Роман Силантьев - Новейшая история ислама в России
Проводя параллель с аналогичными событиями в других субъектах Федерации, нужно отметить, что целостность ДУМ КЧРиС спасло только отсутствие в описанном конфликте этнической составляющей, в противном случае этот муфтият разделил бы судьбу ДУМ Дагестана и ДУМЕС.
В течение еще полугода Биджиев продолжал бороться против республиканского муфтията, однако наиболее значимым его достижением стало образование в Малокарачаевском районе республики первых ваххабитских общин. Со временем их активисты составили костяк влиятельного салафитского движения, охватившего к 1999 году весь юг республики. Руководство ДУМ КЧРиС, достаточно успешно справившееся с политическим экстремизмом под знаменем ислама, оказалось бессильно против экстремизма религиозного. Распространение ваххабизма происходило преимущественно среди карачаевцев, что было эффективно использовано активистами черкесского национального движения, растиражировавшими в своих СМИ скандальные репортажи тележурналистов Елены Масюк и Сергея Доренко по этой теме, а также наиболее острые публикации центральной прессы. «Ваххабитский фактор» стал косвенной причиной нового вызова единству ДУМ КЧРиС, исходившему от правительства Ставропольского края. Идеология «чистого ислама» проникала в Ставропольский край и через граничащий с ним Малокарачаевский район Карачаево-Черкесской Республики, что свидетельствовало о малоэффективной борьбе ДУМ КЧРиС с исламскими экстремистами. Именно слабость ДУМ КЧРиС побудила ставропольские власти инициировать процесс создания собственного муфтията.
С другой стороны, к 1999 году исламское сообщество Ставропольского края уже располагало достаточным количеством общин для организации собственной централизованной структуры, тем более что доминировали в нем не представленные в руководстве ДУМ КЧРиС ногайцы и даргинцы. 20 марта 1999 года в селе Канглы Минераловодского района была проведена встреча шести ставропольских имамов, выступивших с инициативой проведения в крае съезда всех руководителей мусульманских общин с целью создания самостоятельного ДУМ Ставропольского края. Начавшийся процесс сепаратизации, достигший своего апогея летом 2004 года, резко обострил взаимоотношения даргинцев и ногайцев, равно претендующих на лидерство в будущем Ставропольском муфтияте, и создал угрозу возникновения в Ставропольском крае национальных ДУМов.
Таким образом, ДУМ КЧРиС сейчас пребывает на грани полиэтнического раскола, грозящего затронуть не только его ставропольскую часть, но вызвать цепную реакцию в нестабильном мусульманском сорбществе самой КарачаевоЧеркесии. Особенностью этой ситуации является невозможность для руководства ДУМ КЧРиС как-либо воздействовать на развитие процесса и принять эффективные превентивные меры.
Исламовед Магомед Магомедов об этнической составляющей раскола в Дагестане.
В общественном сознании за Дагестаном прочно закрепилась репутация республики, раздираемой межэтническими и внутриконфессионалъными конфликтами. И если межнациональные конфликты в полиэтничном Дагестане являются следствием борьбы этнических группировок за власть, то религиозный конфликт как между представителями «традиционного» ислама и фундаментализма, так и внутри этих течений во многом является отражением этой борьбы.
Уже в первые постперестроечные годы Духовное управление мусульман Дагестана оказывало заметное влияние на религиозную жизнь республики. В первые же годы существования оно превратилось в поле битвы между представителями кумыкской и аварской национальностей за право руководства мусульманской общиной Дагестана. Борьба завершилась «победой» аварцев и привела к расколу и появлению национальных Духовных управлений: аварского, даргинского, кумыкского. И в настоящее время, несмотря на заверения руководства ДУМД о разрешении конфликта, ни для кого не секрет, что нынешнее ДУ опирается в первую очередь на представителей аварской этнической группы.
С середины 90-х годов по республике ходит видеокассета, где духовные лица, по национальности кумыки, рассказывают о злоупотреблениях действующего ДУМД. Проблему противостояния в плоскости кумыки – аварцы в сфере традиционного ислама на встрече мэра Махачкалы Саида Амирова с духовенством РД в июне 1999 г. поднял советник председателя правительства РД по вопросам религии Ильяс-хаджи Ильясов: «Даже если здесь, в Дагестане, не будет ни одного ваххабита, раскол между мусульманами все равно сохранится. Он произошел 28 февраля 1998 г., когда произошел незаконный съезд и когда было незаконно перерегистрировано ДУМД в 1994 г.».
