Антоний Великий - Творения
(141) Начнем теперь, об устройстве и составе тела, удивляясь Богу, изначально Создателю нашему и всего. Как подобающий дом словесный создал лучший Искусник. Единственного из поднебесных животных Он вывел человека стоящим прямо. Из этого образа Он учит нас, что в небесном сродстве мы имеем житие. Ибо все бессловесные склоняются вниз, к чреву, а только человек сам из себя растет, и зрение готово видеть небо. То есть человеку не должно быть любителем греха и падать вниз, к страстям, но стоять и смотреть в направлении небесного, и двигаться.
(142) Затем Бог поместил голову словно на холме тела. И в ней утвердил чтимое для чувств. Головной мозг надежен премудростью и разумом Творца, Божией волей и разумом, сотворившим все.
(143) Что головной мозг важен и велик для жизни, указуется явным образом в таких случаях. Если язва или раздирание заденет его вещество, то тотчас смерть язвой доходит до ноги. Ничего, что он мал по природе: так в куполе здания есть один, вбитый в сооружение, все держащий верхний камень, который называют созидательным клином. Если его выбить или выдрать, то будет потрясено все [строение]. Бегут великие светила — солнце и луна, обходя поднебесную за ночь, а наш ум в мгновение ока вместе с нижним миром обходит и надмирное, пробегая их без труда; и [мысленно] мы видим неведомое, что мы не видели.
(144) Слабыми и немощными представляются волосы, но они украшают голову. Они отгоняют худшие из животных запахов, но досаждают плешивым, которые часто протягивают руку, чтобы поправить отсутствующие волосы. Они сопротивляются холодному ветру, стуже, солнечному зною; словно перелесок или чаща волосы осеняют то, что лежит под ними, и принимают на себя дождь, защищая голову.
(145) Очи причастны возвышенному видению. Их только два, но они видят весь мир, ибо ни в чем им не препятствует установленное строение тела. Ресницы при своем слабом строении способствуют, однако, правильности взгляда и словно копьями и заостренными прутьями отгоняют маленьких живых существ. Частым миганием век сохраняются зеницы; веко — как опахало от солнечного зноя, как занавески на дверях, предупреждая смерть ока от изнеможения. Об этом свидетельствует Иеремия, тот из пророков, кто претерпел множество бедствий: «Вошла смерть дверями». Не только тело должно быть неприкосновенным, но и по отношению к взгляду очами подобает так же действовать, и никак не позволять им бесстыдно устремляться и следовать за постыдными красотами, чтобы мы от зрения не устремились к действу. Это по Божественному слову: «Посмотревший на жену чужую с похотью уже любодействовал в сердце своем». Зеницам ока подобает девствовать: они должны закрываться, обращаясь к себе, сохраняя помышление от блуждания.
(146) Точнее всех наших членов выковано ухо. Но и оно украшает голову, окаймляя ее. И оно, являясь творением Божиим, причастно к тайнам Его. Оно округлое, все изборожденное, чтобы не скоро проникало слово, но много времени покружившись, погружалось бы в глубину, при этом становился бы ясен проникновенный смысл слова, а грубость лжи и злые речи остались бы на берегу. Кто разговаривает о добром деле, не должен говорить лжи, а кто слушает, должен испытывать и проверять сказанное. Если примешена страсть любви или ненависти, то первая весьма скоро не видит, а вторая вообще не видит. Если каким–то повреждением слово растлевает наше суждение, то мы должны овладеть им и отвести от злобы, как владеющие истиной. Этому мы научены от божественного и крепкого страдальца Иова, ибо повествование говорит: «Ум и слух рождает глаголы; а гортань вкушает брашна». В согласии с этим сказал и божественный песнопевец Давид: «Того, кто тайно клевещет на ближнего своего, изгоняю». А Бог, всех запечатлевая рабами слова, сказал в Евангелиях: «Будьте купцами искушенными, отличающими проверенное от скверного». Примем глас не как лживые завсегдатаи питейных заведений, но как отмеряющие изреченное из говоримого, а сбытия (исход, конец) — из сотворенного. И прибавимся на правую сторону.
