Иоанн Кассиан Римлянин - Сочинения
\454//
глава 9 Любовь не только делает нас из рабов сынами, но и восстанавливает в нас образ и подобие БожиеВеликое различие находится между тем, кто страхом геенны или надеждою будущего воздаяния погашает в себе пламя пороков, и между тем, кто отвращается порочности и нечистоты по чувству любви божественной, — кто обладает благом чистоты единственно по любви к святости, и делает все, не обращая уже внимания на обещанную в будущем награду или наказание, но услаждаясь сознанием настоящего доброго дела своего. В таком состоянии человек, хоть и не имел бы ни одного свидетеля дел своих, не решится воспользоваться случаем к греху и не может увлечься самыми сокровенными, обольстительными помыслами; ибо, питая искреннейшую любовь к добродетели, он не только не приемлет сердцем ничего противного ей, но и с величайшим ужасом отвращается этого. Поистине, иное дело — иметь ненависть к порокам и плотским сквернам из чувства удовольствия, получаемого от совершения доброго дела, иное — обуздывать беззаконные похоти, имея в виду будущую награду; иное — опять бояться настоящего вреда, и иное — страшиться будущего наказания. Наконец, гораздо больше значит не хотеть отстать от добра ради самого добра, нежели не соглашаться на зло из боязни зла. Ибо в первом случае добродетель является свободной, а в последнем — как бы принужденной, как бы против воли, насильно исторгнутой страхом наказания или желанием награды. Ибо кто из страха уклоняется от обольщений пороков, тот, после отнятия страхом полагаемого препятствия, снова обратится к тому, что любит, и потому не всегда будет тверд в своей добродетели и никогда не свободен от нападения пороков; поскольку не будет иметь твердого и непрерывного мира внутренней чистоты. Где не перестают войны, там невозможно не опасаться поражений. Сколь бы кто мужественно ни сражался, хотя бы часто наносил противникам смертельные раны, но если он находится среди
\455// самой битвы, то по необходимости должен иногда терпеть удары меча вражеского. Напротив, кто, преодолев нападение пороков, уже наслаждается спокойствием мира и проникнут любовью к самой добродетели; тот неуклонно пребудет в этом состоянии добродетели; коей весь уже предан, поскольку не считает ничего для себя гибельнее, как потерять внутреннюю чистоту. Вместе с тем ничего приятнее, ничего драгоценнее этой чистоты не находит для себя тот, для кого гибельное нарушение правил добродетели или заражение себя сквернами порока служит тяжким наказанием. Ему нисколько не прибавит честности опасение присутствия людей, и уединение нисколько не уменьшит ее, но, всюду и всегда нося с собою судью не только дел, но и помышлений своих — совесть, он более старается угождать Тому, Кого нельзя ни обмануть, ни укрыться.
глава 10 Совершенство любви составляет молиться за врагов, и по какому признаку можно узнать, что душа еще не очищенаКто, надеясь на помощь Божию, а не на собственное старание, удостоится достигнуть этой степени совершенства, тот из рабского состояния, в котором действует страх, и из состояния наемнического, в котором обнаруживается не столько признательность к благости дающего, сколько желание заслуженной награды, переходит в состояние усыновления, в коем не имеют места ни страх, ни корыстное желание, но непрерывно действует никогда не перестающая любовь. Кому приличен этот страх, а кому любовь, сам Господь ясно открывает нам, когда укоряет некоторых в недостатке этих добродетелей. Сын чтит отца и раб — господина своего; если Я отец, то где почтение ко Мне? и если Я Господь, то где благоговение предо Мною? (Мал 1, 6) Таким образом, необходимо бояться тому, кто раб; раб же тот, который знал волю господина своего, и не был готов, и не
\456// делал по воле его, бит будет много (Лк 12, 47, 48). А кто посредством любви достигнет уподобления Богу, тот будет находить удовольствие в добре по самому уже расположению к добру. Обретя терпение и кротость, подобные отчасти Божеским, он не будет гневаться на согрешающих ни за какие пороки, но скорее станет умолять о их прощении, помня, что и сам был одержим подобными страстями, пока милосердие Господа не спасло его от них. Понимая же, что не своим старанием избавился он от плотской борьбы, но Божие покровительство спасло его, он, станет изливать на заблуждающихся не гнев, а милость, обращая к Богу, в полном спокойствии сердца, этот стих: Ты разрешил узы мои. Тебе принесу жертву хвалы (Пс 115, 7). Также: если бы не Господь был мне помощником, вскоре вселилась бы душа моя в страну молчания (Пс 93, 17). А находясь в таком смирении духа, он может исполнить и такую высокую, евангельскую заповедь: любите врагов ваших, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас (Мф 5, 44); и таким образом может получить и ту награду, которая состоит в том, что удостаиваемся не только носить на себе образ и подобие Божие, но и называться сынами Божиими, и о которой тут же говорится: да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных (Там же, 45). Св. Иоанн, сознавая, что он достиг такой любви, говорит: имеем дерзновение в день суда, потому что поступаем в мире сем, как Он (1 Ин 4, 17). Ибо чем человек, по природе своей немощный и бренный, может быть таким, как Он, если не любовью, которую он, подобно Богу, в невозмутимой кротости сердца своего способен изливать на добрых и злых, на праведных и неправедных? Итак, тот должен творить благое из любви к самому благу, кто хочет достигнуть истинного усыновления, о чем тот же апостол говорит так: всякий, рожденный от Бога, не делает греха, потому что семя Его пребывает в нем; и он не может грешить, потому
\457// что рожден от Бога (1 Ин 3, 9), и еще: мы знаем, что всякий, рожденный от Бога, не грешит; но рожденный от Бога хранит себя, и лукавый не прикасается к нему (1 Ин 5, 18). Это, впрочем, нужно понимать не о всяком роде грехов, а только о грехах смертных. Кто не хочет удерживать и очищать себя от них, о том и молиться не следует, как говорит апостол же Иоанн: если кто видит брата своего согрешающего грехом не к смерти, то пусть молится, и Бог даст ему жизнь, то есть согрешающему грехом не к смерти. Есть грех к смерти: не о том говорю, чтобы он молился (1 Ин 5, 16). А от тех грехов, которые называются грехами не к смерти, не могут быть свободны и самые верные рабы Христовы, с каким бы вниманием ни охраняли себя от них. Ибо говорится: если говорим, что не имеем греха, обманываем самих себя (1 Ин 1, 8), и еще: если говорим, что мы не согрешили, то представляем Его лживым, и слова Его нет в нас (1 Ин 1, 10). Поистине, невозможно и самым святым не впасть в те малые прегрешения, которые бывают в слове, в мысли, в желании, по неведению, по забвению, по какой–нибудь крайности, по нечаянному случаю. Хотя они отличны от того греха, который называется грехом к смерти, однако не могут быть безвинны и безукоризненны; итак, если кто, как мы выше сказали, приобретет любовь к добру и сделается подражателем Богу, тот, облекшись в милосердие и долготерпение Господне (Кол 3, 12), будет молиться и за своих гонителей, взывая подобно своему Господу: Отче! прости им, ибо не знают, что делают (Лк 23, 34). Очевидный же признак души, не очищенной еще от скверн пороков, состоит в том, когда не имеющий чувства сожаления к чужим проступкам произносит на них строгий суд. Ибо как может обладать совершенством сердца такой человек, который не имеет того, что, по словам апостола, составляет исполнение закона? Носите бремена друг друга, говорит он, и таким образом исполните закон Христов (Гал 6, 2). Он не имеет и той добродетели любви, которая не превозносится, не раздражается, не
\458// мыслит зла, которая все покрывает, все переносит, всему верит (1 Кор 13, 4, 5, 7). Ибо праведник печется и о жизни скота своего; сердце же нечестивых жестоко (Притч 12, 10). Следовательно, если монах с беспощадной, бесчеловечной строгостью осуждает другого, то это верный знак, что он сам предан тем же порокам. Кто затыкает ухо свое от вопля бедного, тот и сам будет вопить, — и не будет услышан (Притч21, 13)
глава 11 Вопрос: почему страх и надежда называются несовершенными?Герман. Подлинно, сильна и возвышенна беседа твой о совершенной любви к Богу; но смущает нас то, что ты столько восхвалив эту добродетель, страх Божий и на–дежду вечного воздаяния признал несовершенными, между тем как пророк, кажется, судит о них иначе, когда говорит: бойтесь Господа, (все) святые Его, ибо нет скудости у боящихся Его (Пс 33, 10); и в другом месте он ясно открывает, что к сохранению оправданий Господних побуждала его мысль о воздаянии. Приклонил, говорит он, сердце мое к исполнению уставов Твоих навек, до конца (Пс 118, 112). Апостол также говорит: верою Моисей, придя в возраст, отказался называться сыном дочери фараоновой, и лучше захотел страдать с народом Божиим, нежели иметь временное греховное наслаждение, и поношение Христово почел большим для себя богатством, нежели Египетские сокровища; ибо он взирал на воздаяние (Евр 11, 23—26). Следовательно, как можно счесть эти добродетели несовершенными, когда св. Давид хвалится тем, что он творил оправдания Господни, имея в виду воздаяние, и когда говорится, что Законодатель, взирая на будущие награды, пренебрег достоинством царского сына и тягчайшее страдание предпочел египетским сокровищам.
