Джейсон Берри - Деньги Ватикана. Тайная история церковных финансов
Роберта Гарса, младшая сестра отца Луиса Гарсы, ставшего заместителем главы Легиона, рассказала о том, что случилось, когда ее сестра, член Регнум Христи, переехала из Рима в Мексику: «Они полагали, что мы должны оплачивать расходы на ее лечение – а это были немалые деньги. Так, ей удалили селезенку и пролечили все зубы, я не говорю о мелких расходах. Похоже, там она не проходила регулярных осмотров и ей не назначали профилактических мер, когда ею занимался Легион, и вот она приехала домой, и за все накопившиеся за эти годы медицинские проблемы должна расплачиваться ее семья».
Акерблом был членом Регнум Христи в Коннектикуте, а затем вернулся в свою родную Швецию. «Со временем, – объяснил он, – я понял, что наши жертвователи видели в любой критике Легиона нападение на веру. Легион умело расправлялся с проблемой критики: мы никогда не говорим плохо о тех, кто нас ругает. Жертвователям казалось, что их преследует либеральная среда. Члены Легиона приучили всех к мысли, что они окружены врагами и что любое негативное высказывание в их адрес свидетельствует об испорченности падшего мира».
«Мы рассылали миллионы, – продолжал Акерблом, – буквально миллионы писем потенциальным жертвователям. Всех привлекал образ молодых людей в сутанах. Он задевал какие-то глубокие струны в людях, он давал надежду на то, что в церковь вернется прошлое, когда здесь были приличные молодые люди ортодоксальных взглядов на веру и консервативных взглядов на жизнь. Нам удавалось собирать много денег. Когда я этим занимался, меня беспокоило то, что я не знаю, что будет с этими деньгами, когда мы отдадим собранные пожертвования».
Работники, занимавшиеся в Хэндеме сбором денег, вели телефонные переговоры, обращались к жертвователям напрямую по электронной почте, встречались с ними и вели базу данных с помощью Регнум Христи, чтобы выискивать богатых сторонников.
Один анонимный источник ознакомился с отчетом Легиона об анализе этой базы данных в 2005 году.
В отчете использовался термин «критически важный дар – это единое пожертвование наличными в сумме $10 тысяч и более». Между 2002 и 2004 гг. (когда дело Масьеля лежало в трибунале Ратцингера без движения) особое внимание отчет обращал на 295 крупных жертвователей, как их там называли, которые вносили по $10 тысяч и выше за раз. 48 процентов пожертвований были получены благодаря прямым письменным обращениям.
Чтобы изучить критический путь этих жертвователей при прямом письменном обращении, было составлено и проанализировано 137 досье с историей отношений с ними.
Почти 70 % (95 из 137) исследованных жертвователей встречались со священниками или братьями Легиона, а в 80 случаях из 137 (58 %) имело место позитивное критическое событие – то есть такое событие, благодаря которому жертвователь изменил свое отношение к Легиону, – о чем можно судить по заметкам в досье жертвователя…
Тем не менее лишь среди крупных жертвователей идентифицируемое критическое событие влияет на размер пожертвования. Это позволяет предположить, что критическое событие – и тесные межличностные взаимоотношения, которые его спровоцировали, – играют более важную роль в случае крупных пожертвований.
Далее идет анализ «критических событий», и отчет разъясняет:
Когда жертвователи связаны с Легионом на глубоком уровне – либо через духовное руководство священника Легиона, либо через вхождение в Регнум Христи, – они жертвуют щедрее. По словам епископа Альфреда Стэнвея [Епископальная церковь], «деньги следуют за служением».
В нашем случае деньги следуют за харизмой[537].
По определению покойного иезуитского богослова кардинала Эвери Даллеса харизма есть «дар благодати, дающийся не для личного освящения человека, но для блага других»[538]. В религиозном ордене харизма определяет его особенности, его видение, его уникальный характер. Доминиканцы занимаются преподаванием и славятся своими проповедями; францисканцы посвящают себя бедным; иезуиты ценят аналитическое мышление и ученость и стремятся стать «людьми для других» в своем служении.
По свидетельству отчета с анализом пожертвований, жертвователи Легиона «отзываются на то, что отличает Легион от Опус Деи, Красного Креста или Нотр-Дам: на тот путь апостольской миссии и духовной подготовки священников, мирян и мирянок, который проложил отец Масьель».