(147) От ушей и языка много бед. Орган лжи и истины невелик, но велико его действие для спасения и погибели. «Язык мой трость (перо) книжника–скорописца»; «Язык мой возглаголит правду», — говорит божественный Песнопевец; и еще он же: «Языками своими лгали»; «и язык их как змеиный, яд аспида под губами их». В согласии с отцом премудрый в божественном Соломон сказал: «Смерть и жизнь — во власти языка» — то есть слово заменяет руку. «Иной пустослов уязвляет как мечом», — утверждает Премудрый. И Божество осудило на одну участь человекоубийцу и лжеца. Ибо сказал Бог через великого Давида*: «Муж крови и лживый мерзок Господу», — а тот, кто мерзок Богу, тот в любом случае и будет мучим. Так же железо съедает ржа, и дерево или плащ оскверненный мерзок хозяину, когда его разлагает находящийся внутри гнус. Так и дом, когда жильцы его оставляют, пустеет, мало–помалу гибнет. Подобным образом, я думаю, гибнет и человек, который мерзок Богу. Богу он отвратителен, он мучается во зле от перемешавшихся в нем зол. Отречен он: «Отойдите от Меня, проклятые, в огонь вечный, — соответственно грехам они и услышат. Тогда в них все воспламенится, подобно тому, как когда уголь падает в сор. В них как червь в одежде или в дереве — поедает и грызет вечно, не делая распада, но и не погибая сам, поскольку мы восстанем из могил нетленными. И праведники останутся в славе и покое нетленно вовеки, а грешники будут вечно мучиться и не истлевать, а всегда быть в местах отлученных: тяготящиеся, болящие, рыдающие, страдающие, плачущие, терзающиеся, кричащие, бьющие себя; но бессильны они что–либо изменить, ибо отбросили они от себя настоящее время покаяния. Требуя своего, они для себя же закрывают Божие милосердие: «ибо без милости суд тому, кто не сделал милости» — говорит Божий глас. А другие изгоняются в места тьмы кромешной, и таков приговор Судии для тех, кто виновен в ранах и изгнаниях. Так учит повествование о египетских происшествиях, что Божий ответ возникает один, и прилагается к слышащим соответственно проявлению их воли. Египтяне, [во главе] с Фараоном мучили Израильтян вместе с Моисеем, который умолил Бога о спасении Израильтян. Для одних Господь сделал воды Нила красными, показав их кровавыми, что было мучением для жаждущих, а для других сохранил самотечную природу воды. Для одних Он переменил дневной свет в осязаемую тьму, а для других на горе сохранил свет. Для одних Он как бы иссушил Красное море, чтобы они могли перейти его, других же, сведя его вновь в совокупность, оставил погрузившихся погибнуть и истлеть. Подобным же образом было и с вавилонской печью: три еврейских отрока как посреди прохлады ходили в пламени и пели, а тех людей, которые подкладывали дрова, опаляло пламя, возносящееся на сорок девять локтей, и от него вскоре они сгорели. Также мы знаем, что земля, покорная Божию повелению, расступилась, и взяла Нафана и Авирона на мучение, а невиновных носила, по своей природе земли, в том же месте. Так же и несчастный Каин, которого мучит его ответ Богу [«Сторож ли я брату?»], стенает и трепещет на земле [т. е. боится; как при отсутствии сторожа]. Тотчас ведь следует испытание слов: мучение непрестанной дрожью и стенанием плача, которое от сердца (сердцевины) до [кончиков] ногтей терзало первого в мире разбойника и братоубийцу Каина, и не попущено было ему умереть, сколь он ни желал и кричал: «Пусть любой, кто меня найдет, меня убьет». Но ему Бог ответил: «Не будет так. Ибо Я положил знак на тебе, чтобы не убил тебя любой человек, который тебя встретит». Устрашимся мучительного огня, червя и тьмы, не щадящего и святых, которые осквернились в своем житии. Ибо сказал Бог через Иезекииля: «Начните со святых Моих». «Если праведный едва спасается, то грешник и нечестивый