Ефрем Сирин - Творения. Том 2
Поучение о том, что не должно соблазнять ближнего, и о правой жизни
Вступивших на поприще благочестия и возложивших руку на рало не должно обращать назад и полагать им препятствие достигнуть цели — благоугождения Богу; а напротив того, должно руководствовать их к совершенству. Ибо о таковых сказано: …касаяйся вас яко касаяйся в зеницу ока Его (Зах. 2:8). Посему, кто не хочет нарушить заповедь Божию, тот да оградит себя отовсюду, чтобы не соблазнить другого, особенно же приступившего ко Господу Богу и избежавшего сетей мира. Иначе и он причтен будет к тем, которых укоряет Пророк, говоря: Горе напаяющему подруга своего развращением мутным (Авв. 2:15). Горе вам, веселящиися о злых и радующиися о развращении злем! ихже стези стропотны, и крива течения их, еже далече тя сотворити от пути права, и чужда от праведнаго разума (Притч. 2:14–16). Чрез это делают они себя подлежащими гневу Божию, как изрек Господь определение Свое в Евангелии, сказав: уне было бы человеку, да… жернов оселский облежал бы на выи его, и ввержен в пучину морскую, неже да соблазнит единаго от малых сих, верующих в Мя (Лк. 17:1. Мф. 18:6). Ибо несказанный бывает от сего вред и ущерб.
Итак, опишем, по возможности, одно происшествие, чтобы в малом сем примере изобразить весь ход дела и, заключая о великости вреда, удерживать себя страхом, и не полагать преткновения или соблазна ближнему.
Был сын один у своих родителей, и они крепко его любили, потому что всю надежду свою после Бога на него возлагали, ожидая, что в нем исполнится самая лучшая и приличная последняя надежда их жизни, и что в детях его будут иметь продолжение и обновление своего рода. Но юноша, отвергнув вдруг все временное, пошел в пустыню и стал монахом, оставив по себе домашним невыносимую скорбь. Плачет отец, льет слезы матерь; внезапно лишены они всего, чем питала надежда; и рассуждают, что невозможно уже сыну быть тем же, чем был он до удаления в пустыню. Ибо невозможно уже ему управлять отеческим домом, и к чадородию он не способен, потому что отрекся от быта человеческого, и в такой мере облекся во святыню, что, хотя и в теле ещё, но подобно мертвецам, заключенным во гробе, не может заниматься делами житейскими. Посему-то плачет отец, и матерь в слезах; оба жалеют, что лишились помощи от сына своего. Невеста, получив залоги обручения, покинута им. Если имел рукоделие, то работа теперь брошена. Если занимался торговлею; то она оставлена в небрежении. Если находился на военной службе, то теперь чужд ей. Если занимал какую почетную должность, то она пренебрежена. И дом доведен почти до упадка такой решимостью сына, потому что, все видимое и привязанность ко всему чувственному сложив с себя наподобие остриженных волос и от всего обнажившись, вступил он на поприще благочестия, да приобрящет Христа, Господа славы. Итак, стоил ли такой человек, чтобы его соблазнить и совратить? Нет! Кто же возьмется за такое худое дело и решится стать предателем и расхитителем этой доброй купли? Или кто дойдет до такой небогобоязненности, чтобы в человеке, который идет прекрасным путем, истребить усердие и доброе намерение и сделать, что он, став чуждым для земного, не достигнет и неба? Ибо кто по отречении и удалении от мира начнет хромать в добродетели, а в скором времени соступит с прямого пути и обратит взоры вспять; тот и настоящей жизни послужит притчею, и до смерти, лишившись Царства Небесного, будет недостоин лика святых. Да и родителям нерадение его обратится в стыд. Друзья опечалены, а враги радуются его лености и отпадению. Домашние молят ему смерти, потому что, лишившись земного, не пошел к небу, и под видом благочестия наложил на себя диавольское иго. Отринув законный брак, живет в блуде и непотребстве, проводит дни в невоздержности и пьянстве. Оплакивают родители потерю и вместе погибель души его. А прельщенный в сердце своем и идущий кривыми путями ничем этим не трогается, но, попирая благоговейную жизнь, облекается бесстыдством и не краснеет, ведя себя неблагоприлично. Не срамляется людей, и гнева Божия в уме не держит, поэтому и родителям не воздает должной и подобающей чести, и для духовного дела не оказывает себя достойным. Отсюда, наконец, рождаются укоризны произнесенному им обету, хулы на самую благоговейную жизнь, что страшно и выговорить. Как нечестивый, когда придет в глубину зол, всем