Дональд Инглиш - Евангелие от Марка
«Гефсимания» по всей вероятности означает «маслобойный пресс». Местность, обозначенную Марком как селение, называемое Гефсимания (32), Иоанн называет «садом за потоком Кедрон» (Ин. 18:1,2). Поэтому считается, что это место находилось на нижних склонах Елеонской горы, где–то в полумиле от стен города.
То, что произошло в Гефсимании, показало, насколько слабой была способность учеников выстоять. Иисус берет с Собой лишь Петра, Иакова и Иоанна (33). Он показывает им глубину Своих страданий и горя, зная, что ждет Его впереди (33,34). Он просит их: «…побудьте здесь, и бодрствуйте» (34).
Выразительные слова о состоянии Иисуса — ужасаться и тосковать… скорбит смертельно (33,34) — подчеркивают тот факт, что Ему тоже стоило многих усилий остаться верным до конца. Эта битва началась с Его крещения и искушений (1:9–12), а теперь достигла кульминационного момента. Только Он Сам понимал полное значение Своих слов, сказанных во время последней вечери о Своем Теле и Крови — в контексте Пасхи и нового завета^ В этой ситуации мы можем понять, что Ему действительно нужна была поддержка Его ближайших друзей в Гефсимании.
Его молитва представляет собой одну из самых горьких страниц Евангелия. Он обращается к Богу как к Отцу, называя Его Авва Отче, где слово «авва» — арамейское. В других Евангелиях авторы употребляют слово «отец» на греческом языке. Авва — исключительно личное и интимное обращение. В редких случаях к нему добавляли «Который на небесах»[68], но Иисус не использует это «защитное прикрытие». Здесь, как нигде больше, Он нуждается в любви Отца и Его ответной реакции. (Христианская Церковь смело употребляет такое обращение к Богу Отцу как выражение глубокого и внутреннего осознания своей принадлежности к Божьей семье — Рим. 8:15; Гал. 4:6.)
Как бы мы ни толковали молитву Иисуса в Гефсимании, в первую очередь следует подчеркнуть исключительную серьезность этого события. Это не драма, разыгранная для пользы верных, но настоящая борьба Иисуса, Который Единственный на всей земле знал, что должно произойти. «Пронеси чашу сию мимо Меня» (36). Значение чаши смотрите в 10:38. Р. П. Мартин предполагает, что чаша здесь может обозначать жестокую борьбу с искушением пойти иным путем, минуя волю Отца. Обычно, однако, она воспринимается как просьба Иисуса о другом способе выполнения предначертанного, а не посредством ужасной смерти под бременем наших грехов. Мы уже видели этот образ в лице страждущего слуги из Книги Пророка Исайи 53 и знаем о цене искупления из Евангелия от Марка 10:45. Это не противление воле Отца, но столкновение с ужасом предстоящей смерти, которую предвидел Иисус. И все–таки, даже предвидя Свое будущее, Он подтверждает волю Отца (36). Этот короткий взгляд в интимный молитвенный мир Иисуса высвечивает не только цену нашего искупления, но и природу Самого Иисуса как Бога и Человека. В критический момент искупления оба эти аспекта, Божий и человеческий, видятся как единое целое.
В противоположность мятущемуся духу Иисуса (37–41), ученики не смогли удержаться от сна. Три раза Он возвращался, объятый ужасом и изможденный, и три раза находил их спящими. В третий раз Он произнес слово «кончено», что могло означать «счет оплачен», словно там, в Гефсиманском саду, все наконец решилось. То, что было разрешено в молитве, должно было осуществиться в жизни — и смерти (41).
Ссылка на Сына Человеческого в этом контексте ясно показывает, что это Его самоопределение. Предательство Сына Человеческого означает предательство Иисуса. Увидели ли это наконец Его ученики? Должно быть, фрагменты картины начали вставать на свои места с появлением на сцене предающего (42).
Молитва и жизнь
Выпущено много духовной литературы и книг, в которых говорится о «молитвенной жизни» верующих, о взаимосвязи молитвы с повседневностью. Их цель — донести до читателя важность и огромную ценность молитвы, и ни один христианин не сможет не согласиться с этим. Однако сам по себе такой акцент способен обесценить молитву, ограничив ее тривиальными просьбами. Молитва в Библии и в христианской традиции намного больше, чем просто духовная поддержка. Она предполагает борьбу с серьезными проблемами, а также длительное пребывание в Божьем присутствии вдали от всякой суеты и повседневной деловой активности. Молитва как раз и позволяет взглянуть на эту активность с преимущественной позиции пребывания с Богом наедине. Уединение в горах для таких встреч с Богом в Библии имеет символическое значение (см.: 9:2–8).
