Николай Японский (Касаткин) - Дневники 1870-1911 гг.
1 (13) марта 1897 г.
Суббота 1-й недели Великого Поста
<...> Я сказал причастникам поучение, во время Причастна, — потом ушел домой — писать отчеты (собственно говоря, чтобы не видеть причащающихся сиятельных кандидатов, воспитанников русских Академий; учителей Семинарии, которых на службах во время недели я не видел, но которые тем не менее явились сегодня причащаться). Что с ними делать? Не знаю. Учить их — я учил, усовещивать — усовещивал, — что дальше? Запретить — не могу — не знаю их душевного состояния; притом же я и сам — довольно плохой молитвенник; на словах же и даже на бумаге они — самый завзятый православный народ: такие проповеди пишут и произносят о Посте и истинном покаянии... что любо слушать!
6 (18) марта 1897. Четверг
<...> Пришла благая мысль. Дай, Господи, ей осуществиться! Монастырь здесь нужен. О. Сергий Страгородский писал о сем в своих письмах; я думал о том еще раньше, выписывая сюда с Афона неудачного о. Георгия. Если бы ныне вследствие моей просьбы, которая пойдет с отчетами, был прислан сюда добрый иеромонах, который бы сделался моим преемником, положим, через,10—15 лет, то я удалился бы в горы... и стал бы собирать желающих жизни монашеской — а такие нашлись бы, — и образовался бы монастырь. Я в то же время имел бы возможность там продолжить перевод Богослужения. — Пошли, Господи, достойного делателя на ниву Твою! О нем ныне моя... дума и всегдашняя молитва! <...>
23 марта (4 апреля) 1897. Воскресенье
Пересматривая накопившиеся русские дух. журналы, прочитал, между прочим, в «Православном Собеседнике» статью о студенческих миссионерских движениях в Америке, Англии, Германии, Франции. Статья заканчивается воззванием к русским студентам светским и духовным — последовать благому примеру. Но куда нашим! <...> Эх, больно, обидно за наше — ладно бы неразвитие, уже не непотребство ли? Не Богом ли мы брошены за наше обезьянство, неверие, огрубение, материализм, лицемерие и все, за что Бог казнит рабов непотребных? 27 лет я жду миссионера сюда, одного-единственного хотя бы, и все еще жду! <...>
10 (22) апреля 1897.
Великий Четверток
<...> Я приготовил поучение и пошел по трезвону в церковь; возмутила при входе ученая корпорация — профессора Семина-рии и другие учителя с ними: сидят себе на лавке, занимая всю ее, тогда как все в церкви стоят и слушают чтение Часов; я сказал им встать и подойти ближе, чтобы яснее слышать чтение; встать встали, а подошли ли — не видал; отвращение берет следить за сими господами, у которых совершенно формальное, внешнее отношение к Таинствам Церкви.
13 (25) мая 1897. Вторник
<...> Сегодня Вас. Ром. Лебедев привез в подарок 3 разных перевода Нов. Зав. на китайском языке, один перевод Ветх. Завета, много христианских брошюр, изданных протестантами в Ханькоу, все в двух экземплярах; привез еще 3 ящика чая. Я особенно обрадовался переводам Нов. Завета, — все новые, у нас еще не бывшие; думал, то-то будет помощь нам с Накаем в переводе! Но какое разочарование! И как я озлился! <.„> Ни стыда у людей, ни страха Божия! Слово Божие у них — точно мелочь для игры: перебрасывают фразы и слова, удлиняют, укорачивают, украшают, безобразят, — просто не знаешь, что и думать о таких людях и таких переводах. <.„> Розгами бы, или лучше бамбуками всех этих бездарных и безответственных тупиц!
15 (27) мая 1897. Четверг
<...> Много подарков из Иерусалима, от приснопамятного Патриарха Герасима и других:
1. Любвеобильное и благочестивое письмо на греческом языке с русским переводом. <...>
2. Старая икона греческого письма 3-х Святителей из собственной божницы Его Блаженства, — в благословение нашей Семинарии. <.„>
5. Самая большая драгоценность и святыня: кусочек камня от Гро ба Господня, вделанный в доску из купола Храма Воскресения; сам Патриарх и вделал святыню в доску. Но доска прислана благочестивой монахиней Митрофанией Богдановой, по просьбе которой Его Блаженство пожертвовал и камень. На доске написана в России старани ем о. Сергия... икона Воскресения Христова. Будет храниться и чтиться здесь сия святыня в вечное благословение от Гроба Господня Японской Церкви.
6. Наконец, главное, чем Святейший Патриарх благословил Япон скую Церковь: Антиминс, освященный Его Блаженством на Гробе Гос под нем, с Его подписанием. <...> Назначена Патриархом сия святыня для нашего Храма Воскресения Христова, в котором и да сохранит ее Господь на многие столетия в память о любви к юной церкви Матери Церквей!
