Блаженный Феодорит Кирский - Десять Слов о Промысле
Посему прежде всего прочего рассмотри ее положение и разнообразную поверхность. Не везде на ней пологость и крутизна, но делится она на горы, холмы и долины. Иной видит среди великих долин нагроможденные холмы и между горами места наклонные и ровные, подобные каким-то морским заливам. И самые горы Творец расставил сообразно с потребностями человека: отделив одну от другой глубокими пропастями, открыл проход зимним водам и людям устроил удобные пути в местах по видимости не проходимых. И как горы доставляют материал строительному искусству, так долины воздают за сие жителям гор обилием хлеба. Разнообразие положения не только питает людей, но и услаждает их взоры. Ибо однообразное обыкновенно скоро приводит к пресыщению. Скажи же мне, кто украсил так все это? Кто во все это вложил такую силу, что во столько годовых круговращений сокровище не истощилось?31 Кто все существующее сохраняет незыблемым?
Кто ускоряет течение рек? Кто побуждает источники к порождению вод? Смотри, как бьют они ключом на вершинах гор и изливают потоки свои сверху вниз, а там у подошвы гор являются, [Col. 581] но черпают люди воду из глубоких колодцев. А чтобы не подумал ты, будто бы водное естество само собою стремится вверх, Творец научает тебя самою действительностью, что вода, покорная Божию слову и удобно занимающая вершины гор, когда понуждает ее твое искусство, не восходит и на поверхность долин; напротив того, роешь и углубляешь ты колодцы и пользуешься водою, почерпнутою в глубине, потому что ты такой же, как и стихии, Божий раб, а не творец их. Но Творцу удобно поднять водное естество не только на верх горы, но и в воздушное пространство. Ему удобно воду горькую сделать сладкой, разрешенную связать, связанную разрешить, непрерывно льющуюся разделить, текущую остановить, обычно стремящуюся вниз заставить течь вверх и холодную согреть без огня. И делает Он это для тебя, неблагодарного, чтобы ты мог пользоваться этими нерукотворными теплыми водами и врачевать ими телесные недуги32. И это опять разнообразил Он для тебя, приспособив источники к противоположным потребностям, потому что одни воды ослабляют напряженные жилы, а другие стягивают и укрепляют расслабленные, одни противодействуют мокротности, другие – черной желчи33, иные же иссушают нарывы. Столько пользы предлагает тебе в термальных водах Пекущийся о тебе [Бог]. А тебя ничто не убеждает удержаться от хулы; напротив того, остаешься ты неблагодарным, злословишь, страждешь одним недугом с манихеем, который, вкушая пищу и питие, злословит, укоряет доставляющих ему это – и жнецов, и хлебопекарей, проклинает разрезывающих хлеб пополам, не соглашается резать сам, но ест разрезанное34. Так и ты, наслаждаясь столькими тысячами благ, которые Создатель каждый день предлагает тебе в твари, не благодаришь Предлагающего, злословишь, хулишь, утверждая, что не промышляет Он о существах, Им сотворенных.
Смотри же, в какой несправедливости обвиняешь Его, возводя такую клевету. Для чего и сотворил Он, если не хочет иметь попечения о сотворенном? Да и почему не имеет попечения? Потому ли, что, хотя может, но не хочет? Или потому, что, хотя и хочет, но не может?35 Но о том, что может, свидетельствует все сотворенное. Ибо как произвел бы это величие, эту красоту и гармонию видимого, не имея силы, соразмерной изволению? Как привел бы в общение и взаимный союз вещи, отстоящие [друг от друга по природе]: воду и огонь, день и ночь – и из всего сделал единую гармонию и согласие, если бы не мог промышлять? Ибо привести в бытие из ничего гораздо важнее, нежели промышлять о существующем. Но свидетель того, что может Он, – тварь; а что хочет – о том она же опять свидетельствует. Ибо не принуждаемый кем-либо приступил к созиданию и не потому, что имел нужду в твари, произвел ее (ср. Деян. 17:25). Но будучи благим, поскольку благость Его [Col. 584] превосходит всякую меру, восхотел даровать бытие и несуществующим.
Оказавший же столько благости к несуществующему вознерадит ли о сотворенном? Ибо невозможно сказать, чтобы позавидовал Он сотворенному, потому что естество Его свободно и от зависти, и от всякой страсти36. Но чтобы еще в большей мере обнаружить бессилие сего нечестия, предложим им несколько вопросов.
