Георгий Флоровский - Избранные богословские статьи
IV
Известная Новгородская икона Св. Софии есть своеобразный Деисис: огнезрачный Ангел на престоле с предстоящими, Богоматерью и Предтечей. Над главою Ангела в медальоне погрудное изображение Спасителя. Вверху этимасия. Ангел облечен в царские одежды, на главе, в руках жезл и свиток. Престол укреплен на семи столпах… В огнезрачном ангеле нужно видеть Ангела великого совета, Сына Божия, — здесь оживает древний иконографический сюжет. Но он осложняется новыми, апокалиптическими чертами. тайно–зритель видел Сына Божия, «облаченного в подир и по персям опоясонного золотым поясом» (Откр. 1, 13); «очи Его, как пламень огненный, и на голове Его много диадим» (19, 12); «и лице Его, как солнце, сияющее в силе своей» (1, 16). Ср. также видение Даниила (гл. 10)… Такому толкованию не мешает наличие второго изображения Христа. Подобная диттография нередка в символических композициях. В данном случае удвоение образа могло означать двойство природ во Христе (так объясняли его впоследствии братья Лихуды). Иногда предстоящие изображаются тоже скрылами: Предтеча, очевидно, в связи с пророчеством Малахии (см. 3, 1),отнесенным в Евангелиях к Крестителю:" Се, Я посылаю Ангела Моего пред лицем Твоим» (Мф. 11,10; Мк. 1, 2; Лк. 7, 27); Богоматерь как апокалиптическая жена, по Откр. 12, 14 «и даны были жене два крыла большого орла»… Вообще нужно заметить, что Деисис есть эсхатологическая композиция, — «художественная синекдоха Страшного Суда», по удачному замечанию Висковатого приводили свидетельство неких святогорских старцев об иконе Софии в Пантелеимоновском монастыре на Афоне; но мы совершенно не знаем, что это была за икона. Вряд ли Новгородской деисис. Скорее отдельный образ Ангела. Первое упоминание о новгородской иконе мы встречаем в IV Новгородской летописи под 1510 (7018) г.: вел. князь Василий III, проезжая чрез Новгород, «велел свещу негасимую пред Софиею Премудростию Божией день и нощщь, по старине, как была прежде» (ПСРЛ, VI, 286). Вероятно это относится к иконе Св. Софии в иконостасе Новгородского собора, почитаемой за чудотворную. Но иконостас («деисус») поставлен был только в 1509 г. (ПСРЛ, IV, 136). Перед какой иконой теплилась негасимая свеча прежде, не знаем. Иконостасная икона носит следы позднейшего поновления. Роспись алтаря, в которой на горнем месте изображена София, относится тоже только к XVI в. Кстати заметить. роспись конхи явно апокалиптического содержания, на текст Откр. 11, 15, который и выписан на уступе свода: «Бысть царство мира Господа нашего и Христа Его, и воцарится во веки веков»… На наружной стене, над западными вратами образ Софии написан только в 1528 г., при арх. Макарии;" а прежде сего было же написано на том же месте, но токмо един образ Вседержителя до пояса» (ПСРЛ, VI, 286)… В Новгородских росписях XIV–XV вв. образа Софии не встречаем, затоон обычен, начиная с XVI в. В Москве он становится известен только со времени обновления Кремлевских соборов после пожаров 50–х гг., при Грозном, когда здесь работалиновгородские и псковские иконники. большинство известных списков новгородскойиконы относится даже к XVII в. И не старше самого конца XVI в. русскийиконописный подлинник, в котором Новгородская композиция описывается подробно…Пред нами, несомненно, сравнительно новая композиция. Очень любопытно,что в русских памятниках. начиная с XVI в., вообще становится частым изображение Господа Вседержителя с крыльями (прежде всего в изображениях творения мира — в миниатюрах и в росписях); против этого