Алексей Хергозерский - Обозрение пророческих книг Ветхого Завета
Этому злу конечно всегда противостояла попечительная ревность пастырей (например, святителей Московских Алексия 1332–1378, Киприана 1376–1406, Филиппа 1465–1472 г.) и вызываемых ими ученых (напр. Максима Грека). Но принимаемые ими меры отеческого вразумления и ученого исследования не могли остановить и исправить означенного зла, приобревшего себе право неприкосновенности по причине давности, чрезвычайного и почти всеобщого распространения, также по причине сочувствия и покровительства сильных и влиятельных людей. Тогда явилась на помощь благодетельная власть православных властителей. Первый в этом отношении известен Константин, князь Острожский. Он собрал множество рукописей Славянской Библии и по надлежащем сличении оных между собою, также с Греческими и Латинскими переводами, исправил, сколько то было по силам тогдашних ученых, призванных к сему делу, и издал Славянский перевод Библии в 1581 г.; это издание по месту своего составления называется Острожским и есть первое печатное издание Библии на Славянском языке. (Первое издание — перевод Григория (Франциска) Скорины, Острожское издание копирует у него целые главы). С некоторыми исправлениями вкравшихся недостатков это издание было повторено в Москве через восемьдесят лет, по повелению царя Алексея Михайловича, именно в 1663 году. Но такое распространение не вполне исправленного Острожского издания только яснее показало надобность и развило нравственную потребность в полном и точном исправлении Славянской Библии. Посему в 1674 году поручено было Епифанию Славинецкому, под наблюдением Сарского митрополита Павла, перевести всю Библию вновь с Греческого языка. Они перевели один только новый завет; затем последовавшая смерть того и другого пресекла труды их.
В 1712 году по указ Петра Великого поручено было Феофилакту Лопатинскому, Софронию Лихуду с некоторыми другими под надзором митрополита Стефана Яворского исправить Славянскую Библию по переводу Семидесяти, т. е. продолжить труды Епифания Славинецкого. Через десять лет они представили свои труды по исправлению Ветхого Завета, оставив однако Псалтирь в том виде, как она изложена была Максимом Греком в 1552 году. Но последовавшая вскоре смерть Петра Великого, желание исправить Псалтирь, не везде ясно изложенную в переводе Максима Грека, и некоторые изменения в первоначальных предположениях об исправлении священных книг замедлили это издание до времен Анны Иоанновны; оно явилось в свет в 1739 году, через четырнадцать лет по смерти Петра Великого… и не удовлетворило ожиданий и потребностей Русской Церкви.
Тогда последовали новые исправления всей Славянской Библии в царствование Елисаветы Петровны, сначала архимандритом Иларионом Григоровичем и иеромонахом Иаковом Блонницким, а потом иеромонахом Варлаамом Лящевским и Гедеоном Сломинским. Эти последния исправления рассмотрены Святейшим Синодом и напечатаны в 1751 году по иждивению императрицы Елисаветы Петровны. Это издание произведено со всей тщательностью и заключает в себе все лучшее и достоверное из трудов предшествовавших исправителей. С него печатаны все издания Славянской Библии в последующия времена.
Таким образом независимо от постоянного церковного употребления или преемственной передачи ветхозаветного Слова Божия из рода в род, беспристрастный исследователь может путем историческим по сохранившимся манускриптам и сделанным печатным изданиям найти для себя достаточно убедительным, что читаемый теперь текст ветхозаветного канона есть тот же самый, который читали в ветхозаветной Церкви на Еврейском, в Константинополе и Александрии на Греческом, а в Киеве со времени крещения Руси на Славянском языке. Случайные разности списков Писания суть пыль и паутина на вечно зеленеющем дереве Божественного откровения (Иез 47:7–12 [1429]), смываемые обильным дождем ученых изысканий и благоприятных внешних обстоятельств: оне постепенно уничтожаются рачительною рукой спокойной и беспристрастной критики и по составу своему не противоречат неповрежденности Писания, как это ясно открывается из понятия о сей последней.
77. Неповрежденность и подлинность ветхозаветных книг.
Под именем неповрежденности ветхозаветного Писания понимается не целость автографов Моисея, Самуила, Давида, Соломона, Исаии и прочих священных писателей; также не сохранность и неизменность буквы или внешнего состава речи, но целость и неизменность учения, содержащагося в Писании, так что, несмотря на отдаленность времени и безчисленное множество преемственно составлявшихся списков подлинника и переводов, мы теперь из ветхозаветного канона извлекаем то же учение о Боге, мире и человеке, те же обетования и условия завета, какие извлекались современниками Моисея и прочих священных писателей. О сохранении Писания евреи имели попечение по заповеди законодателя: не прибавляйте к тому, что я заповедаю вам, сказал Моисей Израильтянам, и не убавляйте от того; сохраняйте заповеди Господа Бога вашего, которые я вам сегодня заповедаю (Втор 4:2).