5. Арест Иисуса (14:43–52)
И тотчас у как Он еще говорил, приходит Иуда, один из двенадцати, и с ним множество народа с мечами и кольями, от первосвященников и книжников и старейшин. 44 Предающий же Его дал им знак, сказав: Кого я поцелую, Тот и есть; возьмите Его, и ведите осторожно. 45 И пришед тотчас подошел к Нему и говорит: Равви! Равви! И поцеловал Его. 46 А они возложили на Него руки свои и взяли Его. 47 Один же из стоявших тут извлек меч, ударил раба первосвященникова и отсек ему ухо. 48 Тогда Иисус сказал им: как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня; 49 Каждый день бывал Я с вами в храме и учил, и вы не брали Меня; но да сбудутся Писания. 50 Тогда, оставивши Его, все бежали. 51 Один юноша, завернувшись по нагому телу в покрывало, следовал за Ним; и воины схватили его. 52 Но он, оставив покрывало, нагой убежал от них.
Арест Иисуса является следующим этапом развития евангельской истории. Тесный кружок Его учеников не мог бодрствовать вместе с Ним. А теперь они не могут остаться с Ним и отступаются от Него. В любом случае этот путь они выбрали сами (50). В наихудшем положении оказался Иуда, который по предварительному сговору показал врагам Иисуса, поцеловав Его, что было обычным приветствием раввина учениками (44,45). Это дало возможность небольшой группе противников спокойно захватить Иисуса вдали от народа (14:1,2). Отметим, однако, действия одного из учеников Иисуса (Иоанн говорит, что это был Петр, Ин. 18:10), который, защищая Учителя, отсек ухо одному из нападавших (47). Иисус упрекает Своих противников за насилие и секретность, поскольку они могли взять Его и в храме (48,49). Он объясняет их действия в свете исполнения пророчеств Писаний, несомненно имея в виду те, которые уже были упомянуты в связи с 14:18 и 27 (а именно: Пс. 40:10 и Зах. 13:7). При этом все Его ученики, несмотря на свои недавние клятвы (29,31), разбежались. Комментарии Иисуса о Себе и учениках, основанные на Писаниях, полностью подтвердились (27).
Стихи 51 и 52 объяснить обычным образом невозможно. Так или иначе, но они свидетельствуют, что там присутствовал еще один человек. На нем не было ничего, кроме тонкого покрывала (которое, судя по языку этого отрывка, было изготовлено из ткани высокого качества). Вероятно, он был в таком виде потому, что, услышав шум, выскочил из постели. А может, он спешил предупредить Иисуса? Кто это был? Мы не удивимся, если окажется, что предания верны и это был сам Марк. Можно предположить, что последняя вечеря происходила в его доме (в Деяниях 12:12, например, говорится, что первые христиане собирались у него дома), и кто–нибудь предупредил его семью о людях, которые идут арестовать Иисуса. Молодой человек оказался в самом центре событий и был схвачен. Мы ничего не знаем точно. По этому поводу было высказано много самых фантастических догадок. Невозможно ответить на все имеющиеся вопросы, но ясно одно — Иисуса оставили все, кто провозглашал свою верность.
Предательство Иуды
Предательство Иуды пытались объяснить по–разному. Судя по имени, он был с юга, в то время как остальные ученики — с севера. На основании Евангелия от Иоанна можно предположить, что он был жаден до денег (Ин. 12:6), и это в некоторой степени подтверждается в Евангелии от Матфея 26:14–16. Но на предательство его толкнуло не это. Некоторые исследовали полагают, что он был расстроен казавшейся неспособностью Иисуса освободить страну от власти римлян. Другие высказывают догадку, что его поступок был попыткой заставить Иисуса действовать. Марк не проявляет интереса к выявлению этих причин. Он трезво констатирует сам факт и омерзительность случившегося, а также то, что тем не менее Бог использует произошедшее для реализации Своих планов.
То же верно и по отношению к нам. Мы можем предать и предаем нашего Господа, хотя менее явно, нежели Иуда. И так же несем ответственность за свои действия. Но Господь может простить даже предательство. В отличие от Петра, Иуда не понял этого. (Иуда покончил с собой, Мф. 27:3–5; Деян. 1:16–20; а Петр вернулся и получил прощение, Ин. 21:15–22.) Бог и сейчас может взять испорченные и растрепанные нити жизни и выткать из них цельное и здоровое полотно (Рим. 8:28). Нельзя благодушно относиться ко греху, поскольку грех предает Иисуса, но точно так же нельзя позволять греху разрушать нас через чувство вины, нельзя, чтобы грех взял над нами верх — надо помнить, что существует прощение и возможность возвращения к Богу (1 Ин. 1:8–10).
