Владимир Сарабьянов - История архитектурных и художественных памятников Ферапонтова монастыря
На протяжении XVI столетия собор обстраивается двухэтажными папертями, которые окружили собор с трёх сторон, оставив открытым лишь восточный фасад. Поскольку впоследствии паперти также подверглись существенным перестройкам, их первоначальный внешний облик и время создания представляют вопрос для исследователей. К. К. Романов и П. П. Покрышкин считали, что паперти возникли не одновременно, а минимум в два этапа[130]. К начальной стадии они в частности относили северо-западную часть паперти, где на реконструкции показана звонница. Здесь действительно сохранилась каменная лестница, ведущая от пола паперти, а с внешней стороны читаются мощные консоли, которые, как считал К. К. Романов, являлись опорой для конструкций звонницы. Именно эта реконструкция дала основания К. К. Романову датировать паперти периодом до 1530 г., когда в монастыре была возведена Благовещенская церковь «под колоколы», взявшая на себя функцию колокольни[131]. Между тем, как показали исследования С. С. Подъяпольского, «ошибка Романова заключалась в том, что он не придал значения существованию в этой части здания вертикальной шахты с небольшой дверцей внизу, являющейся характернейшим признаком устройства для часового механизма»[132]. Следовательно в северозападном углу паперти находилась не звонница, а часовая палатка, аналогии чему известны на примере некоторых белозерских памятников XVI в.[133] Из этого следует, что доводы о разновременности этих частей паперти, высказанные К. К. Романовым, были ошибочны и все её части были возведены одновременно.
Ферапонтов монастырь. Общий вид с озера. Около 1910
Внешний облик папертей становится хорошо понятным исходя из описания С. С. Подъяпольского. Оба этажа паперти имели сводчатые перекрытия, которые в нижнем уровне были врублены в стены, а в верхнем опирались на прикладки к стене собора. Паперти имели пощипцовое покрытие, от которого на стенах собора остались отпечатки. Западная и южная паперти имели открытую аркаду из довольно широких арок, которых приходилось по две на прясло стены собора. В середине западного фасада к паперти вела каменная лестница, а в северной части западного фасада находилась глухая палатка часозвонья. Северная паперть также была глухой, с маленькими окошками, которые сохранились до наших дней. От западной паперти она была отделена глухой стенкой, и в этой изолированной части, вероятнее всего, находилась монастырская ризница, которая позднее, при строительстве церкви Мартиниана, была перенесена в южную часть паперти. Видимо по всем фасадам папертей шел межэтажный профилированный пояс[134].
Время строительства папертей вокруг собора К. К. Романов относил к середине XVI в., и в своих выводах он опирался прежде всего на их сходство с аналогичными папертями Благовещенской трапезной церкви, возведенной в Ферапонтовом монастыре в 1530-х гг. С. С. Подъяпольский подкрепляет выводы К. К. Романова своими наблюдениями и различными аналогиями, предполагая, что паперти собора появились в 1530–1540-х гг.[135] Таким образом строительство папертей собора относится ко второму этапу каменного строительства в монастыре, когда здесь была возведена трапезная церковь и некоторые хозяйственные постройки. Возможно, в этот период в соборе проводились и какие-то другие незначительные работы, которые практически не внесли заметных изменений в его облик. В интерьере храма в этот же период представляется наиболее существенным удаление деревянных воздушных связей[136], что повлекло за собой определённые дополнения в составе иконостаса (см. главу III).
П. П. Покрышкин и К. К. Романов. Древние здания в Ферапонтовом монастыре Новгородской губернии. Санкт-Петербург, 1908
Материалы XVII в. отрывочны и не дают никаких конкретных данных о производимых в соборе ремонтах, однако, сопоставляя их, мы можем сделать некоторые выводы. Антиминс 1613 года, свидетельствующий о переосвящении храма после литовского разорения, даёт основания предположить, что по собору выполнялись какие-то ремонтные работы, однако никаких материальных свидетельств этого гипотетического ремонта пока выявлено не было. В 1641 г. к югу от собора была возведена церковь преп. Мартиниана, в результате чего часть южной паперти была разобрана. Две самые ранние из дошедших до нас описей монастыря (обе 1665 г.) практически в одинаковых словах описывают собор: «В монастыре настоящем храм каменной на взмостье Рождество Пречистые Богородицы да в приделе Николая Чудотворца, о двух главах, кресты и главы опаяны железом белым, а в церкви писано стенным письмом»[137]. В следующих двух описях (1673 и 1680 гг.) говорится, что уже не только главы, но и крыши «оложены белым железом»[138]. Закономерно предположить, что между 1665 и 1673 гг. деревянная кровля собора была заменена на железную. Вероятнее всего, эти работы были проведены после пожара 1666 г.[139], но уже через десять лет строитель монастыря Исайя сообщал в Москву, что «на церквах и каменных палатах все кровли сгнили»[140]. Собор продолжал ветшать, но у обедневшего монастыря не хватало средств на его ремонт.
