Николай Коняев - Дальний приход (сборник)
Очень я эту службу люблю, и вот, уже по пути домой, решил все-таки в Спасо-Парголовскую церковь зайти. Там служба в пять часов начиналась, думал, что как раз вовремя и успею домой…
Акафист Святителю Николаю — дивная служба. Слова простые, а все словно из тебя самого и идут, прямо из сердца… Помните? «Буря недоумения смущает ми ум, како достойно есть пети чудеса твоя, блаженне Николае: никтоже бо может я исчести, аще бы и многи языки имел и глаголати восхотел…»
Да… Так вот, акафист уже к концу подходит, коленопреклоненная молитва началась, а я случайно на часы свои взглянул. Господи! Двадцать пять минут восьмого уже, как же я к половине восьмого домой успею? И еще подумал: недовольна жена будет, что задержался… Ну а молитва уже закончилась. Дождался я отпуста и сразу, как только вышел из храма, побежал к телефону. Спасо-Парголовскую церковь вы ведь знаете? Там внизу, под горкой, возле магазинчика телефонный автомат стоял. Набрал я номер, только хочу сказать, что задерживаюсь немного, а тут в трубке голос жены:
— Коля?! Ты?!
— Я… — отвечаю.
— А где ты?
— Да вот, — говорю. — Возле Спасо-Парголовской церкви. Сейчас домой иду.
— А как ты там оказался?!
И голос такой испуганный, что я сам встревожился.
— Что-то случилось? — спрашиваю.
— Не знаю… — отвечает жена. — Но это точно ты?!
Ну, тут уж я понял, что-то произошло. Но по телефону все равно толку не добьешься.
— Не волнуйся, — говорю. — Через десять минут буду.
Повесил трубку и заспешил скорее домой. Поднимаюсь на третий этаж, вхожу в квартиру, а они все трое там — с ними еще племянник мой Николаша был — на кухне сидят. И все возбужденные какие-то, глаза испуганные, но глядят в сторону, а на меня как будто и взглянуть боятся.
— Успокойтесь, — говорю. — Рассказывайте все по порядку.
А, оказывается, вот ведь что случилось. Когда они, втроем, уже подходили к дому, племянник мой задрал голову и говорит:
— Смотрите, а дядя Коля уже дома…
Ну, они тоже посмотрели на наши окна, а жара была, в комнате окошко открыто, и видно, что стою я у окошка и что-то в книжном шкафу ищу. Взял книгу и отошел в глубь комнаты… Они, конечно, обрадовались, что я уже дома, поднимаются по лестнице, звонят в дверь, а им никто не открывает. Снова звонят и снова никакого шевеленья в квартире. Жена тогда своим ключом открыла, сразу пошла в комнату, спросить, чего это я на звонок не реагирую, а меня нет нигде. Всю квартиру обыскали — нет никого. Ну, жене, конечно, худо стало — куда это пропал я, но тут телефон зазвонил — это я, слава Богу, догадался позвонить от церкви.
— И вы все трое меня видели? — спрашиваю я.
Они кивают.
— А может, этажом ошиблись? Может, по ошибке на другие окна смотрели? Может, там сосед какой-нибудь у окна стоял?!
— Ты, Коля, стоял… — отвечает жена. — И квартира наша. На свои окна мы смотрели и тебя, как сейчас, так же ясно видели… Что это, Коля, такое было?
— Не знаю… — говорю. — А время вы случайно не заметили, когда в окно смотрели?
— Двадцать пять минут восьмого было… — отвечает жена. — Я думала, что опаздываем мы, — специально на часы посмотрела.
Вот такая история произошла…
Отец Николай вздохнул, завершая свой рассказ.
— И что же это такое было? — повторяя вопрос его жены, спросил я.
— Не знаю… — сказал отец Николай. — Потом я спрашивал про эту историю у разных батюшек. Они отвечали, что разные дивные истории иногда происходят, когда акафист святителю Николаю Чудотворцу читают… Но что эта история означает — не понимают. Прикровенно это… А я тогда, когда про время услышал, прошел в комнату, где меня видели у окна. К шкафу подошел книжному… И машинально первую попавшуюся книгу в руки взял, раскрыл ее бездумно. И сразу свою фамилию в книге увидел — Головкин… Книга эта романом Алексея Толстого «Петр Первый» оказалась…
Отец Николай встал и, перекрестившись на образ святителя Николая Чудотворца, произнес:
— О пресвятый и пречудный отче Николае, утешение всех скорбящих, нынешнее наше приими приношение, и от геенны избавитися нам Господа умоли богоприятным твоим ходатайством…
— О всесвятый Николе, угодниче преизрядный Господень… — припомнил и я слова завершающей акафист святителю Николаю молитвы. — Теплый наш заступниче и везде в скорбех скорый помошниче! Помози ми, грешному и унылому…
Помоги, великий чудотворец, всем нам — грешным и унылым…
Встреча с чудотворцем Николаем (Рассказ Светланы)
Это еще при советской власти было…
Поехала я тогда тетку навестить в поселке. И, когда уже прощались, она попросила передать в церковь от нее сто рублей…
— Хорошо! — кивнула я. — А что сказать-то, на что эти деньги…
— Да передай, и все, пускай на церковные нужды пустят. А куда? Не надо и говорить… У меня так решено.
