Софроний Сахаров - Об основах православного подвижничества
Есть две категории монахов: одни имеют дар простой, непосредственной веры, и они легко становятся на путь истинного послушания; другие, хотя и имеют горячее устремление к Богу и ревность жить по заповедям Господним, но с великим трудом освобождаются от доверия к себе и научаются послушанию. Когда же, полный веры в Бога, хранящего нас, и к своему духовному отцу, отречется монах от своей воли и своего рассуждения, тогда из глубины внутреннего опыта он с радостью убеждается, что пришел к «источнику воды, текущей в жизнь вечную».
В акте отвержения своей воли и рассудка, ради пребывания в путях воли Божией, превосходящей всякую человеческую премудрость, монах, в сущности, отрекается ни от чего другого, как только от страстного, самостного (эгоистического) своеволия и своего маленького беспомощного умишки-рассудка, и тем проявляет и подлинную мудрость и редкой силы волю особого, высшего порядка. Этим путем послушник легко, непонятным для самого себя образом, восходит на тот уровень, которого никогда не могут достигнуть, или хотя бы понять, люди даже самой высокой интеллектуальной культуры. Этот уровень, как сказано выше — чистота ума в Боге. Послушание есть — путь веры, побеждающей мир (См.: 1 Ин. 5, 4). Но тайну сию не все воспринимают. Епископ Игнатий Брянчанинов в одном из своих писем говорит: «Мы веруем, научаясь так веровать от Святых Отцов, что если кому Господь… не даст уразуметь пути послушания, тот от человеков ничего не примет и хотя бы имел пред собою самих Святых Апостолов, то и на них будет метать камнями» [Письма Еп. Игн. Брянч. Выпуск 1, Серг. Посад, 1913, стр. 25].
Монашеское послушание не есть — «дисциплина». Ни одно человеческое общественное учреждение не может существовать без координации действий членов его. Таковая координация достигается через дисциплину, сущность которой сводится к подчинению человеческой воли младшего — человеческой воле старшего или «большинства». Подобное подчинение обычно держится на принуждении; но даже и при добровольном разумном принятии дисциплины, как необходимого условия существования общества, она не перестает быть дисциплиною по своему второму признаку, т. е. подчинения человеческой воле.
Послушание монашеское есть — религиозный акт, и, как таковой, непременно должен быть свободным, иначе он теряет свое религиозное значение. Послушание только тогда духовно плодотворно, когда оно носит характер свободного отсечения своей воли и рассуждения перед старцем ради искания путей ВОЛИ БОЖИЕЙ. В этом искании воли Божией и заключена сущность нашего послушания.
Послушник осознает свою недостаточность для непосредственного познания воли Божией и потому приходит к духовному отцу, которому, как он верит, дано лучше познавать ее. Старец, духовный отец, не убивает воли послушника и не порабощает ее своей человеческой воле, но несет трудный подвиг ответственного служения, через которое становится соучастником в Божественном акте творения человека. Условия повседневной жизни часто бывают таковыми, что старец, слабый физически, может нуждаться в услугах послушника, но это не изменяет указанной выше сущности послушания. Но если в монастырях игумен и другие наставники вынуждаются прибегать к человеческому принуждению своего братства, к «дисциплине», то это есть верный признак снижения монашества и, быть может, полной потери разумения о том, в чем цель и сущность его.
Вопрос послушания в опыте жизни связан тесно с вопросом выбора или нахождения духовного наставника, старца, но мы оставим его сейчас, чтобы не продлить слишком нашего слова. Скажем только, что по наставлению Преп. Симеона Нового Богослова и других Отцов, кто истинно и смиренно, со многой молитвой ищет себе наставника в путях Божественной жизни, тот, по слову Христа «ищите и обрящете», найдет.
Невозможно исчерпать этой темы. Послушание имеет много сторон, и возможны самые разнообразные положения. Общее правило — не доверять себе. Это особенно важно для начинающих, но и состарившиеся в монашеском подвиге не оставляют его.