резко возражал диак Висковатый. Особо нужно назвать очень запутанную композицию: «Ты еси иерей во век»… Против этой иконы возражали Максим Грек, Зиновий Отенский. Дьяк Висковатый видел в ней» латинское мудрование». Во всяком случае, это западная композиция. В ней два бесспорных западных мотива, неизвестных в византийской иконографии. Во–первых, Распятие в дланях Отчих (собственно образ Троицы, так называемый Gnadenstuhl), — типично западная композиция, в особенности частая в XV в. в Германии (ср. у Христос на кресте в образе белого серафима («душа Иисусова», по объяснению псковских иконников); невольно вспоминается видение Франциска Ассизского на горе стигматов. Christus subspecie seraph, — постоянная тема западных мастеров, начиная от Джотто, и тоже частая в гравюрах XV в. (см. и Дюрера)… Здесь был новый поводизображать Христа под ангельским образом… Новгородская икона св. Софиипринадлежит к числу тех новых символических композиций, которые становятсяобычными в русской иконописи с середины XVI в. В известном смысле это преобладание символизма означало распад иконного письма. икона становится слишком литературной, начинает изображать не только лики, сколько идеи. Икона становится слишком часто своеобразной иллюстрацией к литературным текстам, иногда библейским, иногда житийным и апокрифическим. В этом новом литературном символизме очень сильны западные мотивы; прямое влияние западных (немецких и фламандских) гравюр не подлежит спору — в XVII в. целые церкви расписывают по известной Библии Пискатора. Среди библейских тем очень часты темы из книги Притч, из Премудрости Соломоновой… Этот перелом в иконописании верно почувствовал диак Висковатый:" и аз увидел, что иконы по человеческому образу Христа Бога нашего сняли, а которых письма есми не видал, те поставили, велми ужасся есми и убоялся льсти и всякого злокознства»… Возражения пишут в Ангельском образе «по Исаиину пророчеству» и два крыла багряны описуются по великому Дионисию. Ибо пророчества исполнилисьв Евангелии. и нужно писать Христа по евангельской истине. а не по пророческимпредварениям," да не умалится слава плотскогообразования Господа нашего Иисуса Христа». Возражения Висковатого открывают нам религиозныйсмысл русских споров о новых иконах. Здесь сталкивалось два религиозныхмировоззрения: традиционный христологический реализм и возбужденное религиозноевоображение. Именно против игры воображения и направлялись требования писать» с мастерских образцов», — это требование имело не только технический, но и религиозный смысл. Максима Грека «а кто де и захочет, емлючи строки от писания, да писати образцы, и он бесчисленныи образы может составити»… Из комбинации текстов и возникали по большей части русские символические иконы XVI в. Сюда же относятся и иконы Премудрости… Очень характерно, что, хотя Новгородская икона Св. Софии становится одной из самых распространенных в XVII в., споры о ней не прекращаются. Против нее резко возражает уже в конце XVII в. известный справщик, чудовский инок Ефимий, — и по тем же основаниям, что были у Висковатого. Он требует историзма, возражает против «вымышленных подобий»… «Но приличнее мнтся писати Святую Софию, рекше Мудрость, Воплощенного Христа Бога, якоже и пишется муж совершен, яков бе» — «и святых угодников Его… якоже кийждо хождаше на земли» (вопросы и ответы инока Евфимия. Изд. Филимоновым в «Вестнике общества древнерусского искусства» т. 1) Особая служба на Успеньев день с каноном св. Софии является только в начале XVII века; составил ее князь Семен Шаховской.
