Джордан Омэнн - Христианская духовность в католической традиции
Севильский эдикт, осуждавший Alumbrados, изданный в 1623 г., побудил церковные власти усилить бдительность к проявлению малейших признаков иллюминизма, так что под подозрение, а иногда и прямо под осуждение попадали и вполне ортодоксальные авторы. Иногда инквизиторы обращались даже к прошлому и осуждали давно умерших писателей (например, Бенедикта Кэнфелда и Жана де Бернье, чьи работы в итальянском переводе были запрещены в 1689 г.).
В немалой степени вскармливанию квиетистских тенденций способствовали широкая тяга к "молитве только зрением"[CVII] и стяжаемому созерцанию. Гийоре утверждал: "Люди, немощные и сильные, заурядные и выдающиеся, самые необузданные и невежественные, и самые понимающие, почти все, невзирая на различия, ринулись на путь молитвы только зрением".[606] Действительно, этот тип мысленно творимой молитвы превратился в некую манию в такой степени, что Сюрен отмечал: некоторые заблудшие ведут о ней бесконечные разговоры и "духовная жизнь полностью выродилась в болтовню. Эти люди весьма далеки от простоты Божиего Духа; их язык, их чувства, их поведение — сплошная аффектация".[607]
Полезно назвать и дать характеристику авторам, чьи работы непосредственно способствовали распространению квиетизма, а также рассмотреть решающий спор между Боссюэ и Фенелоном. Первое встречающееся нам имя — Иоанн Фалькони, испанский мерседарианец, почивший в Мадриде в 1638 г. в ореоле святости. В 1651 г. мерседарианцы опубликовали его самую важную работу Cartilla para saber in Cristo, а в 1662 г. в Валенсии вышло полное собрание его работ.[608] Еще при жизни Фалькони подвергался критике за особый акцент на пассивности созерцательной молитвы и на значении акта веры при почти полном, а иногда и при полном, невнимании к другим добродетелям. Цель христианского совершенствования, согласно Фалькони, состоит в достижении состояния "единого непрерывного созерцания". Работы Фалькони были переведены на французский и итальянский языки, и с большим энтузиазмом воспринимались квиетистскими кругами Италии и Франции. Нокс, однако, полагает, что работы Фалькони не вошли бы в список запрещенных, если бы не возникло подозрение, что в них черпал вдохновение Молинос.[609]
Второй автор — Франсиско Малавал — родился в 1627 г. В девятимесячном возрасте в результате несчастного случая он ослеп. Несмотря на это, он добился звания доктора богословия и канонического права. В 1664 г. Малавал опубликовал в Париже имевшую огромный успех работу La pratique de la vraie theologie mystique. Как видно из названия, речь в ней идет о созерцательной молитве, которая, по мнению Малавала, есть "ничто иное, как неотступный любящий взгляд на присутствующего Бога". Цель трактата состояла в том, чтобы показать, что Бога можно найти, опираясь на веру, в глубине своей души, и чтобы объяснить, как душе надлежит готовиться к созерзцательной молитве через уход в себя, отвергая все чувственные и воображаемые образы. Подобно некоторым своим современникам, Малавал уравнивал молитву только зрением с молитвой только присутствия Божия[CVIII] и, похоже, проявлял излишнее стремление увлечь всех подряд на путь мистического созерцания. Французское издание его книги было запрещено в 1695 г., а итальянский перевод — в 1688 г. Малавал подчинился решению с полнейшим смирением и скончался в 1719 г. в ореоле святости.
Называя третьего автора, Микаэла Молиноса (1628–1696), мы подходим к самому очагу инфекционного заражения квиетизмом. Довольно странно, но мы не найдем ни одной явно еретической формулировки в его основной работе Gufa espiritual (Духовное руководство)[610] Случилось даже так, что когда иезуиты Бельуомо и Сеньери опубликовали работу, опровергающую учение Молиноса, их книга сама оказалась в Индексе запрещенных книг.[611] Ересь у Молиноса можно найти во всем; Пурра так говорит об этом:
Если Духовное руководство, взятое само по себе и чисто внешне, незначительно отличается в худшую сторону от Pratique facile Малавала или Alphabet Фалькони, то совсем другое дело — высказанные самим же автором комментарии к нему… Многие компетентные люди заявляют, что затруднились бы выделить в Духовном руководстве утверждения, которые можно было бы запретить отдельно от других сочинений Молиноса, от его объяснений, от его вероисповедения.[612]
Так как невозможно с уверенностью сказать, был ли образ жизни Молиноса обусловлен его квиетизмом или же Молинос воспользовался квиетизмом для защиты своего образа жизни, то необходимо бросить беглый взгляд и на его жизнь, и на его учение, с которым его жизнь была обручена. Родился он в провинции Арагон в Испании в 1627 г. или в 1628 г.; учился у иезуитов и в 1652 г. в Валенсии был рукоположен в священника. В 1663 г. его направили в Рим для участия в работе по беатификации Франциска Симона, диоцезиального священника из Валенсии. По неизвестной причине Молиноса освободили от этой деятельности, но оставили в Риме, где он и стал одним из самых популярных духовных наставников. Пик влияния Молиноса совпал с покровительством ему шведской королевы Кристины, объявившей о принятии ее престолом католичества.
