Епифаний Феодоропулос - Заветы жизни. Из жизни и учения архимандрида Епифания Феодоропулоса
— Но, Геронда, по правилам нам следовало бы весь вечер провести в молитве, а утром вытянуть жребий.
— Чадо мое, Бог взирает не на продолжительность, а на силу молитвы.
Батюшка падает на колени и воздевает руки к престолу. Все делают то же самое и горячо молятся. Затем он просит кандидата в священники вытянуть жребий. Когда Бог показал Свою волю, отец Епифаний сказал:
— Мне было внутреннее извещение, что все так и будет.
* * *Часто поздними вечерами мы находили батюшку стоящим на коленях перед Распятием. Он видел, что мы пришли, и делал нам знак подождать. Наше присутствие его не беспокоило. Он, будто рядом никого не было, продолжал либо открывать Господу свои трудности, возлагая на Него всю надежду, либо благодарить Его. Затем с удовольствием отвечал на наши вопросы.
Но порой отец Епифаний не торопился с ответом. Еще раз повторяешь вопрос — и снова молчание… Потом начинаешь понимать, что он тянет четки. И пока не закончит, ответа не услышишь.
* * *Батюшка сказал одному своему духовному чаду, у которого были проблемы с близкими:
— Объясню тебе, почему так происходило: я не молился за тебя особо. Но уже с сегодняшнего вечера я начну молиться и все пойдет хорошо.
* * *Много лет назад пришла к отцу Епифанию одна сестра и спросила его об Иисусовой молитве. Тот со смирением, которое всегда отличало его, ответил:
— Я живу в миру. Да, у меня нет семьи, но все‑таки я живу в миру. Поэтому скажу тебе лишь о самой простой, технической стороне этого делания. Было бы лучше, если бы ты посоветовалась с монахом–святогорцем.
Затем батюшка назвал ей имя одного монаха, который вместе со своим братством упражнялся в Иисусовой молитве. Сестра воскликнула:
— Геронда, но именно он и послал меня к Вам!
* * *Один из духовных сыновей отца Епифания серьезно заболел и был уже близок к смерти. Старец посетил его и прочитал над ним особую молитву о болящих. Когда он ушел, больной чудесным образом стал выздоравливать и вскоре совершенно поправился. Близкие больного объясняли чудо исцеления молитвой отца Епифания. Рассказывая об этом одному священнику, своему духовному сыну, батюшка сказал:
— И супруга, и остальные родственники говорят, что это я исцелил его. Во время чтения молитвы я чувствовал, как из меня исходит какая‑то сила. Но будет ошибкой говорить, что его исцелил я. Бог даровал ему здравие. Да прославлено будет имя Его!
* * *— Геронда, я ни разу не видел, чтобы Вы на проскомидии читали какие‑либо записки. Неужели Вы помните всех своих родственников и духовных чад? Меня, к примеру, Вы помните?
— Не только тебя, дитя мое, но и десятки других. Более того, часто я помню и трудности, которые переживает кто‑либо из вас. Хочешь, я поименно перечислю тебе тех, кого поминаю?
— Нет, нет!.. И сколько же примерно имен Вы поминаете?
— Более трехсот. Представь себе, что однажды преосвященный Мелетий, митрополит Никопольский[19], в шутку сказал мне: «Ты превзошел даже святого Поликарпа».
И пояснил:
— Святой Поликарп, прежде чем отправиться на страдания, попросил у солдат, которые его схватили, позволения помолиться и стал творить молитву, «поминая всех, кого знал, малых и великих, славных и простецов, и всю вселенскую кафолическую Церковь».
Когда за рулем священник
Однажды некий епископ прислал за отцом Епифанием свою машину, чтобы привезти его на совещание. Автомобиль остановился рядом с его домом. Батюшка, увидев за рулем священника, сказал ему:
— Поезжайте назад, я скоро буду.
— Но владыка специально послал меня за Вами, — растерянно произнес священник.
Однако отец Епифаний не уступал, и священник уехал. Тогда батюшка взял такси и отправился на собрание. Епископ понял, что произошло, и ничего не сказал.
* * *Как‑то один батюшка предложил:
— Отец Епифаний, садитесь, пожалуйста, в мою машину, я подвезу Вас домой.
Отец Епифаний спросил:
— Батюшка, а за рулем будете Вы?
— Да, отец Епифаний.
— Простите, но у меня есть правило: никогда не садиться в машину, которую ведет священник.
— Никогда? Даже в случае крайней необходимости?
— Только в двух случаях: если бы я оказался в джунглях и возникла опасность, что меня съедят дикие звери, и если бы я был без сознания и не знал, что меня везет в машине священник.