От монахини Митрофании Богдановой:
1. Металлический ящик с 14-ю частицами Св. Мощей. Присланы Св. Мощи с благословения Патриарха.
2. Кусок Мамврийского дуба, две иконы с печатью и подписью Его Блаженства Патриарха Герасима. На куске написана в России по за казу о. Сергия икона Св. Троицы.
3. Доска для иконы от древнего купола, бывшего на Гробе Господ нем, с врезанным камнем от Гроба Господня. <...>
13 (25) июня 1897. Пятница
<...> О. Метоки пишет из Таката, что Григория Катака, тамошнего катехизатора, застал имеющим школу аглицкого языка из 18 учеников, надеется, что кое-кто чрез это привлечется и к христианству; избитая дорога всех протестантских миссионеров, противная проповедничеству православному; впрочем, хоть катехизатор занят, не развратится от безделья, — и то польза.
27 июня (9 июля) 1897. Пятница
В 9 часов утра начался выпускной акт в Женской школе. Всех ныне учениц 87, выпускных было 7. <...> Сущность моей речи: «Вас мало, — не смущайтесь, — скоро будет много. Народ — живой организм, — и дышит как и отдельный человек, и чем [нрзб.], тем чаще; я здесь менее 40 лет, но 4 раза явственно видел вдыхание и выдыхание: сначала открытие Японии, потом стремление прогнать иностранцев, затем явное подражание всему иностранному, ныне: "Христианство не нужно, — у нас своя религия, и мы особый народ, христианство-де вредно для Японии..." Но правда ли? В этих стенах в 25 лет слышали мы хоть слово непочтительное <...>, неполезное для Японии? Нет! Напротив, не будет ли вредно учение, что Император — Бог; учение это трудно обосновать — шатко оно. Иное дело, если сказать: "Бог велит: царя чтите, за царя молитесь — несть власть, аще не от Бога"; этого никто не может поколебать, ибо это слова Всемогущего... Или: учение, что японцы не братья других народов, а что-то особенное <...> не опасно ли для японцев? Все подобное ложно и потому скоро рухнет, и хлынет после отлива прилив...»
12 (24) июля 1897. Суббота
<...> Эх, Господи! Людей хороших для службы Церкви совсем нет! Ужели Антихрист проглотит эту страну? И Христос не найдет достаточно добрых людей, чтобы из-за них не позволить этого?
Безверие потоком заливает страну, и все лучшие люди Японии считают это эссенцией цивилизации и гордятся этим. Иностранцы же, кроме бедных миссионеров, которых иностранцы в глубине души, а иногда и явно считают париями, — способствуют сему антихристову просвещению Японии.
Темным и тяжелым свинцовым облаком висит над Японией <...> приговор иностранцев: «Не верь Христу, не верь Богу, — все это старо; Европа и Америка ликует и весело [нрзб.], ибо человек — обезьяна, белиберда, вздор, нуль», — все это буквально и воспринято всею знатью, министрами, профессорами, губернаторами и так далее.
Впрочем, случаются иностранцы, способные удивить своим феноменальным идиотством при цивилизованной внешности даже обезьян. Таков полковник Олкот, обратившийся в буддизм и даже сочинивший буддийский катехизис. <...>
15 (27) августа 1897. Пятница.
Праздник Успения Пресвятой Богородицы
Обычная праздничная служба с малым числом молящихся.
Потом заботы по приготовлению здания Семинарии. Вечером опять служба. <...>
Граф Муцу, бывший министром иностранных дел во время войны с Китаем... умер, и завтра будут хоронить его. В болезни любимое положение его было обращенное к дворцу Императора; когда пред самой смертью сказали ему, что Император прибыл (из Кёото) в Токио, Муцу усиливался сделать руками обращенное к Императору молитвенное движение; приводится это... в газетах как... похвала погибшему патриоту. Как это грустно! У лучших японских людей ни мысли о Боге, о душе, о загробной жизни. Что же теперь душа Муцу, излетевшая из тела? Какая ее участь? Душа она хорошая, — зла у ней нет (за исключением глупости — очевидно, невменяемой — по части иностранной политики). Слепорожденная она в том мире, — это несомненно; и ныне, вероятно... протирает глаза, но глаза эти уже не те, что были обращены к резиденции Императора, а глаза слепорожденной кошки. Но ужели навсегда? И кошка же прозревает. Ужели не прозреет Муцу и легионы ему подобных? Боже милосердый! Ты — Судия Праведный... правда и милость деется на Твоем Суде, и милость [нрзб.]!
Ибо все — Твои дети, — и познавшие Тебя, и непознавшие, но все же сотворшие этот их чин по Твоему Закону, — а Любовь к Отечеству не черта ли из оного?
