Иоанн - О Кресте Христовом
Когда начали изображать косые подножия на крестах? Древнейшие памятники креста — греческие, римские и др. ничего не представляют в этом роде, — значит, косое подножие есть произведение самого позднего времени, притом — наше русское. Определяя приблизительно время его появления, мы можем с вероятностью полагать, что этим временем был XV или XVI век[62] — время крайнего невежества в нашем отечестве и появления многих, иногда самых нелепых и вздорных сказаний и историй, касающихся предметов веры и Церкви. В самом деле, когда читаешь мудрование наших так называемых старообрядцев о том, что означало это положение на Кресте с косым подножием нашего Господа, Который «одну ногу десную облегчи того ради, да облегчатся греси верующих в Него и во второе пришествие возмут-ся горе в сретение Его, а шуюю того ради отягчи, подножию долу понизшу-ся, да не верующие в Него отягчатся и снидут во ад»[63], — тогда невольно вспоминалось это множество вымышленных сказаний и повестей, для которых было так плодовито темное воображение наших предков[64]. Конечно, такое мудрование не содержало в себе ничего противного истинной вере, но ничто не может поручиться за его истину, и оно вредно уже тем, что сильно отзывается новизною и самонадеянною и бесстыдною удалью объяснять по-своему то, чего никто из отцов и учителей Церкви не объяснял. Да и кому нужно было делать косое подножие на Кресте Спасителя, когда оно так неудобно, нелепо и не достигает своей цели? Воинам? Но они делали только то, что обыкновенно было в этом случае во всякое другое время, — и если бы, предположим, непременно требовалось подножие, то они подложили бы под ноги более соответствующее цели, а не наше косое. Или сам Спаситель выразил волю Свою, чтобы ноги Его пригвоздили на косом подножии? Но кроме того, что это нелепо (Господь ни в чем не пререкал: Он дал полный простор буйной воле Его врагов), кто из воинов послушался бы Его и осмелился сделать то, чего на других крестах никогда не бывало? Да и можно ли было ожидать этого от таких воинов, каков, например, был тот, который, как бы в отмщение за то, что Господу не перебили голеней, подобно разбойникам, был настолько жесток и бесчувствен, что ни мало не думая поднес копье и пронзил Его бок? Чего доброго можно было ожидать от подобных людей?[65]
Кроме всего этого, надобно поставить мнимым старообрядцам на вид то, как мы почти уже доказали, что на Кресте Христовом не было никакого подножия, не только косого, но и прямого. Последнее доказательство в пользу этого основывается на следующем соображении. В описании последующих обстоятельств распятия Господня евангелист Лука между прочим говорит: «Един же от обешеною злодею хуляше Его», т. е. говорит о висении на кресте разбойника, хулившего Господа, а известно, что и Господь, и другой разбойник, благоразумный, были распяты одинаково со злым разбойником, следовательно, и Господь также был повешен, т. е. был в висячем положении на Кресте, а отнюдь не в стоячем. Но как же сказать, что Он висел на Кресте, если сказано в Писании: «Дадим подножие под ноги Его»? Всякий согласится, что подножие для того и существует, потому так и называется, что на нем стоят или утверждаются ноги, и кто стоит на подножии, тот не висит.
Что значат слова: висит, повешен на кресте? Конечно, то, что человек, прибитый ко кресту ладонями рук и стопами ног, всеми остальными частями своего тела висит, т. е. в отвесном положении тяготеет к земле. Говорим: в отвесном положении — потому, что когда ноги прибиты ко кресту стопами, тогда в коленах по необходимости делается сгиб и таким образом тело представляется висящим в собственном смысле. Из всего этого следует заключить, что на Кресте Господнем не было не только подножия, но и седалища, о котором упоминает Сенека и даже некоторые из отцов первых веков. Стояние на подножии так несовместимо с висением, что уж если ноги поставлены на подножие, то вместе с тем треть тела и опирается именно на подножие, и в таком случае тело не висит, а стоит на подножии.
Кроме евангелистов, во многих церковных песнях и канонах говорится также, что Христос Спаситель висел на кресте, например, в службах на Великий Пяток.
Решим теперь последний вопрос: не нужно ли было подножие собственно на Кресте нашего Спасителя, т. е. не нуждался ли Он по причине крайнего, предшествовавшего распятию, изнеможения и совершенного изнурения сил?
