Серафим (Роуз) - Вкус истинного Православия
Но, чтобы понять более ясно, теперь, когда мы уже рассмотрели в некоторых подробностях природу его наиболее спорного учения, обратимся к суждениям святых Отцов Востока и Запада о блаженном Августине.
Суждения в Галлии пятого века
Суждение Отцов Галлии V-го века должно быть отправной точкой этого исследования, ибо там его учение о благодати было впервые и наиболее жестко оспорено. Мы уже видели остроту критики учения Августина (или его последователей) свв. Кассианом и Викентием; но как они и другие их современники относились к самому Августину? Отвечая на этот вопрос, мы немного глубже затронем учение о благодати, а также увидим, как ученики Августина сами были вынуждены смягчать его учение в ответ на критику преподобного Кассиана и его последователей.
Галльские исследователи полемики о благодати не преминули отметить то, сколь мягкой она была в сравнении с выступлениями против Нестория, Пелагия и других очевидных еретиков; она рассматривалась всегда как полемика внутри Церкви, а не как спор Церкви с еретиками. Никогда ни Августина никто не называл еретиком, ни Августин не применял это слово к тем, кто его критиковал. Трактаты, написанные "Против Августина" суть исключительно работы еретиков (таких как пелагианский учитель Юлиан), а не православных Отцов.
Проспер Аквитанский и Иларий в своих письмах к Августину, знакомящих его со взглядами преподобного Кассиана и прочих (опубликованы как письма 225 и 226 в "Творениях" Августина), отмечают, что хотя они и критикуют его учение о благодати и предопределении, в других вопросах они согласны с ним полностью и суть великие его почитатели. Августин, со своей стороны, в двух трактатах, отвечающих на эту критику, обращается к своим оппонентам как "к тем братиям нашим, от чьего имени обеспокоена ваша благочестивая любовь" и чьи воззрения на благодать "с преизбытком отделяют их от заблуждения пелагиан" ("О предопределении святых", гл. 2). И в заключении своего последнего трактата он скромно предлагает свои мысли суду Церкви: "Пусть те, кто думает, что я в заблуждении, еще и еще раз рассмотрят внимательно, что здесь сказано, чтобы им самим не ошибиться. И тогда, по мнению тех, кто читал мои книги, я окажусь не только мудрее (их), но и более совершенным, я подтвержу Божие благоволение ко мне" ("О даре постоянства", гл. 68). Блаженный Августин никогда, безусловно, не был "фанатиком" в своем выражении доктринальных разногласий с православными собратьями, и его добрый и благородный тон, в целом, разделялся его оппонентами в вопросе о благодати.
Сам преп. Кассиан в своей книге "Против Нестория", вспоминает Августина как одного из восьми крупнейших святоотеческих учителей в учении о Воплощении Христовом, цитируя две его работы (VII, 27). Правда, он не обращается к Августину с теми великими похвалами, которые он оставляет для св. Илария Пиктавийского ("Человек, наделенный всеми добродетелями и благодатью", гл. 24), Амвросия ("этого прославленного пастыря Божьего, который, никогда не покидая руки Господней, всегда сиял подобно драгоценному камню на персте Божьем", гл. 25) или Иеронима ("учителя кафоликов, чьи писания сияют как божественный светильник чрез всю Вселенную", гл. 26). Он называет его просто "Августин, священник (sacerdos) Иппона Региенского", и едва ли возникает сомнение, что он делал так потому, что относился к Августину как к Отцу менее авторитетному. Нечто подобное мы может видеть у более поздних восточных Отцов, которые различают "божественного" Амвросия и "блаженного" Августина. И в самом деле, почему Августина и по сей день обычно называют на Востоке "блаженным" (именование, которое будет объяснено ниже)? Однако остается фактом, что св. Кассиан относится к Августину как к учителю по вопросу, не включающему в себя его воззрения на благодать, то есть как к православному Отцу, а не как к еретику или лицу, чье учение сомнительно или маловажно. Так, существует антология Августинова учения о Троице и Воплощении, которая дошла до нас под именем преп. Викентия Лиринского — еще одно свидетельство, что Августин был принят как православный Отец в других вопросах даже теми, кто противостоял ему в учении о благодати.
