Михаэль Лайтман - Книга 19. Претворение Идеи (старое издание)
Так вот, на взлете, если позволишь сказать, компромисса, и родился у нее сын, Зеир Анпин.
Зеир Анпин, сын принцессы
Выдержка, достоинство, обдуманность решений. Принц крови как-никак. Достойный сын своей матери, пылкой, но сдержанной и добродетельной Бины. С ее генами воспринял и с ее молоком впитал неприязнь и неспособность к тому искренне-инфантильному образу жизни и способу удовлетворения желаний, что так характерен для его жизнерадостного и энергичного деда, Хохмы. Неприязнь эту постоянно подпитывает удручающая картина безысходности осознания, к которому привела деда его непосредственность.
Сын «компромисса», на который пошла его мать, более зрелый в своих решениях, – четвертое поколение, что ни говори, пора бы уж от страстей – да и к расчету, учтя сладко-горький опыт деда и светлый, но чреватый неуверенностью в своей правоте опыт матери, сумел выстроить свою, собственную, жизненную линию.
От матери унаследовал способность почти полностью довольствоваться лишь наслаждением от своего аскетизма, нежелания получать блага от кого бы то ни было. В это"почти" включено действительно немного: из жизненных удовольствий – лишь прожиточный минимум.
Ну, читатель, какова фигура! Ведь истинный джентльмен, а? Сохраняет достоинство и, подобно матери, отказом от получения благ уподобляется прадеду своему; и ведь при этом каким светом добродетели переполняется! А какая сила анализа и предвидения! Не имея ничего своего и получая все от основателя династии через деда и мать, готовых удовлетворить все-все его желания, – получать при этом лишь самый минимум с ясной целью: пойти на компромисс вначале, чтобы не дать голодному отчаянию толкнуть себя к нему потом.
И при этом, учти, этот воспитанный и любящий правнук старается мил быть вдвойне своему и всеобщему благодетелю, Кетеру: и уподобиться ему в добродетели, – и поучаствовать в его грандиозном Плане Доброты.
Нет, как ты себе хочешь, читатель, но благородный сей отпрыск – это голова! – так можно было бы сказать, не зная дальнейших перипетий нашего романа. А они, перипетии эти, приведут к тому, что придется Зеир Анпину взять на себя, на пару с супругой своей, роль крепкого, не всегда устойчивого, но терпеливого и работящего тела этой славной семьи.
Ну что ж, читатель, все это очень мило, конечно, – и стать, и статус, и блеск благородства, но вот ведь проблема: витает над просторами царства – и ведь без ответа пока витает! – вопрос: кто же все-таки получит в свои крепкие руки все эти несметные сокровища и станет, наконец, пользоваться ими по-хозяйски? И кровь голубая, и белая кость, и возвышенность целей похвальны, но существует ведь План! – тебе знакома, думаю, читатель, звучная магия этого слова…
И вот что происходит дальше. С юным Зеир Анпином приключается нечто неприятное, но, видимо, неизбежно фамильное для членов нашей дружной семьи, – переоценка ценностей.
Ведь, посуди сам, читатель, каково ему: полученный – неважно по каким соображениям, но уже полученный – даже минимум удовольствия, ой как ослабляет решившегося на компромисс по сравнению с тем, кто решил:"никогда и ни за что". Вдобавок к этому, его терпеливый, но вечно щедрый прадед, – он тут же, во дворце, – и ни от кого не скрывает необъятного своего добра и по прежнему ждет и готов одарить им любого. И все это так подрывает силы!
Ситуация довольно драматическая, согласись. Неужели юный принц – страшно подумать! – сорвется с высоты утонченного компромисса?! Все. Уж не шарят по ложам лорнеты. Тишина напряглась… все вниманье – на сцену… не зашуршит обертка шоколада… И в этот миг… Но – отойдем от драматургии и примем тон более согласный с развитием событий, тон повествования. Не в миг – а в период этот, воистину сложный – и для принца, и для сюжета – приходит время ему создать семью. И вот уж подобрали ему невесту…
Малхут, супруга Зеир Анпина
Удивительно, читатель, и необъяснимо – как все же вовремя она появляется в семье! Воистину чудо – как, однако, вовремя происходят все чудеса! – как смогла она одним своим появлением дать всему логическое завершение, спаять и скрепить доброй печатью ту цепочку характеров и устремлений, которая развивалась в этой семье, но все никак не могла привести к осуществлению замысла основателя династии!
Она спасла своего юного супруга, дав ему возможность остаться на высоте его выбора, мгновенно оценила все жизненные и династические проблемы семьи и сумела стать, говоря красиво, пышной кроной для ее древних корней и могучего ствола.
