Митрополит Макарий - История Русской Церкви. Том 1. История христианства в России до равноапостольного князя Владимира
III. Епархия Готская.
Готы, переселившиеся к концу второго века (ок. 182–215) с помория Балтийского в Черноморские пределы нашего отечества и сперва утвердившиеся между Днестром и Днепром, а вскоре распространившие власть свою на все пространство нынешнего Новороссийского края от Дуная до Дона и проникшие в Крым, в первый раз здесь оглашены были Евангельскою проповедию в царствование императоров греческих Валериана и Галлиена. В 260 г., сделавши опустошительный набег на Малую Азию, Галатию и Каппадокию, эти новые враги Римской империи вывели с собою оттуда многих греческих пленников, а в числе их священников и клириков, которые и сообщили своим победителям первые понятия о святой вере. Но в это время крестились только немногие, и вовсе не известно, чтобы у готов был уже епископ. Гораздо в большем количестве обратились они ко Христу (ок. 323 г.) в царствование императора Константина Великого, который, по словам Сократа, одержавши над ними решительную победу силою креста Христова, до того поразил варваров своим неожиданным и необычайным над ними успехом, что они не только отказались от даров, какие обыкновенно получали от двора цареградского, но решились совершенно предаться той святой вере, под защитою которой Константин всюду оставался столько безопасным. После сего у готов основывается уже епархия, и епископ их Феофил присутствовал на Первом Вселенском Соборе (в 325 г.), под актами которого подписался митрополитом Готии или, как в других списках, Феофилом Боспоританским из Готии.
Эта подпись показывает, что резиденция Готской епархии сперва находилась не в Крыму, где, как увидим, она утвердилась со временем, а в стране, простиравшейся от Дуная до Днестра и Черного моря, которая тогда начала было называться Готиею – в древней Дакии, или нынешней частию Валахии, а по преимуществу Бессарабии – и еще определеннее: находилась именно у Босфора, или Черного моря, следовательно, бесспорно на нынешней земле Русской.
Вскоре христианство еще более распространилось между готами при содействии некоторых греческих миссионеров, каковы были в царствование императора Констанция (337–361) священник Авдий, которого проповедь сопровождалась таким успехом, что в короткое время он основал в Готии даже обители мужские и женские, упоминаемые современниками Епифанием и Кириллом; и блаженный Евтихий, с которым, по свидетельству Василия Великого, никто не мог тогда сравниться в великом деле обращения ко Христу варваров; наконец, в царствование императора Валента (365–378) Фессалонитский епископ Асхол, которого за апостольскую ревность в распространении и особенно поддержании святой веры между готами тот же святой отец превозносит всякими похвалами и называет украшением своего отечества – Каппадокии. Но в то же почти время Церковь Готскую постигли два величайшие бедствия – гонения за веру и ересь Ариева. Виновником первого был готский король Атанарик, частию из слепой приверженности к отеческим суевериям, а более из непримиримой ненависти к римлянам, религию которых принимали его подданные. Это гонение было воздвигаемо в Готии троекратно – в 370, 371 и 372 гг. и каждый раз продолжалось с изумительною жестокостию. Верующие, возбуждаемые и подкрепляемые Фессалонитским епископом Асхолием, шли мужественно на мучения всякого рода и своею твердостию и ревностию по вере удивляли весь христианский мир. Сие-то и заставило святого Василия Великого писать к родственнику своему Юнию Сорану, который, будучи в то время правителем в Малой Скифии, римской провинции, соседственной с Готиею, давал у себя пристанище многим готам, бежавшим от преследования, и просить этого родственника, чтобы он, если возможно, высылал в свое отечество, Каппадокию, самые тела готских мучеников. Соран, действительно, исполнил желание благочестивого архипастыря, переславши ему мощи святого Саввы, пострадавшего в последнее гонение. А распространению между готами ереси Ариевой частию содействовал другой царь их, Фритигерн, который, по случаю междоусобия с Атанариком испросивши себе помощь у императора Валента, не нашел ничего лучше для засвидетельствования своей признательности к нему, как принятие исповедуемой им веры, и увлек за собою некоторых из своих подданных. Но главным действователем при этом был знаменитый епископ Ульфила. Сначала, именно с 348 или 349 г., когда он рукоположен Цареградским патриархом Евсевием, Ульфила, по примеру предшественника своего Феофила, присутствовавшего на Никейском Соборе, строго держался православного исповедания Никейского. Потом сделался полуарианином, подписавшись в 360 г. на местном Константинопольском Соборе акациан под исповеданием, в котором хотя назван Спаситель Сыном Божиим единородным и прежде век рожденным от Отца, но не единосущным Отцу (ομοουσιος), как исповедали отцы никейские, а только подобным (ομοιος). Наконец, по случаю нашествия гуннов на Готию будучи отправлен готским царем в качестве главного посла к императору Валенту (ок. 377) испросить у него позволение переселиться готам в Мизию, Ульфила для успеха в своем посольстве нашелся вынужденным сделаться совершенным арианином, и имея необыкновенное нравственное влияние на готов, для которых весьма много потрудился в деле просвещения их верою, для которых изобрел письмена и перевел на отечественный язык все Священное Писание, кроме книг Царств, он отторг от Церкви православной весь готский народ, доселе пребывавший в учении апостольском. Впрочем, блаженный Феодорит замечает, что готы не сделались и после сего совершенными арианами, ибо, хотя они признавали Отца большим Сына, но отнюдь не соглашались исповедовать Сына сотворенным, и что они не вполне изменили православной вере своих отцов, потому что Ульфила, когда преклонял их на сторону Валента, уверил их, будто между православными и арианами нет никакого различия в догматах и все несогласие произошло от пустых словопрений. А с другой стороны, известно, что святой Златоуст, архиепископ Цареградский (398–404), употребил все меры для обращения готов к православию; с сею целию он дал им для богослужения в самом Цареграде особую церковь, поставлял им священников, диаконов и чтецов из их соотечественников, нередко посещал сам их богослужения, заставляя при этом пресвитеров готских поучать народ вере или даже обращаясь к нему с собственным словом назидания, и в то же время отправлял нарочитых миссионеров в самую Готию за Дунай, которых старался подкреплять в их святом подвиге своими письмами. Следствием таких попечений было то, что, кроме многих готов из переселившихся в Мизию при Валенте, возвратились в недра Церкви православной все оставшиеся в самой Готии, в пределах нашего отечества, и приняли даже от святого Златоуста православного епископа Унилу, а по смерти его (в 404 г.) просили нового епископа.
