Вольфганг Бюне - Игра с огнем
После этого Даллмайер пережил большие искушения. Позже он писал: "Воскресным утром 21 июля в узком братском кругу я открылся в своих сомнениях. Я сделал это столь недвусмысленно, что пастор из Либенцелля, официально и частным образом участвовавший в Кассельской конференции на протяжении всей ее работы, сказал мне: "Берегись, брат, чтобы не согрешить тебе против Духа Святого, потому что все это свято". Когда же я продолжил выражать свои сомнения, лицо одной из норвежских сестер потемнело от негодования, и она с силой ударила по столу... Не найдя ни в ком поддержки, в то утро я больше не осмеливался распространяться о своих опасениях. Мы преклонили колени и получили от сестер трехчасовое наставление на языках. Первые полчаса были столь сокрушительными, что, казалось, я в любое мгновение буду ввергнут в ад за мои критические высказывания. Речь на языках началась вопросом в весьма укоризненном тоне: "Не сказал ли Я вам: ваши сыны, дочери должны пророчествовать?" Далее прозвучало: "Если вы замедлите поверить Моим словам, то отвергну вас и изберу Себе мужей, которые будут служить лучше, чем вы". После того, как в течение получаса Дух метал громы и молнии, дело приняло другой оборот и посыпались грандиозные комплименты: "Думаете ли вы, что я люблю вас меньше чем великих апостолов?"
Чем дальше продолжались эти встречи, тем драматичнее и тревожнее развивались события. Даллмайер, Модерзон, Шопф и др., видевшие все это своими глазами, рассказывают:
"...души повергало на пол... , например, один брат, который сомневался, говоря: "Господи, если это Ты, то дай мне испытать Твою силу!" Едва он успел сказать "аминь", как тут же был брошен наземь с такой силой, что окружавшие его люди отпрянули во все стороны. Он пролежал минут десять, затем встал и начал говорить на языках и пророчествовать.
"Случались и совсем неловкие ситуации. Например, одна женщина падая, так разорвала блузку, что нижнее белье стало видно больше, чем саму блузку. Другая же упала столь неприличным образом, что пришлось позвать еще одну женщину и поправлять упавшей платье. Одна молодая девушка по побуждению духа стала раздеваться у себя к комнате в присутствии посторонних людей. Другая бросилась обнимать совершенно незнакомого мужчину.
Не были лишены комичности и другие сцены. Так, например, один из главных ораторов "на языках", схватив в руки Библию, стал в экстазе колотить ею сидевшую впереди его женщину и та в испуге убежала... Какой-то пастор, упав на пол, стиснул зубы и пытался втягивать сквозь них воздух, издавая при этом как бы змеиное шипение. Впрочем, он и на самом деле извивался между стульями и людьми подобно змее.
Другой, говоривший на языках, в экстазе выкрикивал одно и то же слово: "Даллмайер, Даллмайер, Даллмайер".
Следующее происшествие во многом объясняет тот факт, что многие братья и сестры в этом возбужденном состоянии не смогли распознать проявление сатанинских сил. Согласно их аргументации, дьявол не может быть заинтересованным в раскрытии грехов и в публичном их исповедании. - "Одно вечернее собрание приняло особенно возбужденный характер. Одним из первых изречений на языке было: "Весь зал полон воров!" (Большинство из присутствовавших были христиане). Такое откровение Господнее было принято с криками ужаса. Далее говорившие на языках указали на то, что присутствующие здесь люди воровали яблоки; проходя службу в армии, воровали деньги из чужого шкафчика; что в зале есть супруги, скрывающие друг от друга свои доходы; что есть и такие, что дома в тайниках прячут украденные деньги, недоплачивают налоги. Этих несчастных он призвал покинуть зал и привести эти все дела в порядок. Другой говорящий на языках поддержал это требование, угрожая: "Я еще строже поступлю с вами и напишу ваш грех у вас на лбу и назову вас по имени..." Большей частью изречений одной из норвежек, говорившей на языках, были библейские стихи, в основном, из Евангелия. Мужчины же говорили о грехах находившихся в зале верующих. Собрание было похоже на волнующееся море. Чем резче и беспощаднее были в своих высказываниях ораторы на языках тем больше раздавалось возгласов боли, отчаяния и ужаса, сопровождавшихся вздохами, стенаниями и криками..."
Между тем события в Доме Синего Креста приняли такой размах, что потребовалось вмешательство полиции, чтобы хотя кое-как сохранить порядок на улице перед залом собраний: "Скоро слух о собраниях разнесся по всему городу. Дошло даже до того, что репортеры, услышав о странных явлениях, пришли на собрание, чтобы затем поместить в газетах статьи о них. Это опять же подняло все население Касселя на ноги. По вечерам во время проведения собраний улицы, ведущие к дому, оказывались забитыми народом. Опоздавшим на собрание приходилось прилагать усилия, чтобы под насмешки и издевательства толпы протиснуться ко входу. Наконец, для поддержания порядка вынуждена была вмешаться полиция и начать патрулирование с собаками вдоль по улице... Чем возбужденнее проходили собрания, тем громче ревела толпа на улице... Нельзя даже представить себе сколько поношений и хулы было произнесено тогда".
