Иоанн Кассиан Римлянин - Сочинения
И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим. Невыразимо Божие милосердие! Оно не только дало нам образ молитвы, не только изложило нам правила нравственности, через исполнение которых мы можем угодить Богу, и не только исторгает сами корни гнева и уныния силою предписанного образа непрестанной молитвы; но даже подает молящимся средство к снисканию себе милости и любви в день откровения суда Божия и некоторым образом сообщает нам власть смягчить определение Судии нашего и как бы обязать Его к прощению наших согрешений примером собственного нашего прощения: прости нам, говорим Ему, как и мы прощаем. Итак, в надежде на эту молитву смело может просить отпущения грехов всякий, кто только отпустил своим должникам, но не должникам своего Господа. Ибо некоторые из нас (что всего хуже) бывают обычно милостивы и весьма снисходительны к тем поступкам, которые оскорбляют Бога, хотя бы они были великими преступлениями, и, напротив, являются жестокими и неумолимыми мстителями за собственные малейшие оскорбления. Поэтому кто от всего сердца не отпустит согрешающему против него брату, тот этой молитвою будет испрашивать себе не помилование, а осуждение, и сам собственным признанием призывает судить себя, говоря: прости мне, как и я простил. Ибо если эта молитва его будет услышана, то в соответствии с примером его что иное должно последовать, как не гнев неумолимый и непременное определение наказания. Итак, если мы хотим быть судимы милостиво, то и сами должны быть милостивы к тем,
\412// которые против нас согрешили; ибо столько отпустится нам, сколько мы отпустим тем, которые причинили нам какой–либо вред своей злостью. Некоторые, страшась показать, что произнесением этих слов молитвы они больше обвиняют себя, нежели извиняют, молча пропускают их, когда весь народ поет эти слова в церкви. Но напрасно стараются употреблять эти хитрости перед Судией всех, Который захотел наперед показать своим подсудимым, как Он будет судить их, т. е. Он показал нам такой образ суда, по которому не хочет явиться строгим и неумолимым, но как мы хотим быть судимы Им, так должны судить и братьев наших, если они в чем–либо согрешат против нас: ибо суд без милости не оказавшему милости (Иак 2, 13).
глава 23 О словах: не введи нас в искушениеДалее следует: и не введи нас в искушение. При этом рождается немаловажный вопрос. Если молимся о том, чтобы не подвергаться искушению, то как можем доказать твердость своей добродетели, которой требует Св. Писание? Кто не имел опытов, говорит оно, тот мало знает (Сир 34, 10). И еще: блажен человек, который переносит искушение (Иак 1, 12). Итак, слова молитвы: не введи нас в искушение, не то значат, что не позволь нам когда–либо искуситься, но не допусти нам быть побежденными в искушении. Искушаем был Иов, но не введен в искушение, ибо во всем этом не согрешил (Иов 1, 22) и не осквернил уст богохульством, к чему хотел привлечь его искуситель. Искушаем был Авраам, искушаем был Иосиф, но ни тот, ни другой не введен был в искушение, ибо ни один не исполнил воли искусителя. Наконец следует: но избавь нас от лукавого, т. е. не позволь искуситься от дьявола сверх нашей силы. Но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести (1 Кор 10, 13).
\413//
глава 24 Не следует просить чего–либо другого, кроме того, что содержится в молитве ГосподнейИтак, видите, какой образ молитвы предложен нам от самого Судии, Которого мы должны умолять ею. Здесь нет прошения и даже воспоминания ни о богатстве, ни о почестях, ни о власти и силе, ни о телесном здоровье или временной жизни. Творец вечности не хочет, чтобы мы просили у Него чего–нибудь суетного, маловажного. Итак, тот нанесет величайшее оскорбление Его величеству и благости, кто, презрев эти вечно благие прошения, захочет умолять Его о чем–либо скоропреходящем и тленном; такой человек маловажностью прошений скорее навлечет на себя негодование Судии своего, нежели привлечет Его благоволение.
глава 25 О качестве высшей молитвыХотя предложенная молитва, будучи изречена или постановлена самим Господом, по–видимому, заключает в себе всю полноту совершенства; впрочем, присных своих она направляет к тому, прежде сказанному нами, возвышеннейшему состоянию, к той пламенной и весьма немногими познанной и испытанной или, точнее сказать, неизреченной молитве, которая, превосходя всякое человеческое понятие, не может быть выражена ни звуками голоса, ни движениями уст и никаким сочетанием слов, но которую ум, озаренный блистанием небесного света, произносит не человеческой слабой речью, а от избытка чувств произвольно изливает из себя, как бы из некоего обильнейшего источника, и неизъяснимо воссылает к Господу. В это краткое время ум наш бывает исполнен таких ощущений, что и обратись в самого себя, не может ни изречь, ни обозреть их. Такое состояние также показал нам Господь в тех молитвах, которые Он, как пишется в Евангелии, возносил уединенно на горе
\414// (Лк 5, 16) или в молчании, когда, находясь в подвиге молитвы, проливал даже капли крови (Лк 22, 44). Пример неподражаемый!
