эта часть (Его земного служения) куда короче первой, но скольких сил она стоила Иисусу, каково влияние, достигнутое Им, – кто это измерит?
Вторая часть Его служения – особенная и достойна отдельного освещения, что, впрочем, делалось уже не раз, и потому я ограничусь освещением лишь ее отдельных моментов.
Итак, последнее слово Его молитвы сказано. Спаситель уже не с учениками. И Он сразу же становится другим! Это прощание для Него тяжело, но не только из-за них, нет, а из-за Себя. Его почти не тревожит предстоящее одиночество, напротив, Он теперь стремится к нему. Страх и тревога подступали к Нему. Не в состоянии расстаться со всеми сразу, Иисус берет с Собой троих и – неслыханное дело! – просит их поддержать Его. Наконец Он покидает и этих, скрывается во мраке ночи и падает на колени. Они слышат Его слова (по крайней мере, Иоанн, как бы охраняющий Учителя и находящийся к Нему ближе двух других), ибо Он взывал к Богу «с сильным воплем и со слезами» (Евр 5:7). Но что они слышат! Спаситель спрашивает Отца, не избавит ли Он Его от смерти! Он взывает к Всемогущему Отцу, Которому все возможно. Вопрос, ставивший в тупик многих, пытавшихся ответить на него. И мы здесь (см. главу «Поворот») тоже вопрошали: неужели, чтобы вернуть все в должное состояние, необходимо принести такую жертву греху, вине, погибели? Неужели Отцу не все возможно? Ведь достаточно одного Его слова – и самое трудное минует нас. Невольно вспоминаются слова псалмопевца: «Трепещет от страха Твоего плоть моя, и судов Твоих я боюсь» (Пс 118:120).
Но эта мысль посещает Иисуса лишь на мгновенье. Он в страхе замечает в ней нечто неведомое Ему прежде: иную волю в Своем сердце, наряду с волей Отца, и, с ужасом осознав это, восклицает: «Не моя воля, но Твоя да будет!». «Хотя Он и Сын, однако страданиями навык послушанию» (Евр 5:8), то есть привык следовать воле, противоречащей воле собственной.
Это ужасно, но на том борьба Иисуса не закончилась. Сколь велика была скорбь Его души, если Он вновь и вновь шел к Своему Отцу, надеясь что можно изменить ход вещей! Непомерно трудной, почти невозможной Ему представлялась стоящая перед Его душой задача. В третий раз Он нашел решающие слова: «Если не может чаша сия миновать Меня, чтобы мне не пить ее, да будет воля Твоя» (Мф 26:42). И поскольку молчание Отца говорило Ему о том, что иного пути нет, Он соглашается со Своей участью. Посланный же Богом Ангел укреплял Его. «И, находясь в борении, прилежнее молился, и был пот Его, как капли крови, падающие на землю» (Лк 22:44).
Что на это можно сказать? Спаситель, прежде чем отдать Себя в руки грешников, дал волю Своей человеческой природе, чтобы обрести уверенность в Себе, как существе «из плоти и крови», что Он выстоит в предстоящем испытании. То был единственный раз, когда Он обнаружил всю свою человеческую слабость. Подобно первосвященнику, который, прежде чем принести великую жертву примирения за грехи народа, приносит жертву за свои собственные грехи, Спаситель, принося Себя в жертву за весь мир, принес прежде жертву смирения за безгрешную немощь Своей плоти. Его смерть – горькое лекарство, даваемое Отцом в наполненной до краев чаше Своему Сыну, предстоящему за грехи мира, лекарство, которое должно спасти мир. И Он, словно малое дитя, не сдерживая Себя, трепещет при виде ее. Как первосвященник, очистившийся своей жертвой от собственных грехов, получает способность принести жертву примирения за свой народ, так и Спаситель избавляется здесь от страха – порождения плотской немощи, стоящей на Его пути. В послании к евреям (5:7) сказано предельно кратко: «И услышан был за Свое благоговение», то есть избавлен от страха.