где явится?» — сказал в Боге премудрый Соломон, пробуждая нас от лени. Мы не имеем права облениться, мы, те, кто почитает Крещение и приобщение Святых Тайн. И если мы ленимся, то, думаю, легче всего мы заслужим мучение — оно будет принесено. Никакого успеха не добьются для будущей жизни те, кто здесь хулит [Таинства], и недостойно и без страха их принимает, тот на осуждение себе принимает Таинства Бога Слова, как сказал возвышенный Апостол. И еще тот же возвышенный Апостол сказал: «Обрезание будет тебе на пользу, если ты делаешь то, что принадлежит Закону. А если ты преступаешь Закон, то обрезание твое тебе необрезание, раз ты недостойно с ним живешь». И еще он же сказал: «Не тот, кто слушает закон, но кто творит его, будет оправдан от Бога». А для всех, кто принял любезное научение, Святое Крещение вместо обрезания, вместо Закона нам верным (верующим) даны чтимые Евангелия. Об этом сообщает Господь в Евангелиях, когда произносит: «Не всякий, говорящий Мне: «Господи, Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного. Многие скажут Мне в тот день: Господи! Господи!., не Твоим ли именем мы бесов изгоняли» и исцеляли болезни? И скажу им: «Не видел Я «вас; отойдите от Меня», проклятые, Делатели беззаконий, в огонь вечный, готовый диаволу и аггелам его». Мы думаем, что среди этих христиан, среди множества верных, был и Иуда — апостол, который творил знамения и врачевал больных прежде его отпадения от Бога всех Христа. И Симон Волхв, которого разбили святые апостолы Петр и Павел, и многие из галатов, которые после творения знамений, чудес и исцелений и сподобления пророческих даров снова обратились к заблуждению, прежде всего договорившись со злом. В послании к ним и сказал великий учитель вселенной под солнцем: «О, несмысленные Галаты! кто прельстил вас не покоряться истине…» Вы хорошо шли, кто вас сбил, чтобы вы не подчинялись истине?» Таковыми, как я сказал выше, мне представляются те, кто после Крещения не преуспел. Даже если они и скажут Христу судящему: «Господи, во имя Твое мы творили чудеса и изгоняли бесов и исцеляли больных», — то Христос даст им суровый, полный достоинства и весь полный плача ответ; Христос, Своим милосердием, всех нас освободивший от [погибели], даруя забвение нашим согрешениям. «Ибо не встанут нечестивые на суд», — сказал Давид, божественный песнопевец. В согласии с ним сказал и великий во пророках Исайя: «Да падет нечестивый, да не видит славы Господней». Об этом сообщая, говорит святой апостол Павел: «Кто беззаконно согрешил, беззаконно и погибнет. И кто, зная Закон, согрешил, будет осужден Законом». Не на погибель они будут отлучены, как здесь становится явным, что погибнут, но для них от Бога во всем отлучение, отвращение и мучение в бесконечные веки. То же самое вместе пророки сделали явным: что не на суд встают, чтобы предстать пред Судией, нечестивые, но они ведомы на осуждение вместе с их старейшиной диаволом. Так и сегодняшние законы закоренелого убийцу или манихея не судят, долго заседая, но тотчас осуждают пред лицом огромного собрания народа, наставляя таким образом собрание. Когда один член тела режут или жгут, то все части вместе с ним содрогаются, испытывая боль. Если бьют одного раба, то все рабы устрашаются, мысленно, наедине с собой, обещая исправиться и не касаться запретного, за что покрыт ранами виновный раб, Божиим гневом влекомый на отмщение. Так, мне думается, Бог и устраивает, что в тысячном граде один дом мучим за согрешения, принимая здесь возмездие на протрезвление и исправление прочих сограждан. «Ибо падением нечестивых праведные бывают устрашены» — сказал премудрый в Боге Соломон. И никак не будет нам полезно на неуклонном и праведном Суде Святое Крещение, если здесь мы житием своим зло