Проф.А.Г.Знаменский - Тайна загробного мира (Свидетельства об умерших, о бессмертии души и о загробной жизни)
Можно ли представить, что отец, давший превосходное начальное образование своему сыну, запер бы его на остальное время жизни в четырех стенах, вместо того, чтобы дозволить ему продолжать учение и собрать плоды своего воспитания? Так и здесь, невозможно, чтобы тот, который любит добро, который стремится к совершенству, идея которого и чувство даны ему Богом, был остановлен на пути своего усовершенствования.
У кого из нас нет желания узнать лучше законы природы, по которым Промысл управляет миром? У кого нет желания узнать Виновника всего существующего? Какое дитя не желает видеть отца, которого оно знает лишь по благодеяниям, полученным от него? Разве Бог дал бы нам возможность возноситься мыслью к Нему, если мы не должны наслаждаться более ясным созерцанием Его природы, Его совершенств, конечной цели творения мира и т.п.?
Прекрасен образ души, совершенствующейся в истине и добродетели! Ужели Бог уничтожит ее прежде, чем это усовершенствование было, бы окончено? Совершенство, как и счастье, растение не здешнего мира: оно принадлежит другому царству. Всякое растение нуждается в почве, климате, ему свойственном, но для совершенства нет здесь почвы, нет родины. Где же оно, если не в будущей жизни? Человек есть венец всего земного творения, но это творение не окончено.
Мы – только камни, предназначенные войти в сооружение великолепного здания, мы находимся в приготовительной школе, где получают только начатки учения, мы проходим только детский возраст того длинного века, которого имя – вечность. Смерть только совлечет с нас земную и грубую оболочку, недостаточную для нашего будущего существования.
Когда мы припомним, что люди, имевшие самое чистое сердце, непрестанно боровшиеся с врагами духовными и прославившие себя множеством побед, как, например, святой апостол Павел, не были уверены и после непрерывных трудов, что достигли совершенства, к которому стремились, когда подумаем, что Господу должно же быть приятно видеть те успехи, какие делают а благочестии Его создания, приятно видеть, как они все более и более приближаются к уподоблению Ему, – тогда нельзя себе представить, чтобы Господь оставил их на половине пути к добродетели, чтобы Он в награду за их заслуги даровал им смерть, уничтожение. Это несообразно с благостью и мудростью божественною.
Чаяние будущей жизни вместе с верою в Бога служит основанием благоустроенной жизни и на земле. Известно, что те народы, у которых ослабела вера в будущую жизнь, подвергались разным бедствиям; основы семейной, общественной жизни у них потрясались; эти народы подвергались внутренним междоусобиям и порабощению от внешних врагов. Было время, что весь человеческий род, кроме семейства праведного Ноя, по определению Божию истреблен был потопом, потому что люди тогда потеряли веру и в Бога, и в безсмертне души. У людей того времени плоть так поработила дух, что они забыли о своем высоком достоинстве: потому Бог и сказал об этих людях: не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками (сими), потому что они плоть (Быт. 6, 3). Подобное будет перед Вторым пришествием Иисуса Христа на землю и кончиной мира.
Вопрос о безсмертии – самый жизненный: вся наша жизнь, как личная, так и общественная, зиждется на вере в безсмертне души и будущую жизнь.
Безсмертне человека состоит в том, что душа его по смерти тела продолжает жить отдельно от тела, и человек продолжает свое существование в другом мире. Смерть не прерывает существования человека, а только видоизменяет его.
Бог не есть Бог мертвых, но Бог живых, и земная жизнь наша – только начало, приготовление к жизни вечной, нескончаемой. Нет и не было ни одного народа, который не ожидал бы будущей жизни – это чувство присуще душе человеческой.
Вспомните древнегреческого писателя, историка Плутарха, который много в своей жизни путешествовал и много видел разных стран и народов и который писал: Обойдите вы всю землю, вы увидите много во всем различий; вы увидите селения, где нет никаких законов; увидите людей, которые не знают, что такое деньги; встретите города без укреплений; целые племена, не имеющие жилищ, но нигде вы не найдете страны или народа, среди которых не строились бы алтари и жертвенники, где не сжигались бы жертвы и не возносились бы молитвы к небу».
Языческие религии представляют, чаще всего, более или менее ясные гадания безсмертии души, и только христианство сообщило вере в безсмертне и загробную жизнь полную достоверность и истинное выражение, ибо оно не учение человеческое, а Богооткровенная истина.
