Протоиерей Павел Матвеевский - Евангельская история. Книга третья. Конечные события Евангельской истории
Припоминая недавно произнесенную, весьма живописную и поразительную притчу о добром Пастыре и овцах, где так наглядно представлены отношения взаимности, какие естественно устанавливаются между Hим и последователями Его, спаситель продолжал: вы не веруете, несте бо от овец Моих, якоже рех вам. Овцы Моя гласа Моего слушают, и Аз знаю их и по Mне грядут. Аз живот вечный дам им, и не погибнут во веки, и не восхитит их никтоже от руки Моея. «когда слышишь слово: рука, – толкует святитель Иоанн Златоуст, – не представляй ceбе ничего чувственного, но разумей силу и власть». и эта власть, превышающая всякое могущество человеческое, принадлежит Ему наравне с Богом отцом: Отец Мой, Иже даде Мне, бо-лий всех есть, и никтоже может восхитити их от руки Отца Моего. Господь называет отца своего большим, «поколику он – отец, виновник и начало» (свт. василий великий), а относительно же общих свойств Божества они совершенно равны, ибо, – замечает святитель кирилл александрийский, – «если никто равно не может исхитить ни из руки сына, ни из руки отца, то здесь нет места большему; и как, потому что отец болий всех, никто не может исхитить из руки Его, так и сын болий всех, потому что точно так же никто не может исхитить и из Его руки». наконец, чтобы еще яснее представить истину своего единосущия с отцом, спаситель высказал решительно: Aз и Отец едино есма, – «едино по Божескому достоинству, потому что Бог родил Бога, – едино по царственной власти, потому что не над иными царствует отец, а над иными сын, – едино, потому что нет между ними никакого paзногласия, разделения, не иные изволения у отца, а иные у сына, – едино, потому что не иные создания Христовы, а иные отчие, но одно создание всяческих, все сотворил отец чрез сына» (свт. кирилл Иерусалимский).
Такая ясная речь Иисуса Христа, устраняющая всякие недоразумения, привела иудеев в ярость. они сочли ее богохульством и, желая наказать мнимое преступление на самом месте, схватили каменья, чтобы побить Его. но Господь не уклонился oт своих противников, как делал прежде и после этого случая (Ин. 8, 59; 10, 39), и предложил им такой вопрос, который заставил врагов истины невольно смириться перед силою слова Его: много добра дела явих вам от Отца Моего: за кое их дело камение мещете на Мя?
Тогда иудеи, косвенно и как бы нехотя признав дела Его благотворными, обнаружили в cебе тяжкий душевный недуг – неверие: о добре деле камение не мещем на Тя, но о хуле, яко Ты человек сый, твориши Себе Бога. в ответ на такое обвинение Господь желал приблизить великую истину к ослепленному уму своих собеседников и сослался на такие доказательства, которые были вполне понятны им. вместе с тем, раскрыв перед неверующими иудеями c премудрой постепенностью одну из главнейших таин новозаветного откровения, он сделал их безответными перед судом правды Божией. Несть ли писано в законе вашем: Аз рех, бози есте? Аще оных рече богов, к нимже слово Божие бысть, и не может разори-тися писание, Егоже Отец святи и посла в мир, вы глаголете, яко хулу глаголеши, зане рех: Сын Божий есмь. Упомянутое место Cвященного Писания читается в книге Псалмов (81, 6): но и в других книгах наименование богов нередко прилагается к людям, облеченным властью, исполнителям воли Божией (Исх. 7, 1; 21, 6; Зах. 12, 8). в этом случае, «Пи сание, именуя людей богами, – по замечанию святого Феодота, епископа анкирского, – не сравнивает истинного Бога с теми, которые суть ничто, но называет людей сынами Божиими и богами пото-лику, поколику они, как говорит Павел, водятся Духом Божиим (Рим. 8, 14)», или, по выражению преподобного Иоанна Дамаскина, «потому что они добровольно соединились с Богом, приняли Его в жилище своего сердца и, приобщившись Его, сделались по благодати тем, чем он есть по естеству». из подобных выражений священных книг спаситель выводит заключение, что если Писание, которое непререкаемо истинно, называет праведных людей богами в смысле несобственном, то он, будучи истинным сыном Божиим, имеет еще большее право приложить это наименование к себе, и притом в собственном, прямом смысле. а что он подлинно сын Божий, Единосущный Богу отцу, о том свидетельствуют чудные дела, совершаемые всемогущею силою Божества. Аще не творю дела Отца Моего, не имите Ми веры; аще ли творю, аще и Мне не веруете, делом Моим веруйте, да разумеете и веруете, яко во Мне Отец и Аз в Нем. так как, изъясняет святитель Иоанн Златоуст, «невозможно было видеть (Божеского) существа Его, то он в доказательство равенства своего могущества (с могуществом отца) представляет равенство и тождество дел». иудеи ничего не могли возразить спасителю в ответ на слова Его, исполненные непреоборимой силы истины, но, упорствуя в неверии, опять пытались схватить Его. Попытка их осталась безуспешной и в этот раз, потому что не у бе пришел час Его (Ин. 7, 30): он уклонился от рук их.