его похулили, живя недостойно имени Христова. Великий Апостол весьма ясно об этом говорит, велегласно восклицая: тот, кто отрекся от Закона Моисея при двух или трех свидетелях, тому смерть без милости. Сколь же худшей муки будет удостоен тот, кто попрал Сына Божия и думал осквернить Кровь Завета; кто попирает Сына Божия — Бога Слово, принимая Таинство без страха руками лихоимными, поднимающимися на ближнего. Таким образом, причащаясь Хлеба и Вина, верные видят умными очами, как в них пребывает Бог. «Ибо слово Божие живо и действенно, и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, судит помышления и ум, как говорит сам Павел: «Не на двоих же я раскололся, один из которых пригвожден, а другой растлевается». Бог не истощится, принимаемый всеми по воздуху [в Причастии], и пребывает Тот же неизменный, что запечатлевает Павел, и строго являет, что примут муки с неверными те, кто по имени христиане, а на деле лукавы и безумны и ленятся о своем спасении. В Евангелиях сказано: «Если… скажет раб в сердце своем не скоро придет господин мой, и начнет бить товарищей своих и есть и пить с пьяницами, — то придет господин раба того в день, в который он не ожидает, и в час, которого не знает, и рассей чет его, и подвергнет его одной участи с неверными». «Рассечет» — не нужно понимать в смысле телесно, ибо это принадлежало бы грубости и гневливости, но: духовное отъятие даров Крещения, и отъятие дерзновения (свободной речи) к Богу. «Рассечены» на суде Господнем: ибо невозможно тех, кто обещался Христу и как воины ознаменованы Его печатью, и поясом воинства за Него опоясаны, невозможно наказать, если прежде их не ободрать, как учат нас и теперешние законы: виновный из воинов не прежде наказывается, как с него снимут пояс и воинский чин. Когда они отняты, он оказывается как раз вместе с простыми людьми. Совершенно явным сравнением покажу это Божие «сечение». Архиереи святого хоровода, стоящие вокруг возвышенного Престола, если кто из крещеных будет в соблазне, то не прежде для него определяют возмездие, как когда лишат святого служения, лишив чина, чтобы изверженный был как один из людей. Отъятие чина и можно назвать «высечь». И простое сравнение: одна участь с неверными. Это прорек и божественный песнопевец Давид, свидетельствуя: «Делайте и воздавайте обеты Господу, Богу вашему; все, которые окрест Него, да принесут дары Страшному, укрощающему дух князей». Пусть никто не думает, что песнопение говорит об отъятии душ у князей. Ибо не только у князей, но и у подчиненных; и у владык, и у рабов Господь влагает и отъемлет и души и дух. Но в любом случае это о духовных дарах и Крещениях. Мне думается, что верные — князи неверных, ибо от изначально существующего Слова Бога им [дано] владычествовать над ними и над бесами. Ибо те люди ничем не лучше бесов, они в уме сопротивляются Единому Богу, и борются с христианами. И дана власть попирать их. Давид молится и просит у Бога: «…поставишь их князьями по всей земле». Помяну «имя Твое» во всяком роде и роде». Услышал Пророка Бог, и Слово от Бога воплотилось, затем Слово пришел (пошел) в мир, и богословя Слово сказал к нам в Евангелиях: «Я победил мир» и «и вот, Я дал вам власть наступать на змея и скорпиона, и на всю силу врага», — то есть на любую ересь. Во всяком роде и роде мы памятуем имя Христа, мы, которых Крещение и данный от Христа нам Святой Дух поставили князьями и владыками над противниками. Мы постараемся хорошей жизнью почтить Христа и Духа, ни в коем случае не принимая никакой скверны и порока от нечистого жития — в последнем случае судя, Иисус нам назначит порку, и с схваченными неверными погубит в огне вечном, оставив без дара Духа и Крещения. Не как думают некоторые из кощунов, которые услаждают уши, а душе