Монах Меркурий - В горах Кавказа
Монахини хорошо знали то огромное дуплистое дерево. Во время сбора грибов и каштанов они неоднократно встречали его в лесной чаще. Захватив с собой топор и лопату, прямым путем они направились к старой липе. Подошли к ней уже в сумерках. В дупле лежала умершая Анна, а женщина, что оставалась возле покойницы, исчезла. Стали с криками разыскивать ее по всему лесу, хотя знали, что она глухая и не может их услышать. Наконец, нашли ее в глубоком овраге. Бедняжка сидела на какой-то коряге и плакала. Все вместе собрались, когда уже стемнело. Решили похоронить умершую недалеко от дуплистого дерева, потому что нести ее до келий было им уже не под силу.
Поиски заблудившейся глухой подруги всех сильно утомили, но оставлять покойницу в лесу на ночь было нельзя, потому что ее по запаху мог найти и утащить медведь. Пришлось, невзирая на усталость, разложить костер и копать могилу. Грунт оказался мягким и без камней. Через два часа могила была готова. На дно набросали мелких жердочек, уложили на них покойную Анну, сверху тело прикрыли слоем мелких веток и засыпали землей. Впоследствии на могиле установили деревянный крест.
Келья покойной Анны долгое время оставалась пустующей, потому что была расположена на открытом месте и могла стать объектом хулиганского набега. Желающих поселиться в ней не находилось.
ГЛАВА 6
Встреча пустынников • Рассказ отшельника • Прельщение послушницы • Ложное видение • «Я не нуждаюсь во внешнем обогреве» • 13 дней без сна • Болезненное повреждение • Назад в мир.
Схииеродиакон Исаакий, прежде живший в греческом селении Георгиевка в заброшенном доме вместе с монахом Онисифором, крайне тяготился мирским окружением. Во время полуночных бдений было почти невозможно сосредоточиться из-за ослиного рева, пения петухов и лая собак. Он все время помышлял о пустынном жительстве и когда услыхал, что на берегу Амткельского озера есть свободная монашеская келья, быстро собрал свои пожитки и смело двинулся в путь через крутой перевал, преодолев пешком около 15 километров.
Монахини с великой радостью встретили отшельника. Произвели тщательную уборку в заброшенной келье, напилили дров и снабдили старца на первое время продуктами.
Самостоятельно жить в пустыни отец Исаакий уже не мог из-за преклонных лет. Временами ему была необходима посторонняя помощь. Эту заботу о нем взяли на себя монахини. Средства на его пропитание давал один из почитателей и благодетелей о. Исаакия, живший в городе, а кроме того, ему помогала церковная община. Доставлять из города все необходимое взялись некоторые из его духовных дочерей.
Узнав о появлении в их краях старого и опытного подвижника, братия обрадовались возможности пользоваться его советами и с этой целью отправились на берег озера. Старец сидел с книгой в руках на длинной скамье возле кельи. Приблизившись к нему, первый из братьев прочитал общепринятую молитву. Отшельник взглянул на них поверх очков и ответил: «Аминь». Пустынники поприветствовали его и сели рядом.
Разговор, как бы для начала знакомства, касался самых отвлеченных тем, затем переключился на жизнь старца в горном селении и, наконец, перешел к вопросу, который вызывал у братьев большое недоумение. Подвижников смущала противоположность наставлений преп. Нила Сорского и епископа Феофана Затворника. Первый, надо полагать, на основании длительного жизненного опыта среди монастырского братства, воспрещает преждевременно стремиться к низведению ума в сердце. «Это благое делание, — пишет он, — нужно проходить с рассуждением, в приличное время, по достижении надлежащей меры преуспеяния».
А епископ Феофан, наставляя девицу-мирянку, жившую в доме своих родителей, учил: «Оставьте голову и низойдите умом своим в сердце и там стойте вниманием неисходно».
Выслушав вопрос, старец помолчал, а затем ответил:
— Мне думается, епископ Феофан удостоился редкостной благодатной одаренности, которой сподобляются весьма немногие. Поэтому так легко и скоро ему дались высокие молитвенные состояния, и в меру своей высокой духовности он стремился и руководимых им торопливо возводить по крутым ступеням молитвенного преуспеяния. И, как видно, его деятельность была очень успешна, потому что благодать сопутствовала ему во всех его начинаниях и по молитвам его ограждала назидаемых им духовных чад от злобных козней невидимых врагов. И если бы наставления святителя не имели бы положительных результатов, то его указания сами собою утеряли бы значимость и были забыты, — чего, однако, не случилось.