Тут во главе «множества народа» появился Иуда, и Спаситель отдал Себя в руки грешников. Далее события развивались с поразительной быстротой, не давая их участникам возможности осознать происходящее. Синедрион в полном сборе – «старейшины народа, первосвященники и книжники» – начал суд над Иисусом еще затемно – в пасхальную ночь! Собственно, это был суд над Его прежними деяниями. Утверждение Иисуса, что Он Сын Божий, Христос, объявили богохульством, заслуживающим смертной казни. После «сел на судилище» Пилат. Народ видел только внешнюю сторону происходящего, и для него связанный Иисус был лишь разоблаченным преступником, Варрава же на фоне этого не то мечтателя, не то обманщика представал в ореоле честного, полного сил и энергии политического мученика. Негодующая толпа требовала распять преступившего закон Иисуса, и Спаситель с мыслью, что все справедливо и это – для мира, смиренно принимал казнь. За Него беспощадно боролись любовь, вера и надежда. Всей ненависти и порочности мира, грозящих угасить в Нем Его любовь к миру, Он победоносно противопоставил Свою любовь (к Своим), Свое прощение (убийц), Свою милость (к товарищам по распятию). Источником всего этого были Его крайняя нищета, муки смерти, угасающее сердце и одиночество из-за того, что Бог Его покинул. Спаситель остался один.
Все видимое издевалось над Его верой, любовью, надеждой. Один? Нет, Отец был с ним; и не видя это, Он должен был в это поверить. «Будучи злословим, Он не злословил взаимно; страдая, не угрожал, но предавал то Судии Праведному», – говорит Петр (1 Пет 2:23). «Я буду Спасителем мира, ибо Бог – Судия Праведный» – главное, несмотря ни на что, сохранить в Себе эту надежду, и тогда уже – умереть. И неестественная, прежде неведомая тьма наконец окутала Его. Сколько ужасного, страшного, издевательского обещала она Ему, и у Него вырвался крик: «Боже мой! Для чего Ты Меня покинул?» Эти слова, пронзившие тьму, вызвали в иных сострадание, и они подумали: «Бедняга, наконец-то Он Сам понял, как прежде ошибался». Такого позора Иисусу прежде не выпадало, это было хуже, чем Его страх. Мир хотел думать, что Бог далеко и что Он сурово обошелся с Ним! Мы слышим, как ребенок в страхе кричит: «За что?» – и для него не понимать причины еще ужаснее, чем сам факт наказания.
То была кульминация Его страданий, последняя капля в чаше, испитой Им по воле Отца. «Совершилось!» – воскликнул Иисус, и полный решимости умереть, увидев разверзшуюся перед Ним бездну, которая вела в смерть, Он громким голосом возгласил: «Отче! В руки Твои предаю дух Мой» – и, склонив голову, отошел к Отцу.
Удивительно, как ярко в крестных страданиях и умирании Спасителя воссияло все Его богатство, и нам непросто свести все наши впечатления в одну общую картину. На редкость скромно, без лишних слов, повествует Лука о кончине Иисуса как человека, над которым свершается неслыханная несправедливость, и Он, тревожась за последствия злодеяния для его палачей, молит Отца их простить. И пока еще может, Иисус продолжает Свое дело, ради которого Он был послан на Землю – спасение душ грешников. Удивительно величественно, в невидимой славе, идет Он у Иоанна Своим трудным путем к прекрасной цели – Отцу, осиянный Божественным светом еще перед Пилатом, любящий до конца Своих учеников и не склонивший головы до последнего вздоха (Ин 19:30). Как тяжек в повествовании Матфея для Спасителя путь страданий – от начала и до их завершения на кресте, когда на Него изливается нынешний грех Израиля и древнее проклятие – на Мессию, преданного, покинутого, отверженного, осужденного, осмеянного и, наконец, в этой жуткой тьме даже покинутого Богом, страданий, прекратившихся, лишь когда Он, «возопив громким голосом, испустил дух».
И на Нем исполнилось слово Исаии (53:9): «Он погребен у богатого». Тяжело умирать богатому, многое он оставляет на земле! Но чем же богат был Иисус? Жизнью, отношениями с самыми разными людьми, если не со всем человечеством, способностью им помогать, и, если можно так сказать, даже житейским опытом. А скольким людям Он помог бы еще, сколько великих дел совершил бы! Но все присущее Ему как человеку унесла смерть. Земное служение Спасителя прекратилось, отныне Он вверил Свое дело ученикам, чьи силы, разумеется, были несравнимы с Его.
