Николай Скабаланович - Византийское государство и Церковь в XI в.: От смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I Комнина: В 2–х кн.
27) К северо–востоку от Севастии лежала последняя византийская фема в Азии, Колония. Кроме Севастии она прилегала к фемам: Арме–ниаку (на западе), Халдии (на севере), Феодосиополю (на востоке), Месопотамии (на юго–востоке). Эта фема, получившая название от сильной крепости, Колонии,[1573] упоминается в рассказе о походах Романа Диогена.[1574]
Не только пограничные азиатские фемы, но и внутренние, и побережные фемы страдали от турецких набегов, не только в первых, но и в последних турки делали приобретения. Сначала, с Константина Мономаха, подверглись нападениям фемы, прилегавшие к границам. Затем турки простерли свои опустошения далее. От времени Исаака Комнина до Парапинака из внутренних фем пострадали: Колония,[1575] Харсий,[1576] Армениак, Каппадокия, Анатолик,[1577] Фракисий[1578] и др. Особенно же большие успехи сделали турки в царствование Парапинака и Вотаниата. Опираясь на мирный договор, заключенный Алп–Арсланом с Романом Диогеном, который византийское правительство не хотело признавать, они вступали в византийские фемы не только для грабежа, но с целью обладания и поселения.[1579] Героем турок является Солиман–ибн–Кутулмиш, племянник Алп–Арслана, которому последний перед смертью отдал в управление Малую Азию, с тем чтобы он признавал над собой верховенство Малекшаха, сына Алп–Арслана. Правительство Парапинака после неудачной попытки борьбы с турками предпочло пользоваться их услугами для борьбы с внутренними врагами — Урселем, кесарем Иоанном Дукой и Никифором Во–таниатом.[1580] Туркам, без сомнения, сделаны при этом известные уступки, результатом которых было, что турки рассыпались по всем азиатским фемам[1581] и стали оседать даже около Халкидона, Хрисополя и Никеи, в Оп–тиматах и Опсикии; здесь, в близком соседстве с Византией, за греками оставались только города, все же остальное, неукрепленные места и деревни, было в руках турок.[1582] Положение вещей было до того плачевно, что византийское войско отчаялось в надежде возместить потери в Азии, и если правительство желало отправить солдат против турок, то они открыто бунтовали и не соглашались идти на верную смерть.[1583] В таком положении было дело при вступлении на престол Вотаниата, при котором не последовало ни малейшего улучшения. Вотаниат пользовался услугами турок сначала как претендент, в борьбе с законным правительством, а потом как император, в борьбе с претендентом Вриеннием.[1584] При этом заключены были выгодные для турок условия,[1585] которыми они не замедлили воспользоваться; по словам Анны Комнины, турки раздвинулись всюду и держали в осаде почти все области между Евксинским Понтом и Геллеспонтом, Энейским и Сирийским морями; Кизик, в феме Опсикий, был ими захвачен,[1586] та же участь постигла другие города. Не нужно упускать из виду, что Мелиссин, претендент, выступивший в Азии против Вотаниата, был сподручным орудием в руках турок; турки были его союзниками и делали захваты под предлогом утверждения власти Мелиссина.[1587] Все это может дать понятие о степени расстройства византийской власти в азиатских фемах в момент вступления на престол Алексея Комнина. Если провести линию от Киликии до Геллеспонта, то получится две полосы, из которых в южной еще удерживалась власть Византии, в северной же полосе, за исключением побережья Черного моря, на расстоянии не менее 30 дней в длину и 10–15 в ширину, основались турки, утвердившиеся также по берегу Пропонтиды и Босфора.[1588]
Здесь Солиман основал Иконийское султанство с главным городом Ни–кеей, которое после приобретения Солиманом Антиохии (1084) простиралось до Сирии, захватывая в промежутке бывшие византийские фемы и вассальные земли, за исключением лишь возвышенностей Киликии, где основалось два армянских государства-, одному из них положил начало в 1080 г. Рупен, родственник убитого греками Какига II, князя Галонбе–гада и Визу (резиденцией его была отнятая у греков крепость Вагу, где жили его потомки Рупениды); другому — Авшин, родоначальник Гету–мидов (от Гетума! в XIII в.), который при Парапинаке отнял у турок Лам–прон и в нем утвердился.[1589] Иконийским султанам, владения которых раскинулись, таким образом, от Сирии до Пропонтиды, недоставало только флота, чтобы подчинить своей власти острова; в царствование Алексея Комнина было устранено и это препятствие.[1590]
Перечень европейских фем начнем с наиболее отдаленных.
28) Италия, называемая еще у византийских писателей Лангобар–дией, а у западных Апулией или Барем, по имени главного города — резиденции стратига. В прежнее время у Византии было две фемы — Сицилия, в состав которой, кроме острова этого имени, входила еще Калабрия, и Лангобардия. Но с тех пор как остров Сицилия был отторгнут сарацинами, Калабрия, оставшаяся во власти Византии, была причислена к феме Лангобардии, и в Италии оказалась одна фема.[1591] Италия была фема–кате–панат, впоследствии дукат. Для византийского правительства она представляла такие сложные задачи, каких не создавала ни одна другая фема. Здесь завязан был узел, соединявший Восток с Западом, поддерживавший между ними постоянное культурное общение, вместе с тем здесь был пункт столкновения и борьбы разнообразных политических интересов. На Италию обращали взоры сарацины из Африки и Сицилии, от притязаний на нее не отказывались и германские императоры. Кроме того, Византия должна была еще считаться с национальными стремлениями местного населения итальянской фемы, которое не рассталось с мечтой о независимости, находя отголосок и поддержку своим стремлениям при дворе пап и германских императоров. Наконец, с XI в. выступила в Италии против Византии новая и самая опасная для нее сила в лице норманнских авантюристов, которые сначала небольшими отрядами, а потом массами стали появляться в Италии, с целью наживы, и делать территориальные приобретения за чужой счет, главным образом за счет Византии.[1592] Ко времени вступления на престол Константина VIII влияние Византии в Италии, потрясенное восстанием Мела, действовавшего при помощи норманнов, было восстановлено трудами катепана Василия Во–иоанна.[1593] При Константине VIII Воиоанн продолжал оставаться катепа–ном Италии до вступления на престол Романа Аргира, который назначил на его место сначала какого–то Христофора, а потом Льва Опа. Последний занимал должность и в первое время царствования Михаила Пафлагона.[1594] По приказанию своего правительства он ходил с войском в Сицилию на помощь просившему содействия у Византии Абулафару Мохамеду против его брата (Абухана), искавшего содействия у тунисского (Кайрован) султана Моезза–ибн–Бадиса. Лев Оп не безуспешно действовал в Сицилии, однако же поняв, что борьба с тунисским султаном не обещает быть легкой, возвратился в Италию, а византийское правительство, не доверяя его способностям, назначило в конце 1037 или в начале 1038 г. катепаном в Италию Георгия Маниака, которому были даны сухопутное войско, флот и наказ покорить Сицилию.[1595] Маниак прибыл сначала в Италию, оттуда, подкрепив свои силы, переправился в Сицилию, овладел Мессиной, Сиракузами и одиннадцатью другими городами, нанес два поражения африканскому войску, но за оскорбление царского зятя, Стефана Калафата, командовавшего флотом, был отставлен от должности.[1596] Для управления фемой назначен на его место протоспафарий Михаил Докиан, который получил звание дуки.[1597] Фема, таким образом, превращена в 1040 г. из катепаната в дукат, во внимание к факту новых приобретений в Сицилии и к осложнившимся военным задачам относительно сарацин Сицилии и Кайрована. Намерения образовать из сицилийских завоеваний особую фему у византийского правительства пока не обнаруживается. Да и непрочны были эти завоевания: быстро приобретенные, они с неменьшей быстротой были потеряны; греки удержались на время только в Мессине, благодаря Катакалону Кекавмену. Под управлением Докиана начался упадок византийской власти в Италии. Михаил Докиан[1598] нанес оскорбление норманнам, в лице их ходатая, Ардуи–на; норманны с Ардуином оставили в Сицилии греков, которым до тех пор помогали, и, переправившись в Италию, приготовились к мести. Ар–дуин, знавший недоброжелательное настроение местного населения к византийским порядкам, подготовил общественное мнение к ожидаемому перевороту, и когда норманны, предводительствуемые сыновьями Тан–креда Отвильского, появились на границах Апулии, на них стали смотреть как на освободителей от греческих притеснений. Город Мельфы сдался им первый, за ним последовали другие (Асколи, Венуза, Лавел–ло). Михаил Докиан выступил против норманнов с полной уверенностью в легкой над ними победе, но потерпел в марте и в мае 1041 г. два жестоких поражения, а третий раз помериться силами ему не удалось, потому что византийское правительство прислало ему отставку. На смену ему явился для управления Италией Воиоанн Младший, сын того Василия Воиоанна, который отличился в царствование Болгаробойцы и Константина VIII. Он тоже прибыл в звании дуки, подобно своему предшественнику.[1599] Но и Воиоанн, несмотря на личную храбрость, не был счастливее Докиана: в сентябре 1041 г. он был разбит при Монтепилозо и попал в плен, из которого был освобожден только за большой выкуп; норманны беспрепятственно стали занимать Апулию и ко времени вступления на престол Михаила Калафата в руках греков оставались в Апулии лишь четыре больших города: Бриндизи, Отранто, Тарент и Бари.[1600] Михаил Калафат сначала отправил в Италию Синадина, который не имел большого успеха и был отозван.[1601] Дела греков еще ухудшились, потому что и Бари перешел на сторону норманнов, — вследствие того, что последние избрали Аргира, во власти которого находился тогда Бари, своим вождем, в феврале 1042 г.[1602] В Константинополе опять вспомнили о Маниаке. Калафат освободил его из–под стражи, дал чин магистра и отправил дукой в Италию. Маниак прибыл в апреле 1042 г. в Тарент (так как Бари, резиденция дуки, был в руках врагов), и уклоняясь от решительной битвы с норманнами и Аргиром, стал заботиться о возвращении под власть греков городов, сдавшихся норманнам. Успехи Маниака были довольно значительны: многие города (Трани, Джиовенаццо, Монополи, Матера) волей–неволей должны были возвратиться под власть греков. Между тем при дворе Мономаха получили значение личные враги Маниака и в августе решен был вопрос о его отозвании. На это Маниак ответил тем, что провозгласил себя императором: с сентября 1042 г. окончилась его деятельность как италийского дуки и началась деятельность как претендента.[1603] Византийское правительство поспешило привлечь на свою сторону Аргира дарованием ему амнистии за враждебные действия против Византии, чином патриция и признанием за ним того властного положения, какое он успел приобрести себе в родном городе Бари; между тем на смену Маниака, в качестве дуки италийского, отправлен был протоспафарий Пард.[1604] Маниак без труда разделался с этим новым правителем Италии, человеком неспособным, — захватил его и умертвил.[1605] Маниаку оставалось тогда бороться в Италии лишь с Аргиром, как приверженцем Мономаха. Борьба имела нерешительный характер до тех пор, пока не прибыл в Италию, в феврале 1043 г., новый дука, магистр Василий Феодорокан, некогда подвизавшийся с Маниаком в Сицилии и теперь отправленный сражаться против него. Маниак оставил тогда Отранто, который он попеременно с Тарентом имел местом своего пребывания, и переправился в Диррахий (в смысле фемы, а не города), для того, чтобы помериться силами с царствовавшим в Византии императором.[1606] Положение дуки Феодорокана было весьма затруднительно: за греками оставались только Калабрия и в Апулии те города, которые были удержаны или приобретены Маниаком и Аргиром. Остальную часть Апулии разделили между собой вожди норманнов.[1607] Чем ознаменовал Феодорокан свое управление, мы не знаем, но известно, что он недолго оставался на должности, в 1044 г. видим его уже в Византии, отличающимся в битве с россами.[1608] Управлять Италией после Феодорокана стал Евстафий Палатин,[1609] и управлять несчастливо: в 1044 г. норманны проникли в Калабрию и основали здесь, как основу дальнейших действий, крепость Стридулу; в 1046 г. Евстафий сразился с норманнами около Тарента, но сражение было неудачное, многие из греков пали. Византийское правительство объяснило неудачи Евстафия его неспособностью и с 1046–1047 г. мы встречаем другого катепана, Иоанна–Рафаила, появляющегося и не без успеха действующего с отрядом варягов.[1610] Между тем византийская политика и дипломатия изыскивали средства, чтобы спасти итальянские владения. Выработан был план действий, исполнителем его избран Аргир; в марте 1051 г. он прибыл в Италию с деньгами и соответствующими полномочиями, в чине магистра и в звании дуки Апулии, Калабрии и Сицилии, как писалось в официальных бумагах,[1611] или просто дуки Италии, как обыкновенно говорилось и писалось.[1612] Войдя в Бари и очистив его от партии, сочувствовавшей норманнам,[1613] Аргир стал предлагать самим норманнам идти в Грецию против турок. Когда норманны предложения не приняли,[1614] оставалось взяться за оружие — тайное и явное. В применении первого дука был счастливее,[1615] чем в применении второго, в результате же предприятия его против норманнов были неудачны, в том числе и его старания[1616] возбудить папу против норманнов, старания, облегченные отношениями папы и норманнов к Беневенту и окончившиеся плачевным образом для Льва IX. Аргир занимал место италийского дуки до 1058 г., когда был отставлен от должности Исааком Комнином.[1617] Для управления Италией назначен после него патриций Фримвос, при котором приобретения норманнов за счет греков стали быстро возрастать: в 1060 г. были взяты: Реджио, Сквиллаче, Троя (в Апулии); в 1061 г. Роберт Гвискар окончил завоевание Калабрии и свое положение в Апулии считал настолько прочным, что мог перенести оружие в Сицилию.[1618]
