Ярослав Лазарев - 100 вопросов к Богу
Лука радостно согласился.
Мы остановились. Батюшка заглянул в окно и сказал, что ему недалеко, километров пятьдесят. Мы посадили его на заднее сиденье и двинулись дальше. Я спросил батюшку, как его зовут и по какому делу едет.
– Андрей, – представился он, и мне понравилось, что он не настаивает на том, что его надо называть «отец Андрей», – такие священники меня почему-то раздражают.
– Еду, – тем временем продолжал Андрей, – крестить.
– Да, – сказал я, позволив себе немного ерничанья, – нынче модно стало детей крестить.
Однако то, что он мне ответил, еще больше расположило меня к нему и отбило желание ерничать.
– Вы правы. Я, конечно, не могу не радоваться, когда человек вступает в лоно Церкви, но, к сожалению, очень часто родители крестят детей не потому, что собираются растить из ребенка христианина, а просто потому, что считается, что это надо. Ну, как надо, к примеру, есть мандарины на Новый год. Глупо, правда? Почему именно мандарины?
Я не мог внутренне не согласиться, но выразить свое согласие не успел, он продолжил:
– К счастью, тут совсем другой случай. Креститься решил взрослый человек. Он сам пришел к Богу. Шел к Нему долго, мы долго говорили с ним, он много читал, готовился, все сомневался… Я старался не давить на него. Главное ведь что тут? Человек боится. Боится, что Бог его не примет, что слишком большая ответственность ложится на плечи. Главное тут – не загнать как можно скорее человека в купель, а избавить его от страха. И не торопиться при этом. Человек сам должен дойти.
– А вы, – высказал я свое предположение, – тоже «сами дошли».
– Угадали. – Андрей заулыбался. – Я родился в Москве, там и учился, и в школе, и в институте. Думал, стану учителем. А на старших курсах все изменилось. Ушел из института, крестился, поступил в академию, а теперь вот служу. Я третий год здесь.
Тут подал голос Лука.
– Отец Андрей, – сказал он, – а можно задать вам серьезный вопрос?
Батюшка удивленно взглянул на Луку и сказал:
– Конечно, несерьезные вопросы никому не нужны.
– А как вы, вот лично вы поняли, что Бог есть?
Я постарался спрятать улыбку: я-то уже знал, что Лука такой человек, который не боится серьезных вопросов. А молодой священник, видимо, не ожидал, что вопрос будет настолько нешуточным, и задумался. Потом собрался с духом и сказал:
– Лука, можно я буду на ты? Вера – такая вещь, которую нельзя понять. Что я имею в виду – нельзя логически дойти до этого. Тут совсем наоборот. Гели логически думать, то неизбежно придешь к выводу, что нет Бога. Логика в математике хороша. А как люди, к примеру, любят друг друга, влюбляются? Ведь не потому, что вот человек сидел и долго думал, кого ему лучше всего полюбить и надо ли вообще. Это же спонтанно происходит, люди и не замечают как. И даже, если бы начали рассуждать да прикидывать, решили бы, что лучше им вовсе не влюбляться. Что-то похожее и с верой. Просто в какой-то момент Бог приходит к человеку и зовет его. Очень тихо и очень осторожно, Богу торопиться некуда. А человек может год прожить, постепенно меняясь, и вдруг ни с того ни с сего понять, что он уже не сомневается в том, что Бог есть, понимаешь?
Лука кивнул, и я тоже заодно, чтобы батюшка понял, что я, как и всегда, тоже его внимательно слушаю. Ободренный тем, что никто не собирается над ним смеяться, отец Андрей продолжил:
– У каждого это по-разному бывает: кто-то много читает и думает. А у кого-то несчастье какое-то, тяжело человеку, приходится искать поддержку. И вот оказывается, что такая поддержка есть и что это очень просто. Ты, Лука, спрашивал, как это у меня было. Ну так вот у меня и было. В один год у меня много несчастий в жизни случилось – думал даже, как руки на себя наложить. Уберег Господь, слава Ему. – Отец Андрей без картинности, но очень вдумчиво перекрестился.
– Ну, отец Андрей, – сказал я, – если бы я надумал креститься, обязательно к вам приехал бы.
– Зачем вы так легко об этом говорите? Креститься все равно у кого. Вы же не в священника веровать будете, а в Бога. Вы лучше, если надумаете, как вы говорите, креститься, найдите священника там, где вы живете, чтобы он всегда мог поддержать вас и помочь вам.
– Простите нас, отец Андрей, – сказал Лука, – мы и не думали шутить над вами. Просто мы вчера играли в такую игру… Можно, я расскажу? – спросил меня Лука.
Я не возражал.
– Так вот, игра заключалась в том, – Лука практически развернулся лицом к отцу Андрею, – чтобы задавать друг другу самые серьезные вопросы и отвечать на них без шуток, серьезно, без страха сказать глупость или ошибиться. Ведь Бог не был бы против такой игры?
Отец Андрей улыбнулся:
– Думаю, даже уверен, что нет.