Тот же раскол между кумыками и аварцами в рамках традиционного ислама наблюдается в Хасавюрте. Противостояние проходит в нескольких плоскостях: 1) численное превосходство аварцев-переселенцев как в городе, так и в районе, что вызывает недовольство коренного населения; 2) борьба за власть в г. Хасавюрте и в районе, в которой победили представители аварской этногруппы; 3) религиозное противостояние: пятничный намаз в городе кумыками и аварцами совершается в разных мечетях. Точно так же отдельные пятничные мечети кумыков действуют и в Махачкале.
Таким образом, борьба за руководство мусульманской общиной тесно взаимосвязана с борьбой за политическую власть и подогревается недовольством коренного населения низменных районов переселенцами, так как традиционно духовной жизнью на низменности управляли религиозные лидеры-кумыки, и нарушение этой традиции вызвало у них недовольство.
«Земельный вопрос» вызвал разделение по этническому признаку в рамках традиционного ислама и в селах Ленинаул и Калининаул Казбековского района, ранее входивших в состав Чечни: аварцы и чеченцы в этих селах еще задолго до боевых действий в горных районах Дагестана пятничный намаз совершали раздельно.
Недовольство не только кумыков, но и других национальностей Дагестана вызывает и то, что в деятельности ДУМД странным образом сочетается призыв к установлению шариата и активная политическая деятельность, направленная на обеспечение политических интересов аварской этнической группы. Шейх Саид-афанди Чиркейский уже давно имеет тесные контакты с представителями политической и экономической элиты как внутри республики, так и за ее пределами. Причем этническая принадлежность этих представителей не оставляет сомнений относительно основы контактов.
3. Роль диаспор в расколе – «миграционные» конфликты
С 1989 года в центральные и азиатские регионы России хлынули потоки вынужденных мигрантов, спасающихся от вооруженных конфликтов либо просто ищущих лучшей жизни. Среди них было немало этнических мусульман из Азербайджана, Средней Азии, а впоследствии и с Северного Кавказа. К 1999 году во многих российских регионах их доля превысила процент традиционно проживавших там мусульман, преимущественно татар, башкирки казахов. Мигрантов отличала более высокая по сравнению с коренными мусульманами религиозность и нередко лучшая осведомленность в духовных вопросах. Выигрывали они и в самоорганизации – смена привычного образа жизни резко обострила чувство землячества, позволившее мигрантам сплотиться в созданные по этническому признаку сообщества.
Сначала приезжие мусульмане вынужденно посещали татарские мечети, однако службы, проводившиеся на непонятном языке, и общая специфика «татарского ислама», не удовлетворяли в полной мере их религиозных потребностей.
Попытки мигрантов обратить внимание на свои проблемы редко находили понимание, зато нередко провоцировали недовольство чрезмерно активными «пришельцами». Не найдя поддержки, они были вынуждены либо создавать собственные мусульманские общины, либо приходить к власти в татарских махалля. Во втором случае мигранты автоматически включились во внутримусульманские конфликты, осложняя их новым фактором. Наиболее активными на этом поприще стали узбеки, таджики, чеченцы и аварцы, наиболее пассивными – азербайджанцы. Особое место среди новоприбывших мусульман заняли арабы, нередко приезжавшие в Россию из вполне благополучных стран в качестве инструкторов по идеологии.
Противоборствующие мусульманские структуры довольно быстро научились извлекать выгоду из сложившейся ситуации. Мусульмане-мигранты были востребованы ДУМАЧР, ДУМЕР и ДУМ Поволжья, в то время как ЦДУМ и ДУМ РТ предпочли вести «ксенофобскую» линию.
Выходцы из Средней Азии и Северного Кавказа приняли активное участие в становлении ДУМАЧР, составив заметную часть его региональных лидеров. Авторитет имеющего криминальное прошлое «верховного муфтия Азиатской части России» Нафигуллы Аширова среди татарских и башкирских имамов оказался не слишком высок, поэтому его главными союзниками на Урале, в Забайкалье и на Дальнем Востоке стали узбеки, таджики, аварцы, вайнахи и арабы. Представители этих народов возглавили Челябинский, Приморский, Саянский (Хакасский), Томский, Забайкальский (Читинский), Саха-Якутский и Камчатский казыяты, весьма заметно их влияние стало в Курганском, Свердловском и Омском казыятах.