— Хорошо! — говорю. — Обязательно передам.
— Ты возьми деньги-то… Мне пенсию вчера принесли.
— Оставь себе, — говорю. — Я все равно тебе хотела денег оставить, но коли не берешь, в церковь за тебя занесу…
— Ты за себя, Светочка, занеси лучше.
— И за себя занесу. За тебя сто рублей. И за себя — сто. Как раз те двести рублей, которые и хотела тебе оставить…
1На этом мы и простились с теткой, а когда я вернулась в город, дела меня там замотали, неурядицы разные… В общем, откладывала я исполнение своего обещания, откладывала, а потом и вообще позабыла о нем.
И не вспомнила бы, если бы тетка сама не напомнила…
В ту ночь, под утро, я ее во сне увидела. Стоит с образком Николая Чудотворца в руках и на меня смотрит укоризненно.
— Ты просьбу-то мою, Светлана, забыла?
— Какую просьбу?!
— Дак в церковь я тебя просила сходить…
— Ой, — говорю. — Прости, тетенька! Сегодня же побегу!
— Дак уж сбегай! — говорит тетушка. — И кроме тех денег, которые обещала отнести, отпевание закажи.
— По кому?!
— А вот пойдешь заказывать и узнаешь…
И пропала из сна.
2Вернее, это я проснулась…
Муж с телеграммой у кровати стоит. Оказывается, телеграмму принесли. Написано там, что тетка моя померла… Через три дня похороны.
Ну, я вскочила и первым делом в церковь побежала…
А рано еще было…
Церковь только открылась, одна свечница за прилавком своим копается.
Рассказала я ей про свой сон.
— Да, — говорит. — Обязательно надо вам с батюшкой посоветоваться.
— А где его найти?
— Сейчас литургия начинается… В алтаре батюшка, ты подожди, а после службы обязательно подойди и расскажи все…
Ну, я отстояла службу, потом подошла к священнику, рассказала, какая меня печаль к нему привела.
Он сказал, что отпевание обязательно заказать надо…
— А я, — говорит, — землю дам, и вам надо будет, если на похороны поедете, посыпать ее на гроб или потом на могиле покойной рассыпать…
Тут же и совершил отпевание.
— А деньги куда отдать? — спросила я.
— Какие деньги? — удивился священник. — Свечница говорит, что вы заплатили что положено…
— Не, — говорю я. — Это другие деньги…
И рассказала ему о теткиной просьбе, которую я обещала исполнить.
— Ну, это куда вы пожелаете… — сказал батюшка. — Мы сейчас образ Николая Чудотворца собираемся реставрировать, можете на реставрацию пожертвовать.
И он подвел меня к иконе в темноте, в которой только глаза святителя и можно было разглядеть.
Но, присмотревшись, я сразу узнала икону.
— Батюшка! — говорю. — Такой же образ Николая Чудотворца у тетки висел. Только маленький, в типографии напечатанный. И сегодня во сне я ее с этим образком в руках видела.
— Ну и слава Богу… — сказал священник. — Видно, на реставрацию этой иконы ваша родственница и пожертвовала деньги…
Взял он у меня сто рублей, которые я ему приготовила, и опустил в копилку, стоящую под иконой.
3— Хорошая история… — сказал я, когда моя собеседница замолчала.
— Да, — сказала Светлана. — Только на этом моя история не закончилась. Продолжение было у нее… Похоронили мы тетку, как положено, ну и снова пошла обычная жизнь. Семья… Работа… Хлопоты… А летом мы поехали в отпуск на юг… И вот там еще одна история приключилась.
Взяли с мужем напрокат лодку и поплыли в море рыбачить. Выплыли, куда нам показали, бросили якорь.
Только рыбалка не задалась.
У мужа пару раз клюнуло, а у меня и не клевало совсем…
В общем, закинула я удочку, а сама на надувном матрасе в носу лодки устроилась.
И заснула, конечно, а когда проснулась, смотрю, муж тоже спит, и сколь времени это безобразие продолжается, неизвестно, только я обгорела вся на солнце.
Муж тоже обгорел сильно.