пренебрегает, так и он, дошедши до такого бесстрашия, не ужасается, но подобен человеку, который продал все свое имение и купил себе многоценную ризу, а потом в припадке безумия покрыл её заплатами из грязных рубищ, и носит уже её не в похвалу и славу, но в осмеяние и укоризну себе. Кто не станет смеяться над человеком, который вчера препоясался на горе для служения единодушной братии, в подражание Господу нашему Иисусу Христу, а сегодня окружен прислужниками, и служанки моют ему ноги, а он протягивает их на мягкой постели, и опять предался роскошной страстной жизни? Или кто не подвергнет осмеянию человека, который вчера заключился в келье, и отказывался от свидания с людьми, а сегодня проводит время с нескромными женщинами и пьянствует в корчмах? Или кто не станет порицать того, кто вчера добровольно отринул житейское и целовал нестяжательность, а сегодня безвыходно стоит в судах, и с жаром отыскивает снова себе прав на то, что сам осудил, и ум свой от небесного преселил к презренному земному и, ласкаясь к судьям, ходит за ними, как невольник, вместо молитвы и поучения в словесах Божиих, рассуждает с правоведцами, а простосердечие и незлобие заменяет хитростью нрава и речи? О, если бы хотя видимые судилища приводили нам на ум суд будущий, и возмогли мы избежать превратностей жизни сына. И домашние его ублажаются друзьями, особливо теми, которые видят превратности счастия живущих в мире, ублажаются, как принесшие дар Господу Богу. Весь род хвалится доблестями мужественного подвижника. С радостью расспрашивают у всякого встречного, а добродетель скрыться не может. Слышат усиливающуюся о нем добрую молву, прославляют за сие Господа, и подтверждают, что они — свои и родные подвижнику. Прославляют его люди чиновные, если он из чиновных; дивятся ему воины, если он из военных; хвалят его художники, если он из художников. Так добродетель преуспевших о Господе для всех делает любезными и славными. Поэтому увенчаются они славою и в Царстве Небесном.
Об истинном отречении от мира, и о том, как душе обрести Бога, и для чего приходил Господь
(По славянскому переводу, часть II. Слово 11)
Кто возложил на себя безмолвие и стремится к уединению, тот избрал доброе начало. Но как далек он от беспокойств видимого смятения, так пусть заглянет в душу свою, избавился ли от внутренних мятежей и освободился ли от нападающих во множестве бесов; потому что и в душе бывают возмущения и мятежи лукавых помыслов, по великой злобе сопротивных сил, о чем говорит Апостол: …несть наша брань к крови и плоти, но к началом и ко властем и к миродержателем тмы века сего, к духовом злобы… (Еф. 6:12); и ещё: оружия наша не плотская, но сильна Господем на разорение твердем: помышления низлагающе и всяко возношение, взимающееся на разум Божий (2 Кор. 10:4–5). Посему весь подвиг наш в том, чтобы безмолвствовать внутренне и отречься истинных мятежей, волнения помыслов, и сопротивных сил. Иначе напрасно будет отречение и видимое удаление с места. Ибо вот истинное отречение — внутренне пребывать в мире и тишине.
Посему, когда станешь пред Богом на молитву, смотри, чтобы прекрасных орудий, на которых поешь Богу, то есть помыслов твоих, не расхитили враги твои. Как, или чем, будешь служить Богу, когда отнято у тебя орудие, то есть пленены помыслы? Бог не имеет нужды, чтоб молились уста или язык. Служение Богу требует, чтобы помыслы, вся крепость и сила души, весь ум, нерассеянно напряжены были к Богу. К золоту своему не примешивай меди или свинца, то есть в душе твоей многих и нечистых помыслов. Как дева, обрученная мужу, если её обольстят другие, делается мерзкою в очах мужа, так и душа, увлекаемая нечистыми помыслами и дающая на них согласие, мерзостна Небесному Жениху своему, Христу. Напротив того, она должна, по мере возможности, избегать связи с сими помыслами и не услаждаться согласием на оные, чтобы Господь, увидев её любовь к Нему, помиловал её и, пришедши, погубил врагов её, которые внушают ей и убеждают её иметь вражду к Жениху своему и думают отвратить мысли её от Христа. Ибо как скоро Господь увидит, что душа, по мере сил своих, бывает собранною в себя, непрестанно ища Господа, ожидая Его ночью и вопия к Нему днем (ибо так и заповедал Он — непрестанно молиться), не умедлит сотворить за нее отмщение и, очистив её от порока, какой ещё в ней есть, представить её Себе как не имеющую скверны невесту.