Это чаяние вечной жизни, которое искони существовало в человеческом духе, как нечто свыше прирожденное ему, получило полное и совершенное развитие в христианстве. С поразительною силою убеждения говорит, например, апостол Павел о воскресении и будущей жизни в Первых посланиях к Коринфянам и Фессалоникийцам. Загробная жизнь сделалась у апостолов предметом твердой и непоколебимой уверенности, потому что им дано было зреть воочию эту посмертную жизнь – в лице воскресшего Христа.
Эта благодатная вера воодушевляла первых христиан, она же ярко светилась в жизни святых Божиих и почти на наших глазах так ярко проявилась, например, в жизни преп. Серафима Саровского, старцев Льва, Макария, Амвросия и Иосифа Оптинских, св. Иоанна Кронштадтского, которые еще на земле как будто переступили таинственную грань мира сего. Они имели настолько благодатное знание о будущей жизни, что отблеск ее словно отражался на их всегда детски радостных лицах, как у людей, подобно апостолу Павлу, испытавших «восхищение до третьего неба» и слышавших там «неизреченные глаголы».
Люди, приближающиеся к совершенству, достигшие чистоты сердца, «стяжавшие Духа Божиего», находясь еще в этом мире, имеют дерзновение перед Вседержителем, входят в чертог Его, где Ангелы и духи святых. Еще будучи в теле, они твердо знают, что будут царствовать со Христом, потому что уже здесь, на земле, познали сладость Божественного озарения и действие силы Его. Сверхъестественные дары Богообщения, получаемые душой, еще находящейся в теле, служат только залогом небесных благ, о которых нельзя человеку и рассказать, ибо нет слов для их изображения.
Уже в настоящей жизни, поднявшись на вершины духовной высоты, эти святые люди переживают блаженство и радость, подобные вечной небесной радости в будущем веке. Они были еще здесь ангелами, исцеляя всяческие недуги душевные и телесные; преображались на молитве, сияя Фаворским светом; им повиновались стихии, пред ними преклонялись люди и звери, растения, вода и воздух.
Человек как существо, предназначенное к безсмертию, не может не иметь предчувствия о нем, но в иных людях чувство это сильно, а в других так слабо, что оно почти ни в чем не проявляется. Отчего это? Да от того, что в человеке два начала: одно – безсмертное, которое не исчезнет в смерти, другое – смертное, которое живет только до гроба. Каждое из этих начал производит в человеке сродное себе чувство. Оба эти начала так тесно связаны, что составляют теперь одно целое. Поэтому-то и чувство безсмертия с чувством смертности сливаются в одно неопределенное чувство. Если человек живет более тем, что есть в нем истинно безсмертного, т.е. духом, совестью, то чувство безсмертия усиливается, а если сильно предается тому, что есть в нем временное и мертвое – плоти и крови, то усиливается чувство смертности.
Нашу душу, рвущуюся к свету небесному, нельзя удовлетворить земными благами, и потому-то многие люди, по-видимому имеющие все для земного счастья, испытывают нередко великую тоску; недаром блаженный Августин, испытав все удовольствия и прелести земные, воскликнул: «Ты создал нас для Себя, и сердце наше неспокойно до тех пор, пока не найдет покоя в Тебе».
Смерть – великое и страшное таинство; и самое таинственное в ней – момент разлучения души с телом, переход человека из жизни телесной в жизнь чисто духовную, из временной – в вечную.
Дух человека скорее и легче отрешается от условий временной жизни, и иногда еще прежде окончательной смерти тела – он уже витает как будто вне тела. Вот чем объясняются нередкие случаи, что в час кончины, еще не совершившейся, человек или, правильнее, дух его является в отдалений от тела близким по сердцу людям.
Еще несколько минут, – и человек вступает в вечность. Как вдруг изменяется форма его бытия! Дух его видит свое собственное существо, видит предметы (и самые отдаленные) уже не телесными глазами, а каким-то непонятным нам ощущением. Он говорит слова не членораздельными звуками, а мыслью; не руками осязает предметы, а чувством. Движется не ногами, а одной силой воли, и то, к чему прежде он мог приближаться с великим трудом, медленно, теперь он достигает мгновенно; никакие естественные препятствия его не задерживают. Теперь и прошедшее ему видно, как настоящее, и будущее не так сокрыто, как прежде, и нет уже для него ни часов, ни дней, нет расстояний, – ни малых, ни больших; все сливается в один момент – вечность.
