Николай Японский (Касаткин) - Дневники 1870-1911 гг.
Она желает ныне веры иностранной... как ресурса для подъема своей государ, жизни; для такой же цели действительно больше годятся идущие на всякие мирские сделки инославия,
Православию же нет тут места. Православие д. б. принято как Вера Христова. <...> Слишком замучено! Пусть отстоится, успо-коится — глубже и яснее будет видно внутрь. <...> Тогда придет очередь и Православию... бесконечно высокому. <...>
30 декабря 1886 (11 января 1887). Вторник
<...> Придет время: образованные умы, ныне служащие инославию, сами же разнесут его по клочкам как ложь, а наши невежественные умы православные — разовьются и отразят весь блеск Православия, и пойдет оно волнами света по лицу Зем-ли, — не облаками и тучей. Вместо катол. рабства узнают люди подчинение истине, вместо протест, своеволия возлюбят свобо-ду. <...> Мир принадлежит истине, а не лжи, истина же в Православии, но нужно, чтобы истина постепенно овладела миром: скороспелое и насильственное завоевание непрочно. Правосл. Миссионерство должно быть делом всей Русской Церкви. <...> Но нужно, чтобы в сознание Русской Церкви вошла обязанность Миссионерства.
1887 г.
5 (17) июня 1887. Пятница
День был сырой, со свинцовыми тучами все время. И на душе было с утра целый день так сыро, так свинцово-тяжко, что таких дней в жизни мало, — а если б было больше, то ада не нужно бы другого. Так грустно, так печально, так безотрадно и теперь, что — д. б. это вот и есть то страшное состояние, когда Благодать Бо- жия совсем отстает от человека, только — Боже — за что же это? Ужели и без того бедному человеку так мало страдать, что Ты еще бичуешь его — к ранам раны прилагаешь! Но за что же? Что, мы разве виноваты, что грех прежде нас существует и что мы, рождаясь, точно в кипящий котел попадаем? — Какая причина грусти сегодня? Да много причин.
1888 г.
4 (16) марта 1888. Пятница на Масленой
Гулял в Уено, в моей любимой тихой широкой аллее; изредка только прохожие прерывают течение мыслей; а шум вер-хушек почтенных сосен или разом брызнувший сноп лучей на прогалинах... такие успокаивающие и светлые мысли навевают. В прошлом и позапрошлом году почти в это время (в Рождеств. отдых) там же гулял, — и почти те же мысли, то же настроение; от той же апатии и уныния старался отделаться. Ныне что за уныние все эти дни, навеянное письмом Победоносцева. <...> Прогулка изгнала сплин. Но надолго ли? Я, кажется, все больше и больше теряю душевную упругость. Положил на этот раз следующее: 1. Молиться всегда, не в пост только, молитвой св. Ефрема: «Господи и Владыко живота моего! Дух праздности, уныния...» Боже, помоги! И без того я один на Миссии, а уныние и последнего отнимает от дела Божия! Праздность — вследствие уныния — как она вредна и для Миссии, и для меня же самого — расслабляя и без того слабую душу! И что приятного в праздности? Ну вот вчера — отдыхал от занятий, читал, — думал успокоиться нервами; разве чувствовал удовольствие? Чувство человека на приятной лужайке, но с загрязненными сапогами. <...> 2. Стараться приобрести «кротость», которой у меня решительно нет. <...> Поступаться нравом своим в пользу любви и кротости, которые суть благое иго, даруемое Спасителем. 3. <...> Стараться поскорее закончить постройку собора. <...> 4. Завтра — ежедневно, несмотря ни на какие дни, вставать в 3 часа, — ложиться между 101/2 — 11 час., и после обеда не отдыхать, а если сон станет очень клонить, прилечь на V4 часа. Помоги, Ап. Павле! <...> Помогите и вы, свв. братья Кирилл и Мефодий, житие которых проф. Малышевского только что прочитал!
Вечером
Говорить со всеми... кротко, разумно, от любви, — тогда слово большею частию будет производить хорошее действие, по крайней мере, не будет вредить; говорить же гневно, гордо, нетерпеливо, — слово будет гнилое — люди так и примут его, и хорошего ничего не выйдет; попробуй гноем кто брызнуть на кого — всяк вознегодует, станет смахивать, противиться; душевные болячки — гнев, лень, гордость, нетерпение, злоба, ненависть и проч. — не менее гадки, чем телесные, — из гнойной раны — гнева, гордости и проч. брызжущее слово — вонюче, мерзко, оттого и у людей возбуждает противодействие — тоже гнев, злость и т. п., — как и лошадь — лягнет, когда ее хлыщут. Итак — слово кроткое, любовное, разумное — ко всякому; и кто его не примет — ему же хуже, — а мне вреда не будет.
9 (21) ноября 1888
Интересный и вместе с тем ужасный тип русской женщины сегодня встретил. <...> После службы у меня за чаем был, между прочим, след. разговор: «Говорят, буддизм сходен с христианством», — начала <...>. — «В нравственном учении буддизма действительно есть некоторое сходство с нашей религией, да и в какой же языческой религии его нет? Нравств. учение язычни-ков черпается из совести, которая и у них не потеряна». — «Но и веру учение Христа заимствовало из буддизма». — «Ну, это го-ворят люди, не знающие хорошо ни учение буддизма, ни учение Христа». — <...> «Да отчего же Христу и не заимствовать из буд-дизма, если ему то понравилось? Он, Христос, был человек умный». — «Христос был Бог и изрекал Свое учение, как Божеств. Повеление; Будда же, как и все в мире, и весь мир перед Ним — ничто», — оборвал я, чтобы прекратить это излияние нечистоты из клоаки генеральского разума... Прощаясь, адмиральша, видимо, чтоб сгладить дурное впечатление своих отзывов о Христе, выпалила еще: «Я ведь большая поклонница Христа!» Долго уже я живу на свете, а все приходится удивляться. И это христианка! <...> Так-то высший класс у нас в России невежествен, хуже... чем необразованные мужики, касательно Веры. В школах долбят кое-что, но... скоро забывают, а позже вся эта сально-грязная струя низменных ходячих французско-немецких мыслей и говоров хлещет в их мозги и сердца, и делаются они смрадны... до гнилости и отупения. <...> Грустно! Мучительно! Скорей бы России дунуть с себя эту накипь и нагар!
21 декабря 1888 (2 января 1889). Среда
<...> Какой сулил Бог быть Японии — православной или инославной, — кто знает? Материальна и мелка она очень, на внешнее очень набрасывается, — а видимость при сотнях миссионеров, учителей, учительниц со всеми обаяниями цивилизации, — у инославных. <...>
29 декабря 1888 (10 января 1889). Четверг
Утром гулял в Уено, в моей аллее-советнице. Решил: в будущем году усиленно позаботиться об устроении своей внутренней жизни. Все до сих пор шло спустя рукава; нужно же, наконец, взять инициативу. Да поможет Господь в наступающем году осо-бенно одолеть этот корень всех зол — «леность». Ведь, в самом деле, если бы человек во всякое время употреблял все данные ему Богом средства и силы, как много человек сделал бы! Отчего же нет этого? Ответ один: леность заедает! И во мне — как много этого зла! Скажут, что вовсе нет, но сам же я в себе гублю по крайней мере одного человека: если бы не лениться, все равно было бы, что двое нас, а теперь и один-то через пень-колоду. И грех, и стыд. Итак, помоги, Господи, — в будущем году соблюдать: в отношении к Богу — молитву и чистоту... в отношении к людям — терпение и приветливость, к себе самому — прилежание и умеренность! Внешним признаком заботливости о сем да будет — с нового года ежедневное (и в Воскресенье) вставание в 3 часа и неотдыхание после полдня. <...>
А-ах, Господи, сколь благ для нас Закон Твой! Для избранников Твоих он не важен — «праведнику закон не лежит» или особенно злому человеку «закон не писан» (что, вероятно, принадлежит его уродству, и Ты, конечно, милосердно рассудишь сие); но для нас, для посредственников — Закон Твой — вся надежда наша на Жизнь! Не будь его, — все мы — растаяли бы телесно и изгнили бы душевно, — но Закон Твой — узда для нас, — и мы — повиновавшись позорными мыслями и чувствами, все же остаемся не очень уклоненными от пути, не расслабевши телесно, — не исключая и обычных немощей, — не изгнившими вконец душевно. Все это не мешает нам быть последними из грешников, — не об этом речь теперь, не о гордости и смирении, а о благе Закона Твоего, Господи.
В 1859-й год я вступал в Академию.
В 1869-й в Хакодате — и скверно было!
В 1879-й — здесь, и тоже печально было, хотя, однако, тогда было 4000 христиан, а в 1869 — всего 3, — разница в 10 лет очень резкая <...>.
В 1889-й год вступаю здесь — не радостно; Собор не кончен; христиан сравнительно мало, инославные массой давят.
По предыдущим примерам судя, следовало бы и в нынешнем году отправиться в Россию, но для какой же цели? Если только не по вопросу водворения Православия в Японии, то не желаю, и не дай Бог ехать в Россию. Мой единственный смысл жизни и радость — просвещение Японии Православием, и я верю, что сие будет, верю так же твердо, как верю в Бога, но достойна ли Япония принять Православие, или ей еще сужден полумрак, — Господь весть! <...>
1889 г.
2 (14) января 1889. Понедельник
БЫЛ С НОВОГОДНИМ ВИЗИТОМ Соесима, граф. На вопрос мой: «Верно ли в Парламенте... будет поднят вопрос о вере для Япо-нии?» — отвечал: «Не будет, ибо вера не касается Правительства; вера будет оставлена на произвол каждого». — «Но какой же веры будет Император?» — «Это его личное дело». — «Однако же вера весьма важна и с точки зрения государственной, и Пра-вительству нельзя относиться к ней безразлично; Япония теперь в периоде искания веры для себя, только Правительство имеет возможность исследовать и определить, какая же вера истинна; для частных лиц это весьма трудно, средств не хватит, да и частное лицо, нашедши истину, не будет иметь авторитета, чтоб преподать ее государству, если Правительство не поможет народу в этом деле, наедут сюда все возможные секты, раздробят и поделят Японию и т. д.». Уже не в первый раз я ему толковал все это, а ныне рассказал, как наш св. Владимир отыскал истинную веру; говорили о разности отношений различных христианских исповеданий к Правительству; если войдет сюда католичество, то Япония завтра сделается рабом <...> Папы; если протестантство — вера будет на посылках у Правительства или же — как ныне в Америке (хвалятся — «свободная вера в свобод, государстве») и Франции — будет раздавлена Правительством. Все это граф слушал вперемешку со своими непонятными возражениями: «я, мол, сам сочиню веру» и под., или же, — по-видимому, слушал, кажется, ничего не слыша, а думая... свое, — ибо — ни на волос он не поддается никаким религиозным убеждениям вот уже сколько лет.
