Фома Аквинский - Сумма теологии. Том IV
Этому противоречит сказанное Августином о том, что Бог вознаграждает за намерение[359]. Но Бог вознаграждает добродетель. Следовательно, добродетельность воли зависит от намерения относительно цели.
Отвечаю: намерение может относиться к акту воли двояко: во-первых, как предшествующее ему, во-вторых, как сопутствующее. Намерение предшествует акту воли каузально, когда мы желаем нечто постольку, поскольку стремимся к определенной цели, в свете которой упорядоченность к цели рассматривается как причина добродетельности желаемой вещи; так бывает, например, когда человек хочет поститься во имя Бога, поскольку акт постничества безусловно добродетелен уже в силу того, что он совершается во имя Бога. Поэтому, коль скоро, как было показано выше (1), добродетельность воли зависит от благости желаемого объекта, она необходимо должна зависеть и от намерения относительно цели.
С другой стороны, намерение сопутствует акту воли тогда, когда оно добавляется к предшествующему акту воли; так бывает, например, когда человек сперва желает сделать нечто, а уже впоследствии относит сделанное к Богу. В таком случае добродетельность предшествующего акта воли не зависит от последовавшего за ним намерения, если только этот акт не повторяется с уже возникшим [к этому моменту] намерением.
Ответ на возражение 1. Когда намерение обусловливает акт воли, упорядоченность к цели рассматривается как причина благости объекта, о чем уже было сказано.
Ответ на возражение 2. Если акт воли обусловлен дурным намерением, то о нем нельзя судить как о благом. Так, когда человек желает подать милостыню из тщеславия, то желаемое им, будучи само по себе благим, подпадает под один из видов зла, и потому в качестве [именно] желания [именно этого человека] является злым. Таким вот образом такое желание может быть злым. Впрочем, если подобное намерение появляется после [указанного] акта воли, то этот акт может быть и благим, поскольку намерение не влияет на предшествующий ему акт воли, если только этот акт не повторяется.
Ответ на возражение 3. Как уже было сказано (6), «добро происходит от единой всеобщей причины, а зло – от многих частичных оскудений». Поэтому если воля склоняется к тому, что зло само по себе, то хотя бы оно и выступало под одним из видов блага, воля все равно будет злой. То же самое происходит и в том случае, когда воля склоняется к тому, что само по себе благо, но выступает под одним из видов зла. Следовательно, для того, чтобы воля была благой, она должна склоняться к благу, выступающему под одним из видов блага; иными словами, необходимо желать блага ради блага.
Раздел 8. Зависит ли степень добродетельности или порочности воли от степени блага или зла в намерении?
С восьмым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что степень добродетельности воли зависит от степени блага в намерении. Ведь сказано же [в Писании]: «Добрый человек из доброго сокровища сердца своего выносит доброе"11 (Мф. 12:35), что глосса комментирует так: «Человек творит столько добра, сколько намерен». Но, как уже было сказано (7), намерение сообщает добродетельность не только внешнему действию, но также и акту воли. Следовательно, добродетельность человеческой воли адекватна добродетельности его намерений.
Возражение 2. Далее, прибавляя к причине, прибавляют и к следствию. Но добродетельность намерения является причиной доброй воли. Следовательно, человеческая воля блага в той мере, в какой благо его намерение.
Возражение 3. Далее, что касается злых действий, то человек грешит адекватно своему намерению; в самом деле, бросивший камень с намерением убить обвиняется в убийстве. Следовательно, по той же самой причине в том, что касается добрых действий, воля блага адекватно благости намерения.
Этому противоречит следующее: намерение может быть благим, а воля при этом – злой. Следовательно, по той же самой причине улучшение намерения может сопровождаться ухудшением воли.
Отвечаю: как в отношении акта, так и намерения относительно цели мы можем усматривать двоякое количество: одно из них относится к объекту, благодаря которому человек желает или делает некое большее благо, другое связано с интенсивностью акта, когда человек желает или действует с большей интенсивностью, и это в большей степени зависит от действователя.