Вскоре после смерти блаженного Августина (начало 430-х годов) Проспер Аквитанский предпринял путешествие в Рим и воззвал к авторитетному мнению папы Келестина против тех, кто критиковал Августина. Папа не вынес приговора по запутанному догматическому вопросу, но разослал епископам южной Галлии письма, где, по-видимому, выразил преобладавшее в ту пору на Западе и "официальное" отношение к Августину: "С Августином, которого все повсюду любили и почитали, мы всегда имели общение, пусть будет положен конец этому духу хулы, к несчастью, все возрастающему".
Августиново учение о благодати и в самом деле непрерывно вызывало нестроения в Галльской Церкви в течение всего V-го века. Однако, мудрейшие представители обеих спорящих сторон высказывались умеренно. Так, даже Проспер Аквитанский, ближайший ученик Августина, после его смерти допускал в одной из своих работ в его защиту (Ответы на Capitula Gallarum "Галльские главизны", VIII), что Августин выражался слишком грубо (durius), когда говорил, что Бог не желает, чтобы все люди были спасены. И его последний труд (около 450 года) "О призвании всех языков" ("De vocatione omnium gentium") выявляет, что его собственное (Проспера) учение значительно смягчилось перед смертью. (Некоторые подвергали сомнению традиционное приписывание этой книги Просперу, но последние исследования подтвердили его авторство.)
Эта книга ставит своей целью "исследовать, каковы сдержанность и умеренность, которые мы должны сохранить в своих воззрениях при этом столкновении мнений" (Книга 1, 1). И автор, в самом деле, старался выразить истину о благодати и спасении таким образом, чтобы удовлетворить обе стороны и положить, если возможно, конец диспуту. В особенности он подчеркивает, что благодать не принуждает человека, но действует в согласии со свободной волей человека. Выражая сущность своего учения, он пишет: "Если мы оставим все пререкания, которые возникают в пылу неумеренных споров, будет ясно, что мы должны придерживаться в этом вопросе несомненно трех основных пунктов: во-первых, мы должны исповедывать, что Бог "всем человеком хощет спастися и в разум истины приити" (1 Тим. 2, 4). Во-вторых, не должно быть сомнений, что те, кто действительно приходит в разум истины и благодати, делают это не в силу своих собственных заслуг, но благодаря действенной помощи Божественной благодати. В-третьих, мы должны признать, что человеческое понимание не способно проникнуть в глубины судов Божьих" (Книга II, 1). Это существенно "преобразованная" (и значительно улучшенная) версия Августинова учения, которая, в конце концов, возобладала на Соборе в Оранже 75 лет спустя и положила конец полемике (см. "О призвании всех языков" Проспера Аквитанского в переводе П. де Летгра, S.J., The Newman Press, Westminster, Maryland, 1952).
После св. Кассиана главой галльских Отцов, защищавших православное учение о синергии был св. Фавст Лиринский, впоследствии епископ Региума (Риез). Он написал трактат "О Божией благодати и о свободной воле", в котором он выступает как против "вредного учителя Пелагия", так и против "заблуждений предестинационизма" (имея в виду пресвитера Лукидия). Так же, как и св. Кассиан, он рассматривает благодать и свободу как сопутствующих друг другу, причем благодать всегда содействует человеческой воле ради спасения человека. Он сравнивает свободную волю с "неким малым крючком", которым вытягивается и захватывается благодать — образ, не подходящий для того, чтобы успокоить строгих августиниан, которые настаивали на абсолютной "предупреждающей благодати". Говоря о книгах Августина в письме к диакону Грекусу, он замечает, что "даже у весьма ученых мужей есть то, что можно рассматривать, подвергая сомнению"; однако он всегда почтителен к личности Августина и называет его "beatissimus pontifex Augustinus", "блаженнейшим иерархом Августином". Св. Фавст также чтит день преставления блаженного Августина, и его сочинения включают в себя беседы на этот праздник.
Но даже мягкие выражения этого великого Отца такие строгие августиниане, как Африкан Фульгентий Руспийский, сочли предосудительными. Так, Африкан Фульгентий писал трактаты о благодати и предопределении против св. Фавста, и долготлеющий спор продолжался. Православный взгляд на эту полемику мы можем видеть в конце V-го века в собрании биографических записок пресвитера Геннадия Марсельского "Жития знаменитых людей" (продолжение одноименной книги св. Иеронима). Геннадий в своем трактате "О церковных догматах" выказывает себя учеником святого Кассиана в вопросе о благодати и свободной воле, и его замечания об основных участниках полемики дают нам ясное понимание того, как защитники святого Кассиана на Западе относились к проблеме около пятидесяти или более лет спустя после кончины и Августина, и Кассиана.