Расскажу вам по этому поводу об одном случае, который и поныне остается для меня таинственной загадкой.
Много лет назад между греческими селениями Чины и Георгиевка на высоком берегу горной реки жили общиной несколько монахинь. Местечко то было удобно во всех отношениях. Отшельницы завели небольшой огород и насадили по его окраинам несколько фруктовых деревьев. В то время я подвизался недалеко от них, немного выше по течению той же речушки. Иногда они приходили ко мне за советом.
Однажды я тяжело заболел, так что едва подымался со своей лежанки. Неожиданно пришла ко мне старшая из подвижниц с молоденькой послушницей и, увидев меня в таком тяжелом состоянии, сказала ей:
— Останься здесь и помогай больному, пока он не поправится.
Послушница тотчас же принесла в келью два чурбака, положила на них дощечки, устроила для себя лежаночку и так стала жить в моей просторной келье. Болел я довольно долго, и она не оставляла меня, пока я окончательно не выздоровел.
В благодарность за оказанную услугу я решил ознакомить ее с особым способом молитвенного делания, который практиковал сам, зная, что он не ведом был местным пустынницам.
Это несколько измененный способ преподобного Симеона Нового Богослова. Я сказал ей, что внимание ума при Иисусовой молитве нужно устремлять на верхушку своего сердца. При этих словах она вопросительно посмотрела на меня, и я понял ее недоумение относительно местонахождения верхушки сердца. Я и сам оказался в немалом затруднении. Святоотеческое писание говорит, что верхушка сердца у мужчин находится чуть выше левого сосца... А про женщин там нигде ничего не упомянуто. И я нерешительно пояснил: в верхней части грудной клетки, с левой стороны. Прибавил, что слова молитвы нужно соразмерить с тактами биения своего сердца с таким расчетом, чтобы восемь ее слов разместились между шестью его ударами: /Господи/ Иисусе/Христе/Сыне Божий/помилуй мя/грешную/.
Для этого нужно большой палец правой руки держать на запястьи левой и, отыскав пульс, по нему ориентироваться, не отрывая внимания от верхушки сердца, то есть верхней части грудной клетки. Она ушла от меня очень обрадованная, под большим впечатлением от услышанного.
Прошло около года, а может быть и больше. Однажды посетили меня те же монахини. Вначале я не заметил, что между ними нет моей бывшей помощницы. Присмотревшись, я спросил о причине ее отсутствия. Старшая со вздохом ответила:
— Ой, отченька, мы вот и пришли сюда рассказать, что с ней случилось... После того как она пришла от вас, мы вскоре заметили в ее поведении большую перемену. Прежде всего она начала сильно поститься. Мы сделали ей замечание, напомнив, что все крайности — от диавола. Но она украдкой продолжала чрезмерный пост, очень похудела и тем не менее, несмотря на истощенность, была неутомима, выполняя свое послушание. Как-то раз, к вечеру, она ни с того ни с сего легла на постель, сразу уснула и проспала всю ночь до полудня. Мы стали ее будить. Она еле слышно ответила, что ей нездоровится, и снова уснула. Прошел день. Вечером еще раз пытались разбудить ее, предложили поесть. Она отказалась и вновь погрузилась в сон. Спала всю ночь до позднего утра. Все мы были этим немало удивлены и опечалены. Вновь принялись ее будить и насилу разбудили. Она, не подымаясь с постели, попросила поесть, но у нас еще ничего не было приготовлено. Сразу стали варить ей еду. И тут послушница сказала: «Читайте мне отходную, наверное, сейчас умру...» Но вот принесли быстро сваренную пищу. Приподняли ее на постели, она поела, и силы вернулись к ней.
Подкрепившись, сестра начала рассказывать нам про свое видение, которое грезилось ей в течение полутора суток. Якобы Ангел Божий вознес ее на какую-то неведомую высоту и показал многие райские обители, в том числе и ту, в которой она будет находиться после смерти. Потом послушница стала как-то странно и витиевато говорить, так что мы совершенно ничего не понимали и не могли запомнить ни одного слова. Горделиво и без малейшей запинки она рассуждала о каких-то неслыханных вещах, словно кто-то научил ее этому и заставил запомнить наизусть. Мы не находили слов, чтобы выразить свое изумление. Откуда? Из какого источника у этой бестолковой послушницы появилась такая премудрость и утонченно-изысканная речь?! Мы никогда не видели и не слышали ничего подобного. Сидели и слушали ее с разинутыми ртами не менее получаса, пока она не замолчала.