Таким образом, если речь идет о количестве со стороны объекта, то очевидно, что количество в акте не зависит от количества в намерении. Что касается внешнего акта, то причины этого может быть две. Во-первых, та, что определенный к цели объект может быть неадекватным цели; например, если человек намеревается купить вещь, стоящую сто динаров, то он не осуществит свое намерение, если готов заплатить только десять. Во-вторых, та, которая связана с препятствиями, могущими сопутствовать внешнему действию, каковые препятствия мы преодолеть не в силах; [так] например, [бывает] когда человек, намереваясь прийти в Рим, сталкивается с препятствиями, делающими его путешествие невозможным.
Что же касается внутреннего акта воли, то здесь имеется только одна причина, поскольку внутренние акты воли находятся в нашей власти, а внешние акты – нет. Итак, воля может желать объект, который неадекватен поставленной цели, и, таким образом, склоняющаяся к такому объекту воля, если рассматривать объект в абсолютном смысле, уступает в благости намерению. Но поскольку намерение тоже некоторым образом относится к акту воли, выступая в качестве его причины, то получается так, что количество добродетельности в намерении сказывается на акте воли (а именно когда воля желает некоторое большое благо ради цели, хотя то, благодаря чему она желает достичь столь большое благо, не является адекватным этому благу).
Но если мы рассматриваем количество в намерении и в акте с точки зрения их интенсивности, то в таком случае интенсивность намерения сказывается как на внутреннем, так и на внешнем акте воли, поскольку намерение относится к ним как своего рода форма, что явствует из ранее сказанного (12, 4; 18, 6). Однако если рассматривать все с точки зрения материи, то тогда при высокой интенсивности намерения внутренний или внешний акт воли могут значительно уступать в интенсивности, как, например, когда человек желает лечиться в куда меньшей степени, нежели он желает выздороветь. Однако сам факт сильного намерения выздороветь способствует, как формальное начало, интенсивности желания лечиться.
Тут, впрочем, следует иметь в виду что интенсивность внутреннего или внешнего акта может быть отнесена к намерению как к своему объекту, как [например] когда человек намерен интенсивно что-либо желать или делать. Тем не менее из этого вовсе не следует, что он действительно интенсивно желает или делает, поскольку количество добродетельности во внутреннем или внешнем акте не зависит от количества блага в намерении, о чем уже было сказано. Поэтому нередко бывает, что человек не заслуживает столько, сколько он намеревается заслужить, ибо количество заслуги соразмерно интенсивности акта, о чем речь у нас впереди (20, 4; 114, 4).
Ответ на возражение 1. Эта глосса говорит о добре как об оценке со стороны Бога, Который в первую очередь судит намерение относительно цели. Поэтому в другой глоссе на тот же стих сказано, что «сокровище сердца – это намерение, согласно которому Бог судит о наших делах». Ведь добродетельность намерения, как уже было сказано, в определенном смысле способствует добродетельности воли, благодаря чему даже внешний акт может стать похвальным в глазах Бога.
Ответ на возражение 2. Добродетельность намерения не является достаточной причиной для доброты воли. Следовательно, приведенный аргумент также недостаточен.
Ответ на возражение 3. Непосредственная порочность намерения достаточна для того, чтобы сделать волю злой, и в таком случае воля столь же зла, сколь зло и намерение. Но подобное рассуждение не может быть отнесено к добродетельности, о чем уже было сказано.
Раздел 9. Зависит ли добродетельность воли от ее соответствия Божественной воле?
С девятым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что добродетельность человеческой воли не зависит от ее соответствия божественной воле, поскольку человеческая воля [просто] не может соответствовать божественной воле, что явствует из сказанного [в Писании]: «Как небо – выше земли, так пути Мои – выше путей ваших, и мысли Мои – выше мыслей ваших» (Ис. 55:9). Если бы, таким образом, добродетельность воли зависела от ее соответствия божественной воле, то из этого бы следовало, что воля человека [вообще] не может быть доброй, каковое предположение недопустимо.