На это тоже нельзя отвечать иначе, как только так, что для Спасителя, несмотря на изнурение Его сил. подножие не было необходимо. От ослабления телесных сил, по свидетельству хирургов, не делается слабее жилистая материя рук, — она делается даже крепче по мере того, как душа оставляет тело, и жилы мертвого тела — самые крепкие. Этим объясняется то обстоятельство, почему так часто во время гонений секли христиан жилами животных. По своему жилистому, мускулистому и костлявому существу руки во всяком случае достаточно сильны и крепки для того, чтобы держать на себе висящее тело. В заключение скажем: если бы вообще человеческие руки были так слабы, если бы подножие было действительно нужно, то ужели, в продолжение XVIII века, анатомы и хирурги не заметили бы такой несообразности в изображении Распятий с действительностью и не посоветовали бы живописцам, плотникам, статуйщикам и самим священнослужителям, которые заведывают этим, устранить такую несообразность — делать непременно подножие, именно по той причине, что тело не может висеть на одних руках? Однако же большая часть древнейших и новых Распятий на крестах не имеют подножий и никто никому не замечал, что это — неправильно или нелепо.
Определив, сколько было возможно, на основании достоверных свидетельств, вид того первоначального Креста, на котором распят был Господь наш, и сказав, что представлялось нужным, о титле и подножии на кресте, скажем теперь, кстати, несколько слов и о том, из какого дерева сделан был этот первый Честной Крест и что случилось с ним по снятии с него Пречистого Тела.
По достоверным известиям древних римских писателей, крест, который большей частью носил на себе презрительное имя «несчастного древа» (arbor infelix), всегда делаем был из дерев так называемых несчастных и проклятых (arbores infelices damnataeque religione), но никогда из дерев лучших, которые большею частью у римлян посвящены были богам (например, дуб — Юпитеру, лавр — Аполлону, олива — Минерве, мирт — Венере, тополь — Геркулесу) или употреблялись на делание кумиров (например, дерева: кедровое, виноградное и др.). Из дерева, приносимого в дары богам, сделать крест — позорное орудие смерти — значило, по мнению язычника, оскорбить богов. К числу таких несчастных дерев относились некоторые дерева бесплодные, дикие, колючие. По всей вероятности, на одном из этих, проклятых в народном мнении, дерев пострадал и Спаситель наш. Из евангельской истории мы знаем, что воины, на распоряжение которых отдал Пилат Иисуса Христа для того, чтобы, в удовлетворение народу, больше обесславить Господа и наругаться над Ним, сплели Ему и возложили на Его главу, быть может, по обычаю римских царей, которые, как видно на монетах, носили на голове лавровые венки, не лавровый или дубовый или какой-нибудь другой бывший в употреблении венок, а терновый, как венок из такого деревца, которое по своей колючести и бесплодию почиталось презренным. Если они поступили так в этом случае, то почему бы им было сделать иначе в избрании древа для самого Креста? И там, и здесь у римских воинов и у иудеев была, конечно, одна цель, с исключением всякой другой: бесславие и страдание приговоренного к крестной казни; следовательно, если венок на главе Спасителя сделан был из терния, вместо дуба или лавра, как было обыкновенно, то отчего бы им нужно было самый Крест делать из хорошего дерева, а не из худого и презренного? Притом, если бы на Крест Господа было употреблено дерево не обыкновенное, если бы при выборе его случилось что-либо особенное, то свв. евангелисты не оставили бы этого без замечания, так, как, например, они заметили, что тело Христа Спасителя положено было в новом гробе. Не говорим уже о том, что римские воины не имели со своей стороны побуждений употребить особенное, лучшее дерево для Креста Господня. По какой-то непонятной причине они были слишком ожесточены против Спасителя: говорили Ему насмешливые приветствия, били по главе тростию, плевали Ему в лице и, становясь пред Ним на колена, кланялись Ему. Чего же хорошего можно было ожидать от них? Когда Спаситель был приговорен ко кресту, как преступник, большинство бывшего при распятии народа смотрели на Него также неблагоприятно: не много избранных было тут, которые или от души верили, или только догадывались, что это — не обыкновенный человек, а Сын Божий; самая же большая часть видела в Нем обыкновенного человека, — и именно преступника, достойного позорной казни. Из обстоятельств, последующих за распятием, видно, что даже мимохо-дящие путем голгофским дерзко насмехались над Спасителем, кивая головами. Висящие со Христом разбойники, кажется, едва ли не были оставлены без внимания неистовым народом; может быть, он высказывал даже чувство жалости к ним. Главное же внимание всех было устремлено на Того, Кто висел на кресте среднем, так что даже «един от обешеного злодею» вместе с народом хулил Спасителя. Можно ли поэтому даже думать, что на крест такого презренного, по мнению воинов и народа, человека употреблено было особенное, лучшее сравнительно с другими дерево? Судя по непомерной злобе и ожесточению иудеев, которые, конечно, поджигали свежими клеветами и воинов, скорее и с большею основательностью можно спросить, не употребили ли они на Крест Господа самого проклятого, так сказать, дерева, если только оно было, — самого худшего и презренного? Действительно, он сделан был из презренного дерева, из такого, из какого сделаны были и кресты распятых со Христом злодеев. Это подтверждается историей обретения Креста Господня и свидетельством св. Григория Нисского, который, в свою очередь, основывает его на всеобщем мнении народа.
