С. Рансимэн - Великая Церковь в пленении
В результате своей авантюры д–р Вудрофф оказался в долгах более чем на 1000 фунтов. Единственным источником доходов у него были соляные копи в Чешире; но казна отказалась освободить его от долга на основании владения солью. Вскоре после основания колледжа премия королевы Анны обеспечила ему 400 фунтов, но и они были быстро потрачены. Следующие несколько лет он провел в постоянных упрашиваниях казначейства приостановить судебные процессы, возобновляемые против него за долги.
6 июля 1704 г. руководство Левантийской компании написало сэру Роберту Саттону, посланнику в Константинополе, что они больше не намереваются отправлять студентов в Англию. «Те, кто уже были там, — говорили они, — не вдохновляют нас на продолжение бесперспективных опытов подобного рода, ибо опыт свидетельствует о больших проблемах с расходами, связанными с ними, по каковой причине мы приняли решение не иметь больше с ними дела». Такую позицию разделял и Константинопольский патриарх. 2 марта 1705 г. в регистре Великой Церкви была сделана запись от имени патриарха Гавриила III, преемника Каллиника II: «Беспорядочная жизнь некоторых священников и мирян Восточной церкви, живущих в Лондоне, является причиной большого беспокойства со стороны Церкви. Поэтому Церковь запрещает кому‑либо ехать для обучения в Оксфорд, дабы этого впредь не было». Не представляется вероятным, чтобы Оксфорду приписывали недостатки Лондона; но ясно, что все студенты устремлялись в Лондон и там вели себя не лучшим образом.
Мы не знаем, как воспринял д–р Вудрофф неудачу своего проекта. Он был слишком самонадеянным. Оксфордское образование, каким бы оно ни было прекрасным, вряд ли было подходящим для подготовки священника, который должен был провести свою жизнь, служа христианскому меньшинству в Османской империи. И вряд ли можно было ожидать, чтобы греческие юноши, приезжающие из восточных домов, так легко приспособились к академической жизни в Оксфорде. Ни один из студентов Греческого колледжа не оставил следа в истории. Кроме жертв иезуитов, сохранилось имя только одного, Фрэнсиса Проссаленоса, который через несколько лет опубликовал дружескую книжку, в которой описывал причуды и слабости д–ра Вудроффа.[479]
Но и у д–ра Вудроффа был свой час славы, именно когда в 1701 г. Неофит, митрополит Филиппопольский и экзарх всей Фракии и Драговии, прибыл со своей свитой в Англию и удостоился почетной степени доктора богословия на специальном юбилейном праздновании в Оксфорде. Сопровождавшие его архидиакон Афанасий, архимандрит Неофит и протосинкелл Григорий получили степени магистра искусств, а его врач, имя которого неизвестно, получил степень доктора медицины. Присутствовавший при этом г–н Эдвард Твейтс отмечал, что митрополит «произнес нам замечательную речь, полностью на правильном эллинском языке» и что «д–р Вудрофф сделал над собой усилие и показал нам, что он понимает по–гречески». Далее митрополит последовал в Кембридж, где по представлению архиепископа Кентерберийского Тенисона он был принят д–ром Ковелом, теперь магистром Колледжа Христа. Но Кембридж не удостоил маститого гостя специальной награды, несомненно, благодаря влиянию д–ра Ковела, который питал меньше иллюзий по отношению к Греции, чем д–р Вудрофф. Кроме того, д–р Ковел не собирался развивать идеи взаимных контактов, с тех пор как он изучил некоторые догматы, которых придерживалась Греческая церковь. Он также стал недоумевать, чем, собственно, занимались некоторые из этих приезжих архиереев.[480]
В сентябре 1689 г., исполняя постановления, принятые после Славной революции, была создана королевская комиссия для ревизии молитвенника. Д–р Джордж Вильяме, который писал в 1868 г., заявляет, что он видел в Ламбете молитвенник в лист, издания 1683–1686 гг., который использовали члены комиссии со вшитыми листами для их отметок. Напротив слов Никейского символа о Св. Духе, «Который исходит от Отца и от Сына», стоит помета, гласящая: «Собранию смиренно предложено, не следует ли здесь добавить заметку, касающуюся Греческой церкви, для того чтобы достичь нашего единения с католиками». Помета говорит о том, что были такие члены Англиканской церкви, которые были готовы посмеяться над неодобрением греками формулы Filioque в Символе веры. Несомненно, они придерживались того мнения, отвергнутого греками, что добавление просто разъясняло смысл и потому могло быть опущено.[481] Но у греков были и другие догматы, которые вызывали удивление и могли служить препятствием к взаимному общению.
