Иоанн Златоуст - Творения, том 9, книга 1
3. Смотри, как они не говорят против тех ничего оскорбительного, но заботятся только об одном, чтобы исправить случившееся: это и расположило тамошних возмутителей принять решение. Не сказали: вы прельстители, губители, и тому подобное. Когда нужно было, то Павел поступал так, наприм., когда он говорит: "о, исполненный всякого коварства и всякого злодейства" (Деян.13:10); но здесь, когда дело было уже исправлено, не было в этом нужды. И смотри: не говорят: "что некоторые, вышедшие от нас" повелели вам соблюдать закон, но: "смутили вас своими речами". Невозможно выразиться точнее; никто не сказал бы так (хорошо). "Души", говорит, уже утвержденные, "поколебали", как бы в здании перелагая уже положенное другими. "Чего мы им", говорят, "не поручали". "То мы, собравшись, единодушно рассудили, избрав мужей, послать их к вам с возлюбленными". Если они возлюбленные, то не пренебрегут ими; если "предавшими души свои", то они достойны доверия. "Итак", говорит, "мы послали Иуду и Силу, которые изъяснят вам то же и словесно". И следовало явиться не одному только посланию, чтобы не сказали, что сократили (определение), сказали одно вместо другого. Похвала, приписанная Павлу, заградила им уста. Потому и отправляются не один только Павел, или Варнава, но и другие от Церкви, чтобы не смотрели на него с подозрением, так как он держался того же учения, и не одни только посланные из Иерусалима. Показывает, как они достойны доверия; они не превозносятся, говорит, не столь неразумны; потому и прибавил: "человеками, предавшими души свои за имя Господа нашего Иисуса Христа". А почему сказано: "ибо угодно Святому Духу и нам", тогда как достаточно было бы сказать: "Святому Духу"? "Святому Духу" – сказано для того, чтобы не подумали, что это человеческое (учение), а "нам" – для того, чтобы внушить, что и они сами принимают это, хотя и принадлежат к обрезанным. "Не возлагать на вас", говорит, "никакого бремени". Говорят это потому, что обращают речь к людям немощным и находившимся в страхе; потому и прибавляют это. Но в то же время показывает, что определение является не по снисхождению, не потому будто щадили их, как немощных, – напротив, великое было тогда уважение к учителям, – но потому, что это было бы излишним бременем. Смотри, как кратко послание и не заключает в себе ничего лишнего, ни хитросплетений, ни умозаключений, но только определение: оно было законоположением Духа. Бременем же называют (закон) в разных местах. И опять: "собрав людей, вручили письмо". По (прочтении) послания и сами обратились (к ним) со словом; а это нужно было, чтобы освободиться от всякого подозрения. "Иуда и Сила", говорит (писатель), "будучи также пророками, обильным словом преподали наставление братиям и утвердили их" (ст. 32). Показывает, как они были достойны доверия. Мог (сделать это) и Павел; но следовало и им. "Пробыв там некоторое время, они с миром отпущены" (ст. 33). Уже нет распри, нет разногласия! Тогда, мне кажется, они приняли десницы (апостолов), как сам Павел говорит: "подали мне и Варнаве руку общения" (Гал.2:9). Говорит также: "не возложили на меня ничего более" (ст. 6), потому что они приняли его мнение и с уважением одобрили. Показывает, что и по человеческому соображению, а не только от Духа, можно видеть, что (язычники) совершали грехи неудобоисправимые; это не требует (вразумления) Духа. Показывает также, что прочее не необходимо и даже излишне, если только это необходимо. "Соблюдая сие", говорят, "хорошо сделаете". Выражает, что этого достаточно для них и ничего более ненужно. Можно было (заповедать) и без послания; но, чтобы закон был заключен в письмени, они пишут послание. И опять, чтобы было это повиновение закону, и они тем говорили, и те исполняли, и "с миром". Да не соблазняют и нас еретики. Смотри, сколько было соблазнов в начале (евангельской) проповеди; не говорю о внешних, – эти ничего не значили, – но о внутренних. И, во-первых, Анания, потом ропот, затем Симон волхв, потом негодование на Петра за Корнилия, затем голод, и, наконец, это самое главное из зол.
Действительно, как скоро является какое-либо добро, то невозможно, чтобы не примешалось и зло. Не будем же смущаться, если некоторые соблазняются, но и за них будем благодарить Бога, что Он делает нас более опытными. Не скорби только, но и сами искушения делают нас более славными. Держащийся истины, если никто не совращает его, не был бы крепким любителем истины; а когда многие совращают его, тогда он делается славным. Что же? Не для этого ли и бывают соблазны? Не говорю, что будто бы Бог производит их, – да не будет! – но Он и чрез это зло благодетельствует нам, хотя сам отнюдь не желает его. Дай им, говорит Он, "да будут все едино" (Ин.17:21). Если же бывают соблазны, то и они нисколько не вредят им, но приносят пользу. Как мученикам невольно приносят пользу те, которые влекут их на мучение, а Бог отнюдь не побуждает их к тому, так и здесь. Не будем же взирать на то, что (многие) соблазняются. То самое и служит знаком превосходства нашего учения, что многие притворно подражают ему; ведь если бы оно не было хорошо, то они не представлялись бы подражающими. Раскрою это вам яснее.