пищу не предлагают, что мол мука грешников имеет конец, что единый Господь говорил о «огне вечном» а не о огне во веки веков. Как будто Пророк не сказал, что во веки, Господи, слово Твое остается на небе. И мы что, будем думать, что Бог Слово на небе до времени? А с окончанием века Он уйдет с небес? И еще тот же пророк сказал: «Истина Господа пребывает ввек». Неужто с какой–то сменой лет Господь уже не будет истинен? — согласно безумию, именуемому гневно. Сам Судия в Евангелиях сказал святым Своим апостолам: «Я с вами до конца века». Неужто мы будем вкладывать смысл (проразумевать), что святые будут с Ним до поры до времени? Или скорее во веки и бесконечно? Разве не принадлежит последнему безумию полагать кончину века: и что именно до этого времени будет мучиться диавол вместе с изгнанным с ним злым бесом. Если он освободится от ран и мучений, то тогда в любом случае неудачниками были святые, которые до века жили в покое: за что им умирать или страдать, если кончился их век? По необходимости, если кончится мука грешников, кончится и вечная жизнь святых. От ушей и языка большая опасность. Поэтому Божество искусно сделало, что язык оберегается двумя губами, а кроме того, более чем зуб привязан корнем, чтобы при крепком хранилище, он легко был умудряем, лежа в мокроте. Когда язык клевещет, то испускает смрад. А когда благословит, то источает пение, посылая Богу. Теперь, согласно божественному Давиду, мы должны петь: «Положи, Господи, хранение устном моим, и дверь ограждения о устнах моих». Язык мягок и легко вращается, и потому ему очень легко развратиться. А голосом он лучше всякого голоса. Говорлива ласточка, которая всегда сладко шепчет. Говорлива горлица. И любящий пустынность кузнечик как свирель голосит, хотя и мал. Кличет голосом журавль. Голубь воркует. Медведь кричит сильно, тяжело и неприятно. Бык ревет подобно трубе. Лев своим рыком потрясает пустыню. Притягивает к себе теленка мычащая корова. Брачным голосом звучит свирель, боевым — труба, плясовым — гусли, хороводным — барабан. Но даже все они вместе не могут сравниться с доброгласием человека. Ибо где в них красота нашего языка или ясность, или доброгласие, или строй, или сладость? Ласточка не умеет петь по–голубиному, журавль не умеет петь по–гусиному, совы — как воробьи, сороки — как перепелки. И прочие бессловесные не знают голосов чужеродных. И мы не можем их понимать и истолковывать. Ибо кто знает, что говорит лев, когда рычит? Или что говорит бык, когда ревет? Или козы и овцы, когда блеют? Но все разумеют красоту благого языка человека: когда пастух зовет, то к нему идут овцы, а когда возбраняет, то опять отходят. Когда козопас дает клич, то козы отпрыгивают от овощей и уклоняются от нив. Так и конь, и мул, и осел и вол: иногда должны поворачивать направо, Иногда налево, подчиняясь человеческому языку. А псы выходят с лаем, когда хозяин их зовет. И быстро устрашившись его, успокаиваются в молчании. Посмотри и на заблудившуюся свинью, которая возвращается из блуждания от голоса пастуха. Пес, который долго преследует лань, отходя; таким образом далеко от охотника, услышав свисту отвечает на него лаем, призывая в помощь того, кто его отпустил. Можно посмотреть и полет голубей: услышав посвистывание своего владельца, они, словно облако, слетаются на шест. А всякий инструмент вроде гуслей — в противоположность голосу нашего языка, управляем ударами руки. И воистину чудно, что язык, который мал и мягок, так действует, вкушая нрав, понимание природы учения Того, Кто премудростью сотворил [все]; и язык достаточен для всякой словесной речи и разумения. Тот, кто не согрешает языком, тот муж великий, и может обуздать все тело, как сказал в послании всей под солнцем вселенной божественный Иаков.