V
В иконописных подлинниках есть особая статья о Новгородской иконе. Это «сказание о образе Софии, Премудрости Божией» встречается и отдельно. в различных сборниках смешанного содержания XVI–XVII вв., в частности в Толковых Апокалипсисах, что очень характерно. Любопытно. что оно вставлено (с явным нарушением связи речи) в пространную редакцию послания патр. Луки Хризоверга к Андрею Боголюбскому (по никоновской летописи). Вообще это «сказание» встречается в рукописях очень часто. К сожалению, отдельные списки не были до сих пор сопоставлены, и литературная история «сказания» остается неясной. По–видимому. оно было составлено в объяснение вновь написанной иконы — всего скорее в Новгороде. Это есть именно «толкование» иконы… Икона Софии объясняется, как образ девства. «Образ премудрости Божии, Софии, проявляет собою пресвятыя Богородицы неизглаголанного девства чистоту; имать же девство лице девиче огненно»… «Сказание» видит в Ангеле символ девства. — «яко житие девственное со ангелы равно есть»… «Лице огненное являет, яко девство сподобляется Богу вместилище быти; огнь бо есть Бог»… предстоящие являют примеры девства, и прежде всего Богоматерь. Якоже бо та породи Сына Слова Божия, тако и держащии девство рождают словеса детельна, сиречь и иных учаще к добродетели»… Еще Буслаев удачно назвал это сказание» поэмой о девственном житии»… Возникает вопрос об источниках этого сказания. С большим основанием можно предполагать здесь западное влияние. апофеозу девства можно связывать с тем своеобразным аскетико–эротическим движением. которое с особой силой вспыхивает в немецкой мистике XVI в. Во всяком случае, очень показательно. что это движение было связано с символом или образом Премудрости. Здесь прежде всего нужно назвать Сузо, одного из самых замечательных мистиков позднегосредневековья, имевшего исключительно сильное влияние в свое время. Сузо основал» братство Премудрости» и составил для него особое молитвенное правило; он составил затем особую службу премудрости. Премудрость для Сузо он получает особую остроту. Сузо называют» последним минзингером». И, действительно. в его мистике повторяется вся эротика миннезанга. нежно говорит премудрость к человеческому сердцу. чтобы привлечь его к себе в женском образе, und redet zartlich im frowlichen bilde… Для Сузо символы становятся видениями. свое первое видение Сузо так описывал в своем житии: «Она парила в высоте над ним, восседаяна троне в облаках. Она сила, как утренняя звезда. Она была подобна солнцуво всем его блеске. она имела вечность своим венцом… и то казалось ему,что видит он пред собою Прекрасную деву, то это был благородный юноша…So er iez wande haben ein schon jungfrowen, geschwind van er einen stolzenjungherren… То говорила она с ним, как мудрая наставница, то как возлюбленная»…Сузо зарисовывал свои видения. еще в молодости он сделал на пергаменте изображениепремудрости» в нежной красоте и возлюбленном образе» (in minnenklicher Schonheit und lieplicher Gestalt), и никогда не расставался с этим образом. Впоследствии он украшает миниатюрами рукопись своей автобиографии. Эти миниатюры повторяются в списках его жития и переходят в первые печатные издания его творений (см. Аугсбургские издания 1432. Аnt. Sorg. и 1512 Hans Othmar); они известны и в отдельных гравюрах. он изображает премудрость в царских одеждах и в венце. в реках держава, на груди сияют звезды… Иногда в виде ангела… образ Премудрости у Иисусова. Он вырезает у себя на груди это священное имя: IHS, и с радостью носит эти язвы любви. Кстати заметить, и Сузо видел Христа в образе распятого серафима. Он видел свою душу в объятияхХриста. Он прочел на главе Богомладенца сладостное имя: Herzetrut, «друг сердца»… И вместе с тем он весь охвачен восторгом пред «нежной Царицей небес». Особенно торжественно он празднует день Успения. — «тогда бывает особая радость при небесном дворе»… Образ премудрости становится для Сузо символом чистоты и девства, символом бесплотного и девственного брака, символом» любящей души» («minnende Seele»)… Книги Вениамин («родом славянин. а верою латинянин») в роли главного справщика библейских книг. Библейский текст в Новгороде в это время правят по Вульгате. В тоже время и несколько позже здесь появляется ряд переводов с латинского 9 и с немецкого), — и сделаны они были «в дому архиепископли» и по владычному повелению. Переводил и толковую Псалтырь Брунона Вюрцбургского, и Rationale divinorum officiorum Вильгельма Дурантия, и полемические «против богоотметных жидов» сочинения Николая Де–Лира иСамуила Евреянина. Во всяком случае, западная книга не была здесь ни редкой. ни непривычной… Поэтому вряд ли насильственным является сближение новгородского «сказания» о Софии с западной мистикой. новое толкование ложится поверх старого. Традиционный образ Ангела великого совета открывается в новом свете. Возникает спор, «что есть Софей, Премудрость Божия»… В Новгороде, в конце XV в., после московского разорения, настроение было очень повышенным и беспокойным. К тому же кончалась «седьмая тысяча» лет, и ждали Второго Пришествия. Это было время очень благоприятное для апокалиптических видений. не случайно с этих пор Апокалипсис становится почти настольной книгой в русском обиходе.