Первой опубликованной Молиносом работой стал короткий трактат, в котором он очень подробно отвечал янсенистам, обусловившим суровыми требованиями принятие Святого Причастия. В том же году (1675) Молинос опубликовал свое Guнa espiritual, а через шесть лет уже насчитывалось двадцать изданий этой книги. Главная тема книги состоит в том, что душа должна полностью подчиниться Богу, используя для этого молитву только зрением, отвергая при этом все прочие виды молитвенной практики, культивируя абсолютное безразличие ко всему, что происходит с душой, независимо от того, исходит ли это от Бога или от дьявола. Невозможно с достоверностью определить, задавался ли Молинос целью создать новое духовное направление или же он просто воспользовался квиетистской мистической закваской, уже дававшей о себе знать в итальянской духовности. Несомненно одно, Молинос стал "любимым пророком" квиетизма[613].
Как мы уже говорили, в семнадцатом веке интерес к молитвенной практике был необычайно высок, особенно же — к пассивной и аффективной молитве. Считалось, что стяжаемое созерцание доступно всем, а потому тщательно разрабатывались методы его достижения. В результате рассматривавшие в качестве нормальной молитвенной практики четкую по форме, методичную медитацию, а созерцание как особый дар, отличавший лишь немногих, иезуиты оказались между двух злейших врагов и подвергались нападкам с обеих сторон. Янсенисты ставили в вину иезуитам их чрезмерный гуманизм и то, что они отводили чересчур большую роль человеческим силам в вопросе обретения святости. Квиетисты обвиняли иезуитов во враждебном отношении к мистической жизни и в неспособности понять высшие молитвенные состояния. Последнее обвинение против иезуитов полностью поддержали французские кармелиты и ораториане.[614] Янсенисты и квиетисты, в конце концов, были запрещены, однако это запрещение не свидетельствовало о богословской победе иезуитов.
Историки могут только гадать, почему Молинос попал под запрещение. Одни считают, что это дело рук иезуитов, другие видят причину в учении, излагавшемся Молиносом на собеседованиях и в духовных наставлениях; третьи полагают, что все дело в его безнравственности, связанной с его же учением о непротивлении искушению.[615] Известно же нам только то, что после двухлетнего изучения из исходных 263 положений были отобраны 68, которые и подверглись запрещению Святым Престолом. В 1687 г. Молинос покорился и публично отрекся от своих утверждений в доминиканской церкви Santa Maria sopra Minerva в Риме. Он также признал свою вину в безнравственном поведении, после чего был приговорен к пожизненному тюремному заключению. В тюрьме он и скончался в 1696 г.
Теперь перенесемся во Францию, где разыгрался бурный спор, обозначивший конец истории квиетизма. Главной героиней в этой финальной сцене была Жанна-Мария Бувье де ла Мот (1648–1717), вдова Жака Гийона дю Шеснуа, известная нам как мадам Гийон. Еще до смерти мужа в 1676 г. мадам Гийон жила глубокой внутренней жизнью и практиковала молитву только зрением. Наставником ее был священник-францисканец, имя которого она не упоминает. Другим духовным руководителем, оказавшим на нее влияние, был Жак Берто (+1681), духовник бенедиктинских монахинь Монмартра. Период 1673–1680 г.г., как утверждает мадам Гийон, был для нее "темной ночью души". Посчитав возможным вступить в орден визитандинок, она решила посвятить себя какому-нибудь виду апостольства.
Поручив заботу о двух сыновьях родственникам, мадам Гийон, забрав с собой дочь, отправилась в Женеву, где занялась воспитанием молодых женщин, обратившихся из кальвинизма. Епископ Женевский определил ей духовным руководителем барнабита Франциска Лакомба. С 1681 г. по 1686 г. Лакомб сопровождал мадам Гийон во многих путешествиях по Италии, Франции и Швейцарии; когда же Лакомба переводили на другое место или когда он отправлялся в деловые поездки, мадам Гийон неотступно следовала за ним. Нокс предполагает, что Лакомб пытался избавиться от нее, однако другие считают, что отношения поддерживались добровольно и носили безнравственный характер.[616] В 1687 г. Лакомб был арестован в Париже за поддержку и проповедь квиетизма. После того, как его перевели в другую тюрьму, он лишился рассудка и скончался в Шарантоне в 1715 г.