В начале 1690-х гг. на соборе «по наказанию преосвященного Гавриила архиепископа Вологодского и Белозерского» был водружен новый крест[141], с тех пор, по всей вероятности, не менявшийся.
От первой трети XVIII в. до нас дошло крайне мало документов. Две разрозненные описи монастыря[142] не дают никаких данных о его состоянии, которое, вероятно, продолжало внушать опасения. Лишь в 1738 г. был предпринят первый серьезный ремонт всего здания, единственным свидетельством которого долгое время являлась надпись, выцарапанная на верхней огранке полотенца в северной части алтаря: «1738 сентября в… день поновлена бысть сия соборная церковь стенное письмо и связана связи железными радением и рачением игумена Павла и добродеющих в пречестную церковь сию»[143]. Достоверность этой надписи подтверждена благодаря двум недавно обнаруженным документам. Первый из них – «Вкладная книга Ферапонтова монастыря», в которой в частности говорится: «1738 году февраля 19 дня он же (архимандрит Кирилло-Белозерского монастыря Вавила – В. С.) дал три рубли, которые и отданы на связи церковные монаху Феодосию»[144]. Второй документ – отчетная ведомость монастыря за 1738–1740 гг., в которой в расходе денег за 1738 г. упоминаются следующие статьи: «На починку каменного здания (израсходовано – В. С.) двести на шестнадцать рублев десять копеек» и «железа, уклад, замков (куплено – В. С.) на 35 рублей»[145]. Надо полагать, упомянутое «каменное здание» являлось собором Рождества Богородицы, а купленное железо пошло на изготовление связей.
Кованые железные тяги, связавшие все здание на уровне пяти сводов, сохранились до наших дней[146]. С. В. Филатов считает, что они заменили первоначальные деревянные связи, находившиеся до XVIII столетия на этом же уровне[147]. Вне всякого сомнения, деревянные связи были сделаны при строительстве собора, однако, вероятнее всего, они были удалены значительно раньше, чем в XVIII в., и здесь мнение исследователей расходится. М. Г. Малкин оспаривает мнение С. В. Филатова, считая, что связи были удалены к моменту росписи храма в 1502 г. Автор отмечает, что подобные связи делались для предотвращения распора стен, «пока не схватится известь (на это требуется 2–3 года)»[148], а между строительством собора и его росписью прошло 12 лет. Свое мнение М. Г. Малкин аргументирует исходя из контекста надписи о поновлении собора. Действительно, анализ памятников древнерусской монументальной живописи показывает, что очень часто деревянные связи к моменту украшения храма росписями удалялись. Это происходило в тех случаях, когда от строительства храма до создания фресок проходило несколько лет. В случае сохранения связей их гнезда приходились на неответственные участки живописи и, как правило, обводились красными отгранками, как это было сделано, например, в церкви Успения на Волотовом поле. В соборе Ферапонтова монастыря гнезда железных связей часто приходятся на самые произвольные участки росписи, а отгранки вокруг отсутствуют. Однако на столбах гнёздам связей соответствуют орнаментальные клейма, которые, как считает С. С. Подъяпольский, расписаны с учётом присутствия здесь связей. Это наблюдение приводит автора к выводу, что связи существовали при создании росписей и были удалены позже. Датой этого изменения в интерьере храма С. С. Подъяпольский считает 1530 г., что согласуется и с выводами по перестройке иконостаса в этот же период[149]. Таким образом, выводы С. С. Подъяпольского представляются наиболее убедительными. Очевидно, гнёзда от деревянных связей были заложены еще в XVI в., а в 1738 г. пробиты вновь, чем и объясняются большие размеры утрат вокруг них, но окончательно этот вопрос может быть решён натурными исследованиями и зондажами. Возможно, отсутствие деревянных связей явилось одной из причин расседания стен собора, чем и был вызван ремонт 1738 г., который, однако, лишь на небольшой срок приостановил процесс разрушения здания.