Исполнению этой заповеди чрезвычайно содействовало хранение автографов во Святом Святых при ковчеге завета, под непосредственным наблюдением первосвященника при содействии многочисленного сословия священников и левитов, исключительно грамотных людей, обязанных наблюдать за составлением списков закона для желающих (Втор 17:19 [1430]), также непрерывная преемственность пророков от Моисея до Малахии и упомянутый у Иосифа Флавия (Contra Apion., lib. 1:сар. 7:8) древний обычай, чтобы священники и пророки пересматривали списки священных книг и как бы издавали их вновь после смутных обстоятельств, например, после продолжительной войны и уклонения народа в идолопоклонство; при таковом обычае самое случайное изменение текста, например, ошибка переписчика не могла остаться своевременно незамеченною и неисправленною; тем более не могло в священные книги вкрасться намеренное повреждение. Если бы таковое и случилось при нечестивых царях, то, без сомнения, было бы обличено и исправлено Боговдохновенными пророками; но таковых обличений не встречается в книгах пророческих; следовательно — и повреждения книг не было до времен Малахии.
С этого времени между Евреями усилилось тщательное изучение Писания; ученые Иудейские сосчитали тогда сами буквы Писания; следовательно, всякая попытка изменить текст Писания не могла остаться незамеченною, не могла не вызвать сильных обличений. «Если бы кто сказал, замечает блаженный Иероним, что книги Еврейские повреждены Иудеями, тот пусть послушает, как на этот вопрос отвечает Ориген в восьмой книге своих толкований на Исаию: никогда Господь и Апостолы, обличавшие книжников и фарисеев в прочих преступлениях, не обличали их в этом преступлении, которое было бы величайшим. А если скажут, что Еврейския книги повреждены после пришествия Спасителя и после проповедания Апостолов: то я не могу удержаться от смеха при мысли, якобы Спаситель, Евангелисты и Апостолы могли приводить (из ветхозаветного Писания) свидетельства так, как впоследствии имели их испортить иудеи (Corament. in Esaiam, cap. 6). Поскольку же эти приведенные новозаветными писателями свидетельства чрезвычайно многочисленны и разнообразны, заимствованы из всех (за исключением Екклезиаста, Есфири, Ездры и Неемии) ветхозаветных книг и притом из разных мест сих последних, то заключение Оригеново, повторенное блаженным Иеронимом, очевидно, имеет силу неотразимого доказательства.
Впоследствии времени христианские учители нередко обращали свое слово к иудеям и приводили изречения из употреблявшихся в Церкви книг ветхозаветного Писания; но никогда не слышали от них никакого противоречия приводимым изречениям; никогда не встречали никакого недоумения о подлинности книг, находившихся в употреблении в Церкви Христовой. Так святой мученик Иустин философ (через 130 лет по вознесении Господнем) изречениями Ветхого Завета доказывал Трифону Иудею (по преданию раввину Тарфону, священнику, товарищу р. Акибы) истину христианского упования; Трифон возражал только на применени некоторых изречений пророческих к обстоятельствам, свойствам и действиям Христа, а самые изречения признавал истинными и действительно находившимися в ветхозаветном каноне.
Пастыри Церкви нередко с высоты церковной кафедры вслух всего народа обращали свою речь к иудеям, тут же находившимся (ибо к слушанию церковных поучений допускались все, и верующие и неверующие), обличали их пророческими изречениями… и никогда не слышали отрицания и противоречия со стороны обличаемых; никогда иудеи не говорили им, что приводимых изречений нет у пророков, или по крайней мере они читаются в Еврейском кодексе не так, как читаются у христиан. Следовательно, те же самые книги, какие были у евреев, в том же самом составе, как читались в синагогах, перешли в церкви христианские, и притом не путем простого заимствования и подражания, но, очевидно, по указанию Господа (Лк 24:25–27; [1431] Ин 5:39 [1432]), перенесены Богоносными Апостолами; так как их заповеди и наставления прибегать к ветхозаветному Писанию (2 Пет 1:19; [1433] 2 Тим. 3:15–17 [1434]) и вообще все учение в их посланиях (Рим 14:24–25; [1435] Гал 3:8–21; [1436] Евр 4:12 [1437]) необходимо заставляют предполагать постоянное употребление и известность ветхозаветных книг христианам, чего не могло быть без определенного распоряжения Апостолов.