Легион распространял книгу о духовной жизни отца Масьеля «Псалтырь моих дней». После его смерти орден признал, что многое там переписано из книги «Псалтырь моих часов» испанца Луиса Лусии, христианского демократа, который писал свой труд в тюрьме в 1930-х. Лусия умер в Валенсии в 1943 году. Испанские члены Легиона сообщили Католическому агентству новостей, что текст Масьеля включает «восемьдесят процентов содержания и стиля оригинала»[539] – иными словами, речь идет просто о краже.
Харизмой Масьеля был сбор денег.
В отчете Легиона о пожертвованиях перечисляются семь жертвователей в порядке их значения. Около каждого имени стоят графы «принесенная суммарная прибыль» и «критическое событие». Первым в списке значится жертвователь, «принесенная суммарная прибыль» от которого составила $10,686341 миллиона. Критическое событие произошло во время проведения духовных упражнений в нью-йоркском центре Легиона в Торнвуде: это было «сильное духовное переживание и духовное руководство» двух членов Легиона, обозначенных инициалами. «Желает помогать ЛХ», – стояло в конце.
Второе место занимал жертвователь, принесший $1,043629 миллиона, который пережил «критическое событие, участвуя» в качестве «соведущего супруга» в программе «Фамилиа».
«Фамилиа» – это программа служения семьям, которую Легион отнял от его основателей, Пола и Либби Селлорс. Эта пара наняла юриста и получила компенсацию во внесудебном порядке[540]. Информация об этом была передана в Ватикан монсеньору Шиклуне.
Третий в списке жертвователь принес доход в размере $308,435 тысячи; он «встречался со священником и братом ЛХ; дочь вовлечена в [молодежную] программу отца Масьеля».
О четвертой жертвовательнице (принесшей $204,772 тысячи) говорится: «Включена в РХ, расположена, смерть мужа дала ей свободные деньги».
И так далее, до десятого дарителя ($145,052 тысячи), о котором в графе «критическое событие» говорится: «Включен в РХ» – то есть в Регнум Христи, и это значит, что сделка завершена.
После публикации коммюнике Ватикана, вынудившего Масьеля сойти со сцены, руководители Легиона могли перегруппироваться и продолжать работу с ватиканскими чиновниками. Легион через свое новостное агентство Zenit иногда сообщал, что глава ордена отец Альваро Коркуэра встретился с Бенедиктом. Можно представить себе, что папа оказался в трудном положении. Как и в случае с Обществом св. Пия Х, эта группа отклонялась от ортодоксии, а кроме того привыкла жить в послушании у психопата. Легион представлял другой полюс в спектре нравственного релятивизма: духовная подготовка священников и семинаристов, принимавших частные обеты никогда не говорить дурно о Масьеле, была подчинена его тирании. Частью культуры Легиона было расточать похвалу Масьелю и защищать его имя. Шиклуна, важнейший советник Ратцингера по каноническим вопросам, собрал немало материалов, позволявших закрыть орден, в случае чего СМИ бы заговорили о папе, готовом совершать реформы. Что же его остановило? Папа мог выбрать одно из двух, и любое решение было не слишком простым.
В случае закрытия Легиона требовалось бы проводить переподготовку его священников, семинаристов и членов Регнум Христи, включая терапию и пастырское консультирование – а это нелегкая задача. Это был бы путь нравственного абсолютизма. Как писал Камю: «Сверхчеловеческое – так люди называют задачи, на решение которых уйдет много времени, ничего больше»[541].
Либо он мог показать гибкость и выбрать путь нравственного релятивизма, терпеливо отнестись к членам Легиона с их искаженными жизнями, установить контроль Ватикана над орденом, получить доступ к его финансам и отложить приговор, чтобы оставить этот «бренд», сохранить их репутацию.
Решение 2006 года отражало конфликт между моральным абсолютизмом Бенедикта и его гибким подходом к испорченному ордену. Под влиянием Содано папа принял решение спасти орден, основатель которого был изгнан. Легион здесь же показал раздвоенность своего сознания, заверяя о верности Бенедикту и одновременно говоря о том, что Масьель «с чистой совестью» решил, подобно Иисусу, не защищать себя. Легион на своем внутреннем рынке стал убеждать своих приверженцев в том, что, поскольку дело Масьеля никогда не разбиралось судом, их основатель невинен.
Юрист Гленн Фавро, проведший тринадцать лет в ордене, вспоминал: «В Легионе меня больше всего поражала одна вещь: им нужно было постоянно себя защищать. Они находили свою идентичность, когда противопоставляли себя другим – критикам Масьеля, врагам Легиона. А если отнять у них Масьеля – кто бы они такие были?»