Вскоре после сего (менее нежели чрез сто лет со времени учреждения своего) Готская епархия переносится в Крым и утверждается в нем уже навсегда, до самого конца своего существования. Резиденциею ее здесь является приморская область Дори., где, по словам Прокопия, с давних пор обитали готы в числе трех тысяч, которые не решились следовать за Теодориком в Италию (ок. 488г.). Равно и самое имя Готии переносится на эту страну, простиравшуюся, как видно из грамоты 1380 г., вдоль южного морского берега от Балаклавы до Судака, или Сурожа, значит, по направлению от Херсонеса Таврического к востоку. Во дни же Прокопия часть готов-христиан жила даже у самого Азовского моря и Керченского пролива под именем тетракситов. Определенно нельзя сказать, с какого именно времени сии готы-тетракситы начали иметь особого епископа, но в 547 г. упоминается уже о смерти их главного иерарха и о том, что они присылали четырех послов к императору Юстиниану просить себе нового архипастыря, которого действительно и получили. В последующее время они иногда признавали над собою верховную власть Херсонского епископа, а чаще имели своего собственного. Таков был чтимый православною Церковию Иоанн, епископ Готский, «иже, – как говорится в нашей Чети-Минеи, – в царство Льва Исаврянина и Константина Копронима (следовательно, ок. 746 г.) многие от иконоборцев подья беды, и к царице Ирине (не прежде 769 г.) о православной вере поучительно беседова; кизическими же властелины еретичествовавшими ят быв, избежа от них, и в Мастриаде ко Господу отъиде». Таков же был Готский епископ Никита, вместо которого по его поручению на Седьмом Вселенском Соборе (787 г.) подписывался под актами монах Кирилл. К чести этих готов-тетракситов должно заметить, что они не только постоянно были православны, но и отличались самою искреннею и чистосердечною верою и благочестием, как свидетельствует об них Прокопий.
Обращаясь к последнему вопросу касательно готов-христиан в пределах нашего отечества, мы с первого раза сознаемся, что вовсе не согласны признать их за племя славянское, как хотят некоторые из наших ученых. Два-три свидетельства средних веков, неточные, нерешительные, которые, по-видимому, подтверждают такую мысль, ничего не значат пред доказательствами ясными и неопровержимыми, убеждающими в противном. Из древних писателей ни Прокопий, ни Иорнанд, очень хорошо знавшие и готов, и славян и сообщающие о поколениях их самые раздельные сведения, отнюдь не выдают эти два народа за один народ, а постоянно различают. В 1253 г. монах Рубруквис, посетивший лично наших готов крымских, свидетельствует, что они говорили языком немецким, и это свидетельство повторяет потом другой очевидец, путешественник XV в. (1436 г.) Иосафат Барбаро. Даже в настоящее время каждый желающий может найти самые осязательные тому доказательства в сохранившихся памятниках древней письменности готов и особенно в остатках Ульфилова перевода священных книг (следовательно, ок. 360 г.), подлинность которого неоспорима. Но, отвергая славянство готов, мы вовсе не думаем тем отвергать, что в состав епархии Готской, особенно когда находилась она между Дунаем и Днестром у Черного моря, входили и некоторые славяне. Напротив, мы даже утверждаем эту мысль, вспомнив, во-первых, что здесь стародавними обитателями еще до нашествия готов были славяне, во-вторых, основываясь на свидетельстве готского же историка Иорнанда, что готы действительно покорили здесь своей власти в числе других народов всех венедов, или славян, и на простом соображении, что огромнейшее царство Готское в южных пределах России, приводившее в трепет империю Византийскую, отнюдь не могло составиться из одних готов, прибывших сюда в самом небольшом количестве с севера. Нельзя также не указать на то, что в самом Ульфиловом переводе Священного Писания находят много слов славянских, чем ясно предполагается теснейшее и долговременное общение славян с готами, и притом, в отношении религиозном: этот перевод в некоторой степени мог быть понятен тогда во время общественных богослужений и для славян, хотя не в такой мере, как для готов, если предположить, что те и другие составляли одну духовную паству и вместе собирались во храмы. К усилению сей мысли служит и то открытие, что есть много слов готских не только в древних законах сербских и нынешнем болгарском наречии, но в самом славянском переводе Священного Писания Кирилла и Мефодия. Обитая в Крыму, готы окружены были со всех сторон гуннами, находились иногда (например в 551 г.) в дружественных сношениях с соседями своими утригурами, племенем гуннским, и наконец в 702 г. покорены были хазарами, а в составе этих народов, как увидим далее, бесспорно были и славяне. Следовательно, нет ничего невероятного, если и здесь некоторые славяне могли быть христианами и входить в состав епархии Готской.