4. Благовонные масла имеют подделывателей, как например, лист амома. Так как они редки и нужны, то и бывает много поддельных. Никто не станет подделывать что-нибудь другое из вещей дешевых. Так и чистая жизнь имеет многих подделывателей; никто не решится казаться пребывающим в нечистоте, но пребывающим в иночестве. Что же мы будем отвечать эллинам? Вот приходит эллин, и говорит: я хочу быть христианином, но не знаю, к кому присоединиться, – у вас много несогласий и распрей, и великое смятение. Какое мне избрать учение? Какое предпочесть? Каждый говорит: я содержу истину. Кому верить, когда я совершенно ничего не знаю в Писаниях? И те (еретики) представляют тоже самое. Точно, это бывает между нами. Но если бы мы говорили, что нужно верить умствованиям, то ты справедливо мог бы смущаться; если же мы говорим, что (нужно) веровать Писаниям, которые просты и истинны, то тебе легко (найти) требуемое. Кто согласен с (Писаниями), тот христианин; а кто не согласен с ними, тот далек от этого правила. А что, если он придет и скажет: Писание говорит так, а ты говоришь другое, и вы изъясняете Писания иначе, извращал смысл их? Но, скажи мне, разве ты не имеешь ума и рассудка? Как я, скажет, могу судить, не зная ничего вашего? Я хочу быть учеником, а ты уже делаешь меня учителем. Если он так скажет, то, говоришь, что мы будем отвечать? Как убедим его? Спросим: не притворство ли это и предлог? Спросим: осуждает ли он эллинов? Во всяком случае, он скажет что-нибудь, потому что, не осуждая их, не пришел бы к нам. Спросим о причине, почему он осуждает, потому что не напрасно же осуждает. Он скажет, как известно: потому что (боги их) суть твари, а не Бог несозданный. Хорошо. После этого, если он найдет тоже в иных ересях, а у нас противное, то нужно ли и говорить более? Все мы исповедуем, что Христос есть Бог. Посмотрим же, кто с этим согласен, и кто не согласен. Мы, называя Его Богом, и говорим о Нем достойное Бога, что Он имеет власть, что Он не есть раб, но свободен, что Он творит все сам Собою; а еретик – напротив. Опять спрошу: когда ты хочешь научиться врачебному искусству, то, скажи мне, просто ли и как случилось принимаешь пре- подаваемое? У врачей много мнений. Если просто будешь принимать все, что ни услышишь, то это не достойно мужа; если же с умом и рассуждением, то без сомнения научишься доброму. Мы называем Его Сыном, и точно так признаем, как говорим, а еретики называют так, но не исповедуют. Сказать яснее: они имеют некоторых (людей), по имени которых называются, т.е. по имени своего ересеначальника, – такова каждая ересь, – а у нас не человек какой-нибудь дал нам название, но сама вера. Итак с твоей стороны это – притворство и предлог. Скажи мне, почему ты, когда хочешь купить одежду, то хотя и не знаешь ткацкого искусства, не говоришь таких слов: я не умею купить, меня обманывают; но употребляешь все, чтобы сделаться сведущим? Когда хочешь купить и другое что-нибудь, то всячески стараешься получить верные сведения; а здесь говоришь это. Судя по этим словам, – ты вовсе не хочешь принимать ничего. Пусть тот, кто не имеет никакого учения, говорит то, что ты говоришь о христианах: "так много их и столько различных содержат учений: один – эллин, другой – иудей, иной – христианин; не нужно принимать ни одного учения, потому что они противоречат друг другу; я ученик, не хочу быть судьей и не могу осуждать ни одного учения". Но у тебя такой предлог не имеет места. Если ты был в состоянии отвергнуть ложное, то будешь в состоянии, пришедши сюда, оценить и истинное. Кто не осуждает никакого учения, тот легко скажет это; но осудивший какое-нибудь, хотя он еще не избрал ничего другого, с течением времени может узнать нужное. Не станем же притворствовать и изобретать предлоги: все легко. Если хочешь, я покажу тебе, что это только предлог. Ты знаешь, что должно делать и чего не должно? Почему же делаешь не то, что должно, а чего не должно? Делай, что должно, и с правыми мыслями проси от Бога, и Он, конечно, откроет тебе. "Бог нелицеприятен", говорит (Писание), "но во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему" (Деян.10:34,35). Кто слушает без предрассудка, тот не может не убедиться. Как в том случае, когда есть какое-либо мерило, по которому можно определять все, не требуется больших рассуждений, а легко обличить измеряющего неверно, так и теперь. Отчего же не видят? Много содействуют тому предрассудки и человеческие побуждения. Но, скажешь, тоже самое и они об нас говорят? Как? Разве мы отделились от Церкви? Разве мы имеем ересеначальников? Разве мы называемся по имени людей? Разве есть у нас какой-нибудь предводитель, подобно как у них, у того Маркион, у другого Манихей, у иного Арий, а у иного еще какой-нибудь начальник ереси? Хотя и мы имеем известное название, но не (имеем) начальников ереси, а предстоятелей наших и правителей Церкви. Мы не имеем учителей на земле, – да не будет! – а имеем "Который на небесах" (Мф.23:9,10). И они, скажешь, утверждают то же? Но у них есть название, осуждающее их и заграждающее им уста. Много было эллинов, и никто не предлагал таких вопросов; и у философов было тоже, но это не препятствовало никому из тех, кто имел здравое учение. Потому и об иудеях не говорили, – когда они занимались этим, – что между ними есть такие-то и такие: кому из них нам следует верить? Но верили, как должно. Будем же и мы покоряться законам Божиим и во всем делать угодное Ему и поступать по воле Его, доколе продолжаем настоящую жизнь, чтобы, прожив добродетельно остальное время нашей жизни, мы могли получить блага, обетованные любящим Его, и сподобились чести с угодившими Ему, благодатию и человеколюбием единородного Сына Его и Всесвятого и животворящего Духа, единого и истинного Божества, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