глава 26 Горячность духа молитвы разными способами возбуждаетсяКто же, обладая какою–нибудь опытностью, достаточно может объяснить различия, причины и происхождение сокрушений, от которых дух, воспламенившись и разгораясь, возбуждается к чистой и пламенной молитве? Немногие из этих причин, насколько можем теперь при просвещении Господа вспомнить, предложим для примера. Иногда стих какого–либо псалма подавал повод к пламенной молитве, иногда сладкозвучное пение брата возбуждало души бесчувственных к усердной молитве. Знаем, что внятность и важность поющего псалмы доставляла много горячности предстоящим, также увещевание совершенного мужа, духовное собеседование возбуждает в нерадивых расположение к обильнейшим молитвам. Знаем также, что мы не меньше были приводимы к полному сокрушению погибелью брата или приятеля какого–нибудь. Также воспоминание о нашей холодности и нерадивости иногда возбуждало в духе спасительную горячность. Таким образом, находим бесчисленные случаи, при которых благодать Божия может пробуждать души наши от равнодушия и сонливости[93].
\415//
глава 27 О разных проявлениях сокрушения в молитвеА каким образом или какими способами это сокрушение проявляется из сокровенности души, исследовать это составляет не меньшую трудность. Ибо часто плод спасительного сокрушения обнаруживается неизреченной радостью и бодростью духа, так что от чрезмерности неудержимой радости переходит в какой–то вопль, который доходит до кельи соседа при услаждении сердца и великом восхищении. А иногда дух погружается в такое молчание в глубокой тишине уединения, что исступление от внезапного озарения прекращает всякий звук голоса, и все чувства изумленный дух удерживает внутри или воздыхает и желания свои изливает к Богу неизъяснимыми стонами. А иногда он исполняется столь великим искушением и скорбью, что нельзя привести его в надлежащее состояние иначе, как излиянием слез.
глава 28 Вопрос о том, что излияние слез не состоит в нашей властиГерман. Это свойство сокрушения отчасти знает и мое убожество. Ибо часто, когда появлялись слезы от воспоминания моих грехов, я, по посещению Божию, ободрялся такой, как ты сказал, неизреченной радостью, что неизмеримость этого веселья внушала, что мне нельзя отчаиваться в прощении их. Думаю, что нет ничего выше этого состояния, если бы приобретение его зависело от нашей воли. Иногда, желая всеми силами возбудить в себе подобное сокрушение со слезами и все свои заблуждения и грехи представляя перед взором, не могу вызвать обильный плач, и глаза мои до того делаются твердыми, наподобие жесткого камня, что ни одной капли влаги не капнет из них. И потому сколько я радуюсь излиянию слез, столько же скорблю о том, что не могу вызвать их, когда бы хотелось.
\416//
глава 29 Ответ о различии духовных слезИсаак. Не всякое излияние слез происходит от одного расположения, или одной силою. Иначе плач бывает от уязвления нашего сердца сознанием грехов, о чем говорится: утомлен я воздыханиями моими: каждую ночь омываю ложе мое, слезами моими омочаю постель мою (Пс 6, 7). Еще: лей ручьем слезы день и ночь, не давай себе покоя, не спускай зениц очей твоих (Плач 2, 18). Иначе происходит от созерцания вечных благ и от желания будущей славы, ради которой истекают обильные слезы, от неудержимой радости ч безмерной живости, когда душа наша жаждет к Богу — источнику живому, говоря: когда приду и явлюсь пред лице Божие! Слезы мои были для меня хлебом день и ночь (Пс 41, 3, 4). Иначе текут слезы, хоть без представления своих грехов, но от страха геенны и от воспоминания о страшном суде, пораженный таким страхом пророк молится Богу, говоря: не входи в суд с рабом Твоим, потому что не оправдается пред Тобой ни один из живущих (Пс 142, 2). Есть также и другой род слез, который происходит не от сознания своих грехов, а от сожаления об ожесточении и грехах других, как плакал Самуил о Сауле, пророк Иеремия и Господь Иисус Христос об Иерусалиме (1 Цар 15, 35; Лк 19, 41). Пророк Иеремия говорит: кто даст голове моей воду и глазам моим — источник слез! я плакал бы день и ночь о пораженной дщери народа моего (Иер 9, 1) Таковы же и те слезы, о которых говорит: я ем пепел, как хлеб, и питье мое растворяю слезами (Пс 101, 10). Ясно, что эти слезы происходят не от того расположения духа, от какого текут у Псалмопевца, когда он от лица кающегося говорит: я утомлен воздыханиями моими: каждую ночь омываю ложе мое, слезами моими омочаю постель мою (Пс 6, 7); но от скорбной этой жизни, от притеснений и горестей, какими праведники угнетаются в этом мире. Это ясно доказывает не