Англикане сочувственно относились к Кириллу Лукарису и сожалели о его мученической кончине. Но они не вникали глубоко в его учение. Вероятно, он уже не был в живых и его кальвинистское учение было отвергнуто, прежде чем кто‑либо из них начал серьезно изучать православное богословие.
Первым англиканином, который производил непосредственные разыскания, был священник французского происхождения, д–р Исаак Бэсир. Он был одним из капелланов Карла I; когда республика отправила его в ссылку, он скитался по Востоку как апостол англиканства, «насаждая Английскую церковь в разных частях Леванта и Азии», как сообщает Эвелин. У греков он пользовался популярностью. Его дважды приглашал Ахейский митрополит произносить проповеди на соборе епископов; и он стал близким другом Иерусалимского патриарха, которого считал готовым к унии. «Моей постоянной целью, — писал он, — было расположить и склонить Греческую церковь к общению с церковью Английской, предприняв в то же время исправление самых значительных заблуждений». Когда он вернулся в Англию, его приветствовали как специалиста по Востоку. Эвелин слушал его проповеди в Вестминстерском аббатстве в 1661 г., и они произвели на него большое впечатление. Но в итоге д–р Бэсир никогда не вернулся на Восток. Самые значительные заблуждения остались неисправленными.[482]
Что это были за заблуждения? Несомненно, что Базира поразило множество икон и, возможно, монахов. Он не говорит, обсуждал ли он когда‑либо вопрос об исхождении Св. Духа. Но он наверняка интересовался этим вопросом, который беспокоил многих богословов Западной Европы. Каков был и греческий догмат о реальном присутствии Господа в Евхаристии?
Внимание к этому вопросу было привлечено около 1660 г., в связи с полемикой между французскими гугенотами во главе с Жаном Клодом и школой Пор–Рояля, возглавляемой Антуаном Арнольдом. Они спорили о природе Евхаристии; каждая партия надеялась найти поддержку в восточной христианской традиции. Каждый человек, знакомый с общим отношением православных к тонкостям догмы, должен был понять, как нелегко было бы найти четкий ответ. Мнение по этому вопросу Иеремии II было весьма неопределенным. Он верил в изменение элементов, совершающееся призыванием Св. Духа, но избегал употребления слова «пресуществление». Кирилл Лукарис пресуществление решительно отвергал. Но еще раньше Гавриил Север принимал его; и в качестве реакции против Лукариса Константинопольская церковь незадолго до того приняла «Исповедание веры» Петра Могилы, который с уверенностью утверждал пресуществление. Когда впоследствии участники французского спора переслали вопрос французскому посланнику при Высокой Порте, маркизу де Нуантелю, его превосходительство ответил, после некоторых колебаний, что изучение недавно изданных «Исповеданий» склоняет его к мысли, что греки принимают догмат о пресуществлении. Вероятно, в 1671 г. он получил подтверждение от патриарха Парфения IV, что это действительно было официальным учением Церкви.[483]
Англикане надеялись, что они встретят согласие у православных со своим учением о консубстанциации; т. е., утверждали они, хотя Тело и Кровь Христа реально присутствуют в Таинстве, материального изменения элементов не происходит. Англиканским капелланам в Константинополе было поручено провести дальнейшие разыскания. Томас Смит, который был там с 1668 по 1670 гг., говорил, что слово μετουσίωσις было введено лишь недавно и что догмат был утвержден на соборе, состоявшемся в 1643 г. в Малороссии. Вероятно, он имел в виду Киевский (1640 г.) иЯсский (1642 г.) соборы, ни один из которых не имел статуса Вселенского, хотя постановления Ясского собора и были утверждены св. синодом при Парфении II. [484] Ковел, который был преемником Смита, отмечал, что Иеремия Герман при своем посещении Оксфорда заверил всех, что «греки верят в это». Но Герман ошибался; ибо Ковел сам получил от патриарха, по просьбе честерских и чичестерских епископов, а также будущего архиепископа Санкрофта, документ под названием «Соборный ответ на вопрос: как мыслит Греческая Восточная Православная Церковь, — направленный почитателям Греческой Церкви в Британии в 1672 г. от Рождества нашего Господа». Он был подписан 10 января 1672 г. патриархом Дионисием IV, четырьмя бывшими Константинопольскими патриархами, Иерусалимским патриархом и тридцатью одним митрополитом; в нем содержалось четкое изложение веры в реальное присутствие Христа в полном материальном смысле, а также настаивалось на непогрешимости Церкви, посредничестве святых и семи Таинствах.[485]