– Ну вот. – Лука тоже разулыбался. – А вы не возражаете, если мы и при вас будем продолжать играть так?
– Отчего же, я и сам с удовольствием.
Я тоже не нашел причин отказываться от продолжения игры, и Лука хлопнул от радости в ладоши.
– Начинаем! Первый вопрос вам, – Лука обратился ко мне. – Бог есть?
Вообще-то я бы не всякому священнику такой вопрос стал бы задавать – а ну как ответит однозначно, что нет, что тогда? Зачем обижать человека, который искренне верит? Впрочем, как раз человек, который искренне верит, и не обидится, а раз так, нет причин отводить вопрос, тем более что я очень заинтересован в ответе. Я сжал баранку покрепче, вдохнул и сказал:
– Я, к сожалению, не готов ответить на этот вопрос однозначно. Потому что он ведь подразумевает кучу других вопросов, не проще изначального. То, что в мире есть какая-то высшая сила, не заметить трудно. Если это отрицать, тогда очень, очень многое становится просто необъяснимым. Ведь даже современная физика, наука из наук, очень осторожно об этом говорит и в принципе не отрицает возможности существования Бога. Другое дело, что сразу надо задавать следующий вопрос: а что это за Бог? Верили же, скажем, индейцы в бога Кетцалькоатля – пернатого змея. То есть они согласились бы с нами, что Бог есть. Но если бы им сказали, что Он един в трех лицах, или что Его зовут Аллах, или что у Него есть наместник на земле и Он обязательно должен жить в Риме, а не где-то еще, они бы посмеялись, правильно? А, скажем, в Индии есть такой народ – сикхи. Они тоже верят в то, что есть Бог. Но они посмеялись бы, если бы мы сказали им, что Бог человеколюбец. Они уверены, что Бог, в сущности, довольно безразличная к человеку, если не сказать злая и жестокая, сущность. И честно говоря, я не вижу никаких причин, почему бы Богу не зваться Аллахом, например. И почему Бог хочет, чтобы люди обязательно крестились тремя пальцами, а не двумя. Ну или наоборот.
Все время, пока я говорил, я посматривал в зеркало заднего вида, чтобы следить за реакцией отца Андрея. Я боялся, что он может обидеться или замкнуться в себе, услышав мои слова. Но он, напротив, очень внимательно слушал и смотрел без тени враждебности. Я внутренне вздохнул с облегчением и закончил свою мысль:
– В общем, очевидно, что некая сущность, которую мы называем Богом, есть в мире, и в то же время очевидно, что люди на протяжении всей своей истории… ну, что ли, лепят Его по своему образу и подобию. Ведь и наш православный Бог сейчас и пятьсот лет назад – это разные боги. Вы не согласны со мной, отец Андрей?
Батюшка успокоил меня:
– Трудно с вами не согласиться. Если хотите знать, что я по этому поводу думаю… Лука, ты не возражаешь? Ну так вот. Ведь Бог настолько, образно говоря, больше человека, что человек в принципе не может Его познать. Во всяком случае, до конца, исчерпывающе. А все, что человек не может объять своим разумом, он сводит к тому, что ему знакомо. Скажем, вы упомянули физику. И вот вам пример: мы знаем из физики, что Вселенная бесконечна. Но кто из нас может представить себе бесконечность? Никто! Это слишком для человеческого разума, потому что все, что он видит вокруг, имеет свой конец в пространстве. Поэтому, как утверждают физики, человек представляет – вынужден представлять! – себе бесконечную Вселенную как просто какое-то очень, очень большое пространство, а это не совсем одно и то же. Что-то похожее и с Богом. Человек ограничен и не может умом охватить, как вы говорите, мистическую сущность. И поэтому он вынужден сводить идею Бога к чему-то, что ему знакомо. Индейцы – к соединению змеи и птицы, например. Авраамические религии, к которым относится и христианство, представляют Бога как отца… Но ведь дело-то в том, что если Бог так устроил, значит, в этом есть глубокий смысл, который мы, опять же, возможно, понять не можем. Человек слаб и умом, и телом. Что говорить, если для абсолютного большинства людей даже выучить иностранный язык – большая проблема! Вот представьте себе ребенка. Маленького ребенка. Ему, скажем, говорят, что обязательно надо по утрам и вечерам чистить зубы. Он не способен понять, зачем это надо, он представить себе не может, что зубы могут начать болеть и что это можно предотвратить простой ежедневной процедурой. Правильно? Не потому, что он глупый или ограниченный! Он же просто ребенок, и мы все это понимаем. И просим его поверить нам на слово, что чистить зубы обязательно надо. Он нас спрашивает почему, а мы ему отвечаем – потому что буква «у»! Глупость? Не такая уж и глупость, если вдуматься. Я думаю, что по отношению к Богу мы и есть такие вот дети. Не знаем, что и почему, чего-то не понимаем. Но нужно просто довериться Ему и, раз доверившись, делать вот эти все вещи, которые нам могут показаться глупостями: не красть, не убивать, не желать жены ближнего своего и так далее.