Она приняла в свои крепкие руки все необозримые богатства и ценности, ибо поняла: давным-давно уже, испокон веку, ждут они одного – кто бы пожелал получить их полностью, без остатка, без страха, как говорится, и без упрека, и тем стать партнером вседобрейшего Кетера в осуществлении его Плана Доброты. Что ж, читатель, знаешь сам: как бы ни трудно и невыполнимо было задание, всегда найдется кто-то, кто шагнет два шага из строя. Вперед. Малхут сказала:"Я желаю!" – ответив этим на вечный безмолвный вопрос Дающего Добро Всякому, Кто Пожелает.
Вот она-то и царствует. Так ее каббалисты и назвали: «Малхут» говорят, «царство» то есть. Или «королевство», но это уж на чей вкус… Самое же занимательное из всего, это то, что она – это все: она же – и свое необъятное царство, – и дворец Владыки, она же и парламент, – и закон, и что интересно, она же – это и каждый из бесчисленных ее подданных, во всяком случае, его сердцевинка и нутро. Но – по порядку, потому что если все вот так сразу взять да выложить – начинает сбиваться резкость читательского прищура, и ум наш, которым мы так восхищаемся, начинает заходить за наш же разум, которому мы так поклоняемся.
Поэтому давай-ка, милый, приделаем этой сказке нашей, как то водится, правдивый и добрый конец: "…и будет ей, душе нашей, Малхут, и дальняя дорога – в шесть тысяч лет, и дом – Байт называется, да и не один, а в конце всех историй очистится она страхом, любовью и добрым намерением, воссоединится с семьей и встретит своего суженого, – чистая и светлая, – ну и мы на их свадьбе повеселимся.
Как сказано в книге каббалистов – «Зоар» называется: «Рабби Шимон сидел и занимался Торой в ночь, когда невеста, Малхут, соединяется со своим мужем, с Зеир Анпином. И все друзья, находящиеся в свадебном зале невесты в эту ночь, следующую за праздником Шавуот, обязаны вместе с женихом стоять под хупой и быть с ним всю ту ночь, и радоваться с ним исправлениям невесты…».
Письмо второе, в коем возникают и благополучно разрешаются различные вопросы, как то: «с чего бы это?», «можно ли, а если можно, то зачем тогда это нужно?», ну, и другие…
Здравствуй, читатель! Не знаю, как на твой вкус, может быть, первое письмо мое к тебе несколько и грешит литературщиной и уходом в сказку, но, как говорится, тема требует. Теперь же, вернувшись к реальности, признаемся себе, что если вдруг обратится кто-то к товарищу своему с невинным на первый взгляд предложением: «Слушай, а не поучить ли нам Каббалу?» – то у товарища его, если он, конечно, товарищ здравомыслящий, тут же возникнет пара резонных вопросов. «А с чего бы это?» – спросит он, например, или скажет, допустим: «Слушай, а вообще-то можно это делать?» – ну и тому подобное. Вот и я, справедливо полагая, что имею дело с читателем, преисполненным здравого смысла, считаю долгом своим написать тебе пару слов на эту тему. Во всяком случае, мое невинное предложение «поучить Каббалу» просто обязывает меня сделать это.
Полагаю, что нам очень поможет выудить ответы из наших вопросов этакий краткий, но глобальный обзорчик проблем количественного и качественного роста потребностей челове„ка – ну, и в мировом масштабе, конечно, как то водится.
Скажи-ка мне для начала, когда-то человеку нужен был весь мир? Да ему села своего было многовато! Ему бы вон тех, с того конца, с Покровки, – оглоблей по горбам, да в реку – утопить, а на тех, с Кузней, чуму бы наслать – выдохли б, легче дышать бы было, – предел мечтаний. А ты посмотри сейчас! Любой недотыка с билетами на туда и обратно в кармане или с мышью в Интернете, весь мир для него – это его село, Китай для него – сколько их там миллиардов? – уж не припомню, – так он для него, как Покровка, за Кузни уж помолчим.
Недотыка разросся, хочет все больше, вся промышленность мира из сил выбивается – одеть, обуть, удовлетворить недотыкины потребности. Трудовое крестьянство, утирая под палящим солнцем свой трудовой пот, гонит ему австралийских баранов, испанские маслины и турецкий инжир, – ну, счастлив наш недотыка? Да что ты к нему с вопросами? – он же не поймет, для него счастье – это вон тот довольный оскал в журнале, ты в нутро, в нутро ему загляни, пока так просто, без фонарика Каббалы даже. Ну? что-что? так зажми нос! ну, что ты там видишь? Правильно, потребности: «чего бы еще», «где бы еще», «куда бы еще» и «с кем бы еще». Правильно. А счастье?… ну да ладно, с этим ясно, но хоть более-менее долговременное наслаждение ты там видишь?… а? то-то же. А слышно что? правильно: мерное зудение недовольства, перемежаемое мгновениями удовлетворенного посапывания.