Пребывание Господа за Иорданом
Ответ на вопрос о разводе
Мф. 19, 1–12; Мк. 10, 1–12; Ин. 10, 40-42
Христос спаситель, видя, как небезопасно оставаться среди ожесточенных врагов своих, и «уступая гневу их, чтобы своим отсутствием укротить и утишить их страсть» (Беседы на Евангелие Иоанна, ч. 2. с. 349), решился посетить ту страну, которая только при особенных случаях слышала слово Его. он пошел в заиорданскую область и остался на некоторое время в вифава-ре, – том месте, где Предтеча господень Иоанн вначале крестил приходивший к нему народ (Ин. 1, 28). народ, услышав о пришествии спасителя, собрался к нему – и он, по обычаю своему, учил и исцелял недужных. Покаянная проповедь великого Провозвестника Христова здесь была еще в свежей памяти: многие, приходившие к Иисусу Христу, говорили между собою, что Иоанн не сотворил никакого чуда, но все, что он предвозвещал о Христе, было истинно и оправдалось на самом деле. Это воспоминание о Предтече послужило для них наилучшим приготовлением к вере во Христа: убедившись свидетельством Иоанна, а также проповедью и чудесами самого господа, что он есть обетованный спаситель, многие там уверовали в него.
Фарисеи, очевидно, поджидали Божественного Учителя, и лишь только он появился среди них, приступили к нему с искусительным вопросом, думая уловить Его на словах: аще достоит человеку пустити жену свою по всякой вине? При решении этого вопроса мнения раввинов расходились заметным образом, так что приверженцы одного мнения относились с крайним пренебрежением к приверженцам другого. тогда как, по учению гиллела, муж мог разводиться с женою своею по причине неважной, – по учению Шаммаи, более строгому, развод имел законное оправдание только в случае нарушения супружеской верности со стороны жены. При таком положении дела решить вопрос, предложенный фарисеями, согласно с одним мнением значило возбудить против себя ненависть последователей другого мнения. кроме того, затруднение, в какое фарисеи желали поставить господа, еще увеличивалось тем обстоятельством, что им уже изложен был Евангельский закон о нерасторжимости брака в нагорной проповеди (Мф. 5, 32). Если бы он теперь стал утверждать, что позволительно отпускать жену, то, по замечанию святителя Иоанна Златоуста, совопросники могли бы «обратить против него собственные Его слова и сказать: для чего же ты говорил прежде не так? – а если бы он стал говорить то же, что говорил прежде, могли бы противоположить ему закон Моисеев». в этом законе позволено было мужу дать жене разводное письмо в том случае, аще не обрящет благодати пред ним, яко обрете в ней срамное дело (Втор. 24, 1).
Но Господь Иисус Христос, возводя мысль своих слушателей к первоначальному установлению брака, не только решал спорный вопрос в самом основании его, но и указывал путь к правильному пониманию Моисеева законоположения. на вопрос фарисеев он отвечал также вопросом: несте ли чли, яко сотворивый искони мужеский пол и женский сотворил я есть? и еще: сего ради оставит человек отца cвoего и матерь, и прилепится к жене своей и будета оба в плоть едину. Якоже ктому неста два, но плоть едина: еже yбо Бог сочета, человек да не разлучает. сотворение одной четы (Быт. 1, 27) показывает, что брачная связь есть святой, Богом установленный союз мужа и жены, который нарушить, со стороны человека, значило бы то же, что нарушить волю творца. супружеская связь даже теснее, чем самое близкое кровное родство сына с отцом и матерью, которых он оставляет и прилепляется к жене своей. Это – плоть едина (2, 24), а посему, как противоестественно было бы разделить тело на две половины, так противно природе и разлучение брачной четы, состоящей из мужа и жены. таков закон брака по первоначальному установлению его. но с течением времени святость брачного союза была нарушена крайней нравственной распущенностью, и нерасторжимость его уничтожена произволом, допускавшим развод без соблюдения каких-либо ограничительных условий. Моисей, не имея возможности восстановить среди чувственных современников прежнее значение брака, старался, по возможности, ограничить зло, и узаконил, в случае развода, выдавать жене книгу отпущения (Втор. 24, 1). слыша от господа о нерасторжимости брака, фарисеи рассчитывали поставить Его в крайне затруднительное положение ссылкой на это узаконение Моисея: что убо Моисей запо-веда дати книгу распустную и отпустити ю? Иисус Христос в своем ответе объяснил им, что закон Моисеев о разводе, как позднейший, вызванный временной необходимостью, по существу своему не противоречит первоначальному установлению брака: Моисей по жестосердию вашему повеле вам пу-стити жены ваша, изначала же не бысть тако. «Моисей дал такой закон не по желанию противоречить Богу, но по вашему жестокосердию, чтобы вы, желая вступить в брак с другими женами, по своей жестокости не погубляли первых жен» (блж. Фе-одорит). Глаголю же вам, яко иже аще пустит жену свою, разве словесе прелюбодейна, и оженится иною, пре-любы творит и женяйся пущеницею прелюбы деет.