Всякое дело, всякое начинание должно твориться по благословению, чтобы актом этого благословения всему придать характер Божьего дела. Все «житейские мелочи» и не-мелочи требуют познания воли Божией, ибо в жизни человека ВСЕ ВАЖНО. Чрез благословение вся жизнь приобретает священный характер и всякое дело только тогда становится подлинно вечным, когда совершено во имя Бога. Христос сказал: «Всякое растение, которое не Отец Мой небесный насадил, искоренится» (Мф. 15, 13). Чрез послушание жизнь вечная становится реальностью еще отсюда. Добрый послушник ощущает присутствие Духа Божия, Который дает душе не только глубокий мир, но и несомненное чувство «перехода от смерти в жизнь».
***
ДЕВСТВО И ЦЕЛОМУДРИЕ — второй основной обет монашества. Понятие о девстве, как о жизни по образу Иисуса Христа, странным образом, настолько мало усвоилось современному миру, даже христианской части его, что в плане этого обета особенно приходится доказывать его догматическую обоснованность. Тысячелетний опыт Церкви с неоспоримой достоверностью показал, что исключение половой функции из жизни человеческой личности не только не влечет за собою вреда для психического или физического здоровья человека, но и обратное, а именно, что правильное прохождение этого подвига повышает и физическую выносливость, и долговременность жизни, и психическое здоровье, и духовное развитие. За последние десятилетия возможно отметить немалое число научных трудов, подтверждающих вышесказанное, и этому факту приходится только радоваться, так как никогда не прекращались извращенные толкования монашеского целомудрия и даже сопротивления ему, как явлению, якобы патологическому или противоестественному. Однако, должно сказать, что весь современный научный опыт в этой области еще не настолько значителен, чтобы мог он идти в сравнение с непрерывным многовековым опытом Церкви и как-то обогатить его, и потому, понятно, интерес монахов к нему еще не велик.
Оставляя сейчас в стороне более широкое исследование этого вопроса с догматической и антропологической стороны, скажу только, что для нас основным и бесспорным доказательством оправданности этого обета, к которому в конце концов сводятся и все другие доказательства, является тот «образ» жизни, который дал нам Господь в Себе («Образ дах вам…», Ио. 13, 15). Говорить, что жизнь Христа противоестественна, дерзнет разве только совершенно безумный. Перед нами же, христианами, стоит безусловная задача — уподобится Христу во всем, чтобы чрез это уподобление Человеку-Христу достигнуть уподобления Богу, как последней цели и высшего смысла нашего бытия. Св. Варсануфий Великий говорит о послушании, что оно «возводит на небо и приобретших его делает подобными Сыну Божию» (Ответ 248). Но то же самое должно сказать и о девстве и целомудрии. По мысли Св. Мефодия Олимпийского (311), выраженной им в «Пире десяти дев», творении, суммирующем взгляды Церкви первых веков на девство — стать действительно по подобию Божию возможно не иначе, как только восприняв в себя и выявив в своем земном бытии черты того образа, который дан нам Иисусом Христом. В самом деле, мы постоянно встречаемся с учением Церкви о спасении, понимаемом как обожение; но спрашивается, — где можем мы найти достоверный и, так сказать, очевидный, осязаемый (1 Иоан. 1, 1) критерий в этом плане? Несомненно, что только в меру нашего уподобления «Богу, явившемуся во плоти» уподобляемся мы Богу и в Его надмирном, вечном бытии. Именно таким образом всегда шла богословская мысль Церкви с первых лет Ее истории. Это отразилось и в посланиях Апостолов, и в богослужебных текстах [«…Бог, нас ради явися по нам человек: подобным бо подобное призвав…» Акафист Божией Матери. Кондак 10-й], и в памятниках святоотеческой письменности. Приведу для примера некоторые из них.
В первом из двух «Посланий о девстве» (Гл.8), приписываемых Св. Клименту Римскому (311) [Памятник этот, существующий только на латинском языке, должен быть отнесен к III веку] читаем: «Утроба святого девства носила Господа нашего Иисуса Христа, Сына Божия, и в тело, которое воспринял Господь наш, и в котором совершил Свою борьбу в этом мире, Он облекся от Святой Девы. Познай же в этом величие и славу девства. Хочешь быть христианином? — Подражай Христу во всем. Иоанн был Ангелом, посланным пред лицем Господа, и в рожденных женами не восставал больший его, и сей святый Ангел Господа был девственником…
Другой Иоанн, который возлежал на персях Господа, много любившего его, тоже был святым [Здесь из контекста очевидно, что под словом «святым», и немного ниже под словом «святость» должно разуметь — «девственником» и «девство»], и потому так возлюбил его Господь. Затем идