Путь ислама. От Пророка до Еврохалифата - Мосякин Александр Георгиевич
И так повсюду. Ни в одной мусульманской стране демократия в ее западном понимании не прижилась. Это ставит принципиальный вопрос о совместимости западной демократии с суннитским исламом. А вот шиитский Иран, пройдя тернистый путь от шахской автократии к ортодоксальной теократии и затем к полусветской исламской республике, смог совместить демократические принципы с канонами ислама. Там функционирует исламская демократия, которая может служить примером для других. Связано ли это с шиитской традицией или же с древним персидским самосознанием, сказать трудно, но сам факт примечателен. Совместив, казалось бы, несовместимое, Иран создал весьма устойчивую социально-политическую систему. Ее качественное отличие в том, что в ней выборным путем сменяется власть, открыты социально-политические лифты для всех слоев населения и нет вечно правящих кланов, что свойственно арабским соседям Ирана, даже весьма «демократичным», как Кувейт.
Одновременно с социалистическими и демократическими экспериментами, в недрах исламского мира шел поиск собственного пути развития, основанного на Коране и заветах пророка Мухаммеда. Принципы обустройства «истинно исламского» общества изложили в середине прошлого века первые идеологи «Братьев-мусульман» – египтяне Хасан аль-Банна и Сейид аль-Кутб. Первый выдвинул идею мирного и постепенного перехода мусульманского общества на каноны шариата, а второй предложил совершить такой переход методом революционного насилия. Аль-Банна призывал к установлению конституции, основанной на Коране; аль-Кутб призвал к священной войне, в том числе через террор. При этом оба имели в виду национальные государства, прежде всего Египет. Параллельно с идеологией «Братьев-мусульман» сформировалась панисламская идеология нового великого халифата. Ее исповедует партия Хизб ут-Тахрир аль-Ислами, которую основал в 1953 году в Восточном Иерусалиме судья местного шариатского суда Такиюддин ан-Набхани.
С тех пор интеллектуальные поиски в недрах мусульманского общества шли в русле этих доктрин. В рамках первой египетский экономист Ахмед аль-Наджар основал в 1963 году в египетском городе Мит-Гамр сберегательный банк, который не начислял и не платил банковский процент. Это был исламский банк, основанный на новых принципах получения и распределении прибыли. Основав его, аль-Наджар совершил переворот в банковском деле, внеся огромный вклад в его развитие. А в рамках второй и третьей концепций возник радикальный исламизм и терроризм, включая террор самоубийц, которых почему-то называют шахидами. Однако до середины 1970‑х годов западная цивилизация, поглощенная региональными войнами и блоковым противостоянием двух сверхдержав, не замечала глубинных процессов, протекавших в исламском мире, где копилась «вулканическая» энергия, а затем произошел пассионарный взрыв, который спровоцировали три события.
Во-первых, это конфликт между арабскими нефтедобывающими странами и Западом, поддержавшим Израиль в ходе арабо-израильской войны Судного дня в октябре 1973 года. В отместку за это Саудовская Аравия, ОАЭ, Кувейт, Ливия и другие арабские страны ввели эмбарго на поставки нефти в США и Западную Европу (чем едва не погубили их экономику), а затем национализировали свои энергетические богатства, коими раньше распоряжались западные (в основном англо-американские) нефтяные компании. Это показало всему миру силу единства мусульманских стран, резко повысило их самооценку и перенаправило гигантские финансовые потоки, кои раньше текли в карманы западной финансовой олигархии, в закрома правящих арабских режимов, в одночасье ставших одними из самых богатых и уважаемых в мире. Если раньше богатые энергоресурсами мусульманские страны были объектами мирового исторического процесса, то теперь они стали его субъектами.
Вторым судьбоносным событием стала великая Исламская революция в Иране, свершившаяся весной 1979 года, когда после многомесячного противостояния иранской молодежи с проамериканским шахским режимом шах Мохаммед Реза Пехлеви был свергнут, а в Иран вернулся идейный вождь и кумир восставших аятолла Хомейни, который начал строить в Иране исламское общество и государство. И хотя эта революция произошла в шиитской стране, она имела всемирно-историческое значение, показав (прежде всего мусульманам), что возможны не только буржуазные и социалистические, но и исламские революции. Надо только уметь их готовить и совершать. Это кардинально изменило сознание мусульманской молодежи, вселив в нее пассионарный дух и волю к свершениям.
А третьим событием стал ввод советских войск в Афганистан в конце декабря 1979 года, когда советское руководство решило вмешаться во внутренний афганский конфликт под лозунгом оказания «братской интернациональной помощи» народу Афганистана. Споры о том, правильным или неправильным было это решение, идут до сих пор, и мы не будем их разрешать. Нам важно другое. Введя войска в Афганистан, советское политическое и военное руководство не понимало стратегических целей войны, ее характера и не просчитало последствий вывода войск из Афганистана. В исламском мире советское вторжение восприняли как сигнал к священной войне мусульман против безбожной советской империи. Саудовская Аравия и США открыли финансирование этой войны, а ЦРУ и спецслужбы исламских стран организовали доставку в Афганистан добровольцев, оружия и пропагандистской литературы, создав «исламскую гвардию» для борьбы с шурави (так там называли советских) и всемирную сеть боевого исламистского интернационала в лице Аль-Каиды и связанных с ней структур. Устав от бремени афганской войны, в феврале 1989 года советское руководство вывело войска из Афганистана, а после развала СССР «царь Борис» и его царедворцы предали пророссийский режим в Кабуле, фактически пригласив к власти в Афганистане радикальных исламистов (талибов).
Исход войны в Афганистане был воспринят в исламском мире эсхатологически: как победа «воинов Аллаха» (сил добра) над коммунистами-безбожниками (силами зла), которая привела к гибели сверхдержавы безбожников, осквернивших землю ислама. Этой победе придали сакральный смысл. Она так укрепила духом и окрылила мусульманскую молодежь, что та готова была идти завоевывать под знаменем ислама весь мир. Пассионарная молодежь с боевым опытом представляла угрозу правящим режимам многих мусульманских стран, прежде всего Саудовской Аравии и ее соседей. От нее нужно было как-то избавиться. И ее отправили на колонизацию Европы, которая сама распахнула двери мигрантам. С тех пор в Европе идет демографическая, религиозная и культурно-бытовая экспансия исламской цивилизации, которая замещает цивилизацию европейскую. Стареющая и вымирающая «коренная Европа» (средний возраст которой составляет 53–55 лет) не в состоянии ей противостоять. Правящие европейские элиты это осознают, но в силу своей трусости и пресловутой политкорректности не смеют говорить правду.
Но процесс исламизации Старого Света идет помимо их воли. Биологически и социально дряхлеющую европейскую цивилизацию замещает более молодая, плодовитая и сильная исламская цивилизация вместе с волнами миграции из черной Африки. С точки зрения эволюции этот процесс закономерен и справедлив. Хотя миграционная ситуация в Европе складывается неравномерно. Восточная Европа (бывшие страны советского блока) пока что мало заселена мигрантами, зато развитые европейские страны исламизируются по историческим меркам очень быстро. Это порождает в европейском сообществе внутренние напряжения и конфликты, ведущие к крупномасштабному цивилизационному конфликту с религиозным подтекстом, чреватому общеевропейской гражданской войной. В этом уже отчетливо проявившемся противостоянии обозначились два политических лагеря. Союзниками антимигрантов и новых европейских националистов выступают евроскептики, желающие похоронить Евросоюз; а союзниками иммигрантов и живущих в их среде исламистов являются европейские левые, либералы и глобалисты, за которыми стоят теневые политические структуры, евробюрократия и транснациональный финансовый капитал. При этом разрастается и обостряется аксиологический конфликт между радикальным европейским либерализмом и исламизмом.
