Людьмила Крискович - Просто поверь в себя
Может, тогда я не смогла бы выдержать своего одиночества? Я ведь отдавала ему эти деньги не под дулом пистолета – я делала это по велению сердца. Я легко их отдала, но сумма денег больше этой так же легко пришла ко мне. Чего бояться?
Я знаю, многие люди скажут, что я была просто глупой женщиной, что это случайное совпадение, что мне удалось вернуть и умножить деньги из другого источника. Может быть. Значит, я получила опыт большой глупости. Без этого опыта в такой же ситуации я бы поступила точно так же. Имея этот опыт, при аналогичной ситуации у меня не возникнет желания повторить его – это уже будет неинтересно. Я верю, что когда мы усваиваем жизненный урок успешно, то он никогда не повторится. Если мы не проходим его, то он будет повторяться в разных ситуациях и так много раз, пока мы не достигнем успеха.
Первый раз, при одной и той же ситуации, человек получает опыт, а в следующий раз он уже делает свой выбор.
Моё желание приобретать новый опыт, видно, было поддержано на небесах, и моя невидимая семья старалась выполнить любое моё желание.
Я нашла вторую работу. Я работала в своей квартире, на своем компьютере. Мне очень нравилась моя работа – там было много головоломок, и надо было найти ключики к их разгадкам. Я создавала и поддерживала базу данных, вела простую бухгалтерию. Всё было хорошо, но мой начальник был абсолютно больным на всю голову человеком. Очень трудно мне было отыскать в нём ангела, посланного мне. Он легко мог повысить голос, заплакать, подпрыгнуть и брызнуть слюной. Я понимала, что он психически нездоров, и стала его жалеть. Ведь не зря в Библии, которую я так и не прочитала, говорится: «Не суди да не судим будешь». Жалость – это тоже форма осуждения. Это я поняла позже, когда «жареный петух в …опу клюнул».
В самом начале моей работы на этого человека у него была достаточно сложная ситуация в бизнесе, и он привлёк к срочной работе по отгрузке товара всех своих малочисленных работников и свою дочь с её бой-френдом. Театр драмы отдыхает при виде такого зрелища. Я не могла толком тогда помочь, так как работала всего пару дней и ещё не вникла в ситуацию. Все копошились с бумагами, стараясь определить, какая из них подходит к текущей отгрузке, а какая нет. Мой новоиспечённый начальник метался с выпученными глазами от одного человека к другому и кричал, что что-то очень плохо с этой компанией, по-видимому, он имел в виду свою компанию. Когда его дочь попыталась ему что-то объяснить, он моментально выходил из себя и стал криком кричать. Он кричал, что его бизнес погибает, что никто не может ему помочь. Потом он стал плакать, задыхаться, кашлять, опять плакать, пока не устал. Когда пришла усталость, он вдруг сказал, что если кто-то проголодался, то он может купить еду. Я была удивлена такому резкому переходу от одного состояния к другому. Так повторилось несколько раз за 4 часа.
Почему я не ушла, не бросила эту работу уже тогда? Я не знаю, но предполагаю, что мой страх остаться без работы, или без достаточного количества денег, стал более предприимчивым после моих многочисленных новых опытов работы над собой. Мой страх замаскировал себя под добродетель, посылая мне сочувствующие мысли: какой этот человек больной на голову, какой он несчастный, мне надо ему помочь. А вопрос возникает сам по себе: «Кто меня просил о помощи?»
Видно, мне всё еще нравилось наступать на одни и те же грабли. Видно, удар граблями по лбу вызывал у меня повышенный интерес к удару, который выражается в виде вопроса: «А за что ударили?»
Чтобы найти ответ на заданный вопрос, я продолжала работать на него.
Когда я не контактировала с ним и работала самостоятельно, то своей работой я наслаждалась. Но как только приходилось работать непосредственно с ним, то это было очень тяжело. Но, как мать Тереза, я продолжала свою миссию. Мои материнские чувства к нему привели меня к удивительному открытию.
Он пришёл ко мне и стал жаловаться на то, что у него временно очень плохо с деньгами, что ему надо заказывать товар в Китае, а без денег это невозможно. Я не знаю, как это произошло, но я, имея какую-то сумму на своем банковском счету, предложила ему одолжить все свои деньги и спасти его бизнес. Когда мой рот произнёс это, я была просто в шоке – опять?
Я была так удивлена собой, что подумала, будто я совсем себя не знаю. Видно, не я урок тогда – мне необходимо повторение. В этот раз у меня были все бумаги, заверенные юристом, и я одолжила деньги под хороший процент. Он обещал их вернуть через два месяца. Он не сказал, что зарплату мне тоже платить не будет, а я и не спросила – просто отдала всё, что было. Хорошо, что была ещё одна работа, а так бы было очень весело.