* * *Однажды батюшка находился в монастыре близ Афин. Игумен монастыря предложил отцу Епифанию подвезти его, но тот отказался:
— Благодарю Вас, отец N, но я придерживаюсь одного правила — не сажусь в машину, которую ведет священник.
— Хорошо, но как же Вы доберетесь до Афин?
— Здесь есть одно мое духовное чадо со своей машиной, он подвезет меня.
— Да, конечно, у Вас есть духовные чада, поэтому Вы и без собственной машины можете поехать куда захотите.
— Отец N, простите меня, но я кое‑что скажу Вам. Если и Вы, отказавшись от всего, вверите себя милосердию Божию, то обязательно появятся духовные чада, всегда готовые помочь Вам.
Не давать места соблазну
Дверь в исповедальне батюшки никогда не запиралась, даже во время исповеди он лишь прикрывал ее. Поскольку язычок врезного замка был выдвинут на два оборота, она всегда оставалась слегка приоткрытой, чтобы ни у кого не возник недобрый помысл.
* * *В своей квартире батюшка, во избежание соблазна, никогда не принимал для исповеди или духовной беседы женщин без сопровождения. Если же к батюшке неожиданно являлась какая‑нибудь женщина одна и она не могла быть у него на исповеди вечером в храме Трех Святителей, так как была из пригорода, то он принимал ее, предварительно пригласив кого‑либо из своих духовных чад, живущих с ним в одном доме. Отец Епифаний просил их посидеть на кухне, пока он не закончит исповедь или духовную беседу. Каждые пять минут он звал их: принеси, пожалуйста, какое‑нибудь угощенье, или дай такую‑то книгу, или позвони туда‑то…
* * *— Однажды жарким летним днем, — вспоминает духовное чадо отца Епифания, — батюшка послал меня из храма Трех Святителей купить ему мороженое. Не подумав, я прямо на глазах у людей, ожидающих исповеди, прошел в исповедальню с мороженым в руках. Батюшка спросил меня:
— Ты спрятал мороженое?
— Геронда, мы обычно прячем свои грехи, — ответил я.
— Ты должен был его спрятать, потому что жару терплю не я один, но все, кто ожидает очереди на исповедь. Зачем наводить их на мысль: «Хорошо бы и нам сейчас съесть по мороженому». Они и так очень скоро смогут это сделать, а я еще долго буду находиться здесь.
* * *— Однажды в обед, — рассказывает духовное чадо батюшки, — я оказался в доме отца Епифания. Войдя, я почувствовал, что пахнет жареным мясом. А был пост.
Как обычно, батюшка сердечно приветствовал меня и, прежде чем я успел что‑либо спросить, шепнул:
— Не смущайся, дитя мое, у нас здесь больной.
* * *Никто из нас, кроме врачей, да и то лишь в конце жизни, когда Старец был тяжело болен, не видел его без подрясника. Даже после двух операций поверх пижамы он всегда носил подрясник.
Батюшка всегда, когда к нему приходили посетители, просил врачей надеть на него, поверх пижамы, подрясник и только после этого принимал гостей.
* * *Кто‑то из духовных чад в последний год жизни Старца подарил ему для борьбы с невыносимой летней жарой кондиционер, который и был установлен в его комнате. Из вежливости батюшка принял этот дар любви. Однако, имея такую дорогую вещь, сильно смущался. Поэтому, несмотря на слабость, с капельницей в руке, он постоянно поднимался с кровати и шел в соседнюю комнату, где был его кабинет и где он встречал нескончаемый поток посетителей. Только после того как батюшка окончательно слег, он уже не выходил из своей комнаты и принимал посетителей лежа. Но до этого кондиционером он пользовался не больше пяти — шести раз.
Послушание
Решая серьезные вопросы, отец Епифаний всегда спрашивал мнение своего духовника. При второстепенных же проблемах сначала узнавал мнение духовных чад, а затем поступал, как советовало большинство.
* * *Старец говорил:
— Через мою исповедальню проходят сотни людей всех возрастов и духовных уровней, от малых детей и студентов до университетских преподавателей и архиереев. При содействии Благодати Божией, просвещении Святаго Духа я стараюсь помочь им. Но когда у меня самого возникает вопрос, то я, не доверяя своему мнению, всегда советуюсь со своим духовником, хотя, можно сказать, в богословских вопросах он разбирается не так хорошо, как я. Никогда я не начинал писать книгу или печатать пробные экземпляры, не получив прежде благословения либо отца Афанасия Хамокиотиса[20], либо отца Филофея Зервакоса[21].