Скажите, по какой причине позавидовал бы Он твари, от Него получившей бытие? По причине ли величия [твари]? Но Сам Он не создан, беспределен, не имеет начала и никогда не будет иметь конца, все Собою объмлет и ничем не описуем. В руце Его концы земли (Пс. 94:4), и Он измерил горстию воду и небо пядию и всю землю горстию (Ис. 40:12). Или позавидовал по причине красоты [твари]? Но Им Самим произведена красота сия. И ни один человек даже из самых завистливых людей, построив благолепный и величественный дом, никогда не завидует ему, но гордится, величается им и сам восхищается и показывает невидавшим. А насколько красота твари ниже мысленного Света Самого Сотворившего, измерит ли это какое-либо слово?! Посему видите, до чего простерлось нечестие? Если и самые порочные люди не только не завидуют построенным ими домам, но и крайне ими превозносятся, есть ли еще большее нечестие, нежели утверждение, что источник благости, не возмущаемый никакою страстью, предается зависти? Итак, если и может управлять кормилом твари, и хочет, чтобы тварь наслаждалась всеми благами, то очевидно, что и печется о ней, и бодрствует, и, приняв бразды, правит всяким сотворенным естеством и ничего не оставляет в небрежении.
А уверившись в этом, перейди еще к морю, рассмотри его глубины, его обширность, разделение на моря меньшие, берега, пристани, лежащие среди моря острова, живущие в нем роды рыб, виды их, телесный склад, разнообразие, дружбу моря с твердою землею, плескание волн и наложенную на них узду Промысла, который не дает им возможности затопить сушу и делает так, что волны, устремившись на песчаный берег, устрашаются сих пределов, усматривая там начертанный Божий закон (ср. Иов 38:11; Иер. 5:22)37, подобно тому горделивому коню, который, удерживаемый уздою всадника, изгибает шею и отступает назад, и они как бы раскаиваются, что вступили в борьбу с песком. Можно также видеть, что море приводит в дружеское общение отдельные и далеко одна от другой лежащие части суши, потому что Творец, желая самою природою вложить в людей [Col. 585] единомыслие, связал их между собою разными потребностями. По морю совершаем дальние путешествия, у других собираем потребное нам и отдаем им за это необходимое для них. Промыслитель не дозволил каждому уделу земли производить все, потребное людям, чтобы довольство во всем не повредило дружбе, потому что пресыщение высокомерно и отец беспорядка. Поэтому-то середину обитаемой земли покрывает море.
Разделенное на тысячи заливов, оно, подобно рынку в большом городе, предлагает нам всякое обилие необходимого, здесь множество продавцов и покупателей, которых оно посылает от одного места в другое и оттуда – опять в то же место. Поскольку совершать путешествия по твердой земле трудно, а сверх трудности даже и невозможно посредством оных удовлетворить всякой нужде, то простирает свою поверхность море, приемлет на него и малые, и большие корабли и относит, кому нужно, большой и необходимый груз38. Ибо видим, что один корабль переносит на себе груз многих тысяч вьючных животных. Но чтобы совершающие путь свой морем не огорчались продолжительностью, Творец, как некие гостиницы, поставил на нем острова, к которым путники пристают, в которых они отдыхают, закупают потребное для себя и снова отправляются, куда намереваются. Итак, усрамися, [Сидоне,] множества благодеяний, рече море (Ис. 23:4). Тебе более, нежели Сидону, приличны сии пророческие слова, потому что Сидон, не зная Творца, на многих богов делил Божество и, дробя на части единое поклонение, воздавал оное [богам] несуществующим, не отрицая Промысла, но приписывая его тем, [которых нет.] [Сидон] не стал бы приносить жертв именуемым у него богами, если бы не был вполне уверен, что они и пользу приносят, и вред отвращают. А ты, освободившись от прелести многобожия, признавая, что все видимые существа суть Божии твари и поклоняясь Творцу их, гонишь Его от сотворенного Им, помещаешь где-то вдали от твари и утверждаешь, что необъятный этот мир [никем] не управляется и, подобно неоснащенной ладье, несется неизвестно как и куда.
Посему усрамися благодеяний, оказываемых тебе морем, землею, воздухом, солнцем, усрамися этого простертого над тобою крова – неба; усрамися дани, какую берешь с твари, потому что все, теперь перечисленное, приносит тебе дань и как некую подать платит тем, что тебе потребно: солнце светит, греет, приводя в зрелость земные плоды; луна служит для тебя светильником ночью; звезды, когда ты на суше, показывают тебе ночное время и предозначают перемены годовых времен, а когда ты на море, делаются путеводителями к суше39; воздух, когда вдыхаешь его, прохлаждает врожденную тебе теплоту, а когда дает из себя дождь, питает плоды земледелия; когда производит стужу, прекращает произрастание растений и семян, [Col. 588] растительную силу отсылает в корни и стужею, как неким бичом, гонит вниз стремящееся вверх, убивает пресмыкающихся, вредных растениям и семенам, снабжает тебя породами домашних птиц. Что же должно сказать о плодах, доставляемых землею, источниками, реками, морями? Пользуясь ими, неужели не приводишь себе на память Давшего? Собирая, что приносит тварь, неистовствуешь, безумствуешь, буйствуешь против Творца, не чувствуешь даров, имея их у себя в руках, но страдаешь прекословием.