По истечении этих двух месяцев он пришёл ко мне, и я напомнила ему о деньгах. Тут у него начался приступ бешенства. Он орал на весь дом. Он подбежал к принтеру и стал вырывать провода из розетки. Он кричал, что как я могла ему не доверять, а задать такой вопрос, что принтер его, и он его забирает. Театр, да и только. Я наблюдала это как бы со стороны, никак на это не реагируя. Мне было его жалко. Он был такой никчёмный, такой больной. И после этого я продолжала работать на него, ожидая своих денег.
Вскоре он вернул мне долг, и даже с процентами. После этого я сказала ему, что работать на него больше не буду. Театр начался опять. Он встретил меня возле моего дома. Он стоял и ждал меня. Он был весь в соплях и слезах. Он плакал в полном смысле этого слова и просил меня продолжать работу на него, что он увеличит мою почасовую оплату. Он меня купил? Я его пожалела? Возможно. Я согласилась продолжать работу на него, но уже понимала, что мне предстоит что-то понять, что-то изменить в своём сознании.
Я работала на него, но уже не испытывала удовольствия от своей работы. Я всё откладывала на потом, что потом брошу эту работу. Его бизнес снова терпел неудачу. Он не платил уже 5 месяцев, накопилась приличная сумма денег. Я продолжала работать на него потому, что не хотела снова потерять деньги. Я верила, что он мне их отдаст. Он отдал мне ровно половину положенных денег и сказал, что я уволена за плохую работу.
Я почувствовала сильное облегчение, когда он это сказал. Одна мысль, что я никогда не увижу его лица и не услышу его голоса, привела меня в восторг. Я почувствовала обиду и злость на несправедливость в этой жизни. Я почувствовал это по привычке. Я осознала эту привычку. Я не предавала себя в тот момент, я продолжала любить себя и не осуждать себя.
Я сказала: ну что, моя дорогая, давай разберёмся честно, чему тебя эта ситуация учит.
Я разобралась и поняла, что нельзя судить людей. Я научилась тому, что если кто-то меня сильно беспокоит, то я должна оставить того человека, потому что я теряю свою собственную свободу и становлюсь рабом. Я поняла, что это был настоящий ангел, посланный мне в помощь. Так как я увидела в нём ангела, то я вспомнила о том, кто мы есть на самом деле и зачем встретились. Вот как всё красиво закончилось. Опыт получен, благодарность за хорошую работу к душе того человека осталась. Я готова к следующему опыту.
Мои дети
«Мои дети». Сейчас это звучит как-то нереально для меня. Прошло уже так много лет, как я не видела их. Они улетели из гнезда и не захотели возвращаться. Легко уйти, тяжело вернуться. Не смотри, как аисты улетают, – смотри, как возвращаются. Беда вымучит, беда и выучит. Что вымучит, то и выучит.
Я ни на одно мгновение не забываю о них. Они всегда со мной. Только любовь моя к ним изменилась. У меня к ним любовь безо всяких ожиданий. Я просто их люблю, я их глубоко понимаю, ни в чём не осуждаю и всегда жду их возвращения.
Конечно, я могла бы позвонить своей старшей дочери ещё тогда. Мне всегда было легко извиниться, легко заговорить первой, легко разрядить напряжение. Это не проблема для меня. Я чувствовала, как глубоко она запрятала свои истинные чувства, как сильно она вжилась в образ «железной леди». Так глубоко и так сильно, что она сама в это поверила.
Конечно, я могла бы приехать в Беларусь и забрать к себе в Канаду мою младшую дочь-подростка. Я чувствовала, через какие болезненные страдания и испытания она проходит вдали от меня, как глубоко, до крови, до ненависти рвет её на части её же эгоизм.
Я не сделала ни то, ни другое. Я не смогла это сделать. Что-то, что сильнее меня, не разрешило мне набрать номер, поговорить, купить билет на самолёт. Я готова была сделать всё, что возможно, если бы понимала, что можно сделать. Я не чувствовала себя виноватой. Если бы мне предстояло начать жизнь сначала, то я повторила бы всё так же. Я всегда поступала наилучшим из возможных способов согласно своей вере и понятиям. Я не знала, что такое любить себя, ну как я могла их любить? Если ты не знаешь, как водить машину, как ты можешь научить этому своего ребёнка? Есть только один выход – научиться водить машину самому, а потом учить ребёнка, если к тому времени ребёнок не научился этому самостоятельно или у него есть на это желание.