В конце концов, полиция попросила устроителей прекратить собрания. И так как просьба полиции совпала с возвещениями "на языках", то весь этот тарарам со 2 августа исчез с глаз кассельской общественности, чтобы продолжиться по частным домам.
За неделю до этого сестры-норвежки уехали в Цюрих. Оттуда они прислали восторженное письмо о "пробуждении" в Касселе. Доказательств же тем утверждениям, что будто бы сестры уехали из Касселя только лишь из-за протеста против ложного "говорения языками", мне найти не удалось.
Если в Касселе после отмены собраний остался лишь "дым да копоть", то в соседнем Гросальмероде "огонь" продолжал пылать.
Там еще в январе 1906 года два человека увидели во сне Иисуса. "Он парил над городом и нес в руках белый светящийся крест".
Когда известия о кассельских собраниях достигли Гросальмероде, в Кассель отправились один за другим более сотни верующих из поместной общины. Часть из них вернулась назад, получив "дары языков и видений" и с намерением провести такие же собрания у себя в общине. И тут тоже дело дошло до драматических сходок верующих, на которых ощущалось действие сверхъестественной силы:
"На одном из первых собраний Вигант прыгал от радости, но Хольцапфель положил на него руку и успокоил его. Вигант сел на место, но немного погодя сказал: "Я получил весть: когда я подпрыгывал от радости, одна душа прикоснулась ко мне; эта душа объята силой тьмы, она должна склонится в покаянии". В то же мгновение Хальцапфель упал наземь и пролежал около четверти часа без сознания.
"Брат Пр., находившийся в собрании, услышал внутренний голос: "Сними все свои украшения, чтобы я знал, что сделать для тебя". На вопрос: "Что это за украшения?" голос ответил: "Запонки". Запонки были лишь сделаны под драгоценность, но он все же их снял. Голос продолжал: "Нет ли у тебя карманных часов?" - "Но они ведь мне нужны!" В ответ голос заметил, что есть башенные часы. Брат выложил и карманные часы, хотя они были тоже из простого металла. "У тебя ведь еще есть обручальное кольцо. Сними его". Брат не повиновался, но голос потребовал: "Теперь встань и свидетельствуй о том, что сотворил с тобой Господь!" - "Господи, тогда ты Сам поставь меня на ноги и открой мои уста!" В тот же момент брат рывком был поднят на ноги и принужден громко кричать о происшедшем с ним".
В последующие месяцы среди руководителей Движения за общение обозначился кризис. Правда, на конференции в Бланкенбурге, проходившей с 26 по 31 августа 1907 года, между ними еще сохранялось единство и различные точки зрения, которые высказывались там открыто, не приводили ни к каким огорчениям и разделениям. Говорение "на языках" на Бланкенбургской конференции не практиковалось, но по поводу "угашения Святого Духа" на этой конференции Альянса уже начали раздаваться протестующие голоса.
Во всяком случае примерно в это время, насколько мне известно, вышла в свет первая обстоятельная критическая книга, отвергающая это лжеучение. Это было полное предостережений сочинение И. Рубановича из Гамбурга под названием "Современное говорение языками". Послесловие к книге было написано И. Зайтцом, который начинал занимать все более определенную позицию по отношению к происшествиям в Лос-Анджелесе, Норвегии и Касселе. В книге автор осмелился расценить эти события, как явления явно бесовского характера. Кроме того, он резко осудил отношения Даллмайера к ним и нерешительную позицию Модерзона в этом вопросе. Все эти из ряда вон выходящие, побочные явления на собраниях в Касселе и Гросальмероде для Рубановича были основанием для вывода о том, что "здесь действует дух чуждый".
Любопытно, однако, что ни Рубанович, ни Зайтц не отрицали говорения на языках как такового, как в том нераведливо их упрекают современные приверженцы пятидесятнического и харизматического движений. Как бы строго авторы не склоняли "бесовское" или по меньшей мере "плотское" современное "говорение на языках", они все же оставались на позициях одобрительного отношения к имеющим библейское основание "иным языкам". От того-то и заканчивалось это первое воинственное предостерегающее сочинение набранными жирным шрифтом словами Зайтца: "Если Духу Божию пришлось бы дать нам говорение на языках по образцу апостольскому, то наша благодарность Богу была бы безграничной, а радость неописуемой, такой, как тогда, после первых сообщений из Лос-Анджелеса и Норвегии, и даже больше чем тогда, когда мы с воодушевлением распространяли эти новости по всей Германии. Мы бы вновь были рады идти с вестью, распространять ее и способствовать ее принятию, как это мы делали вначале".
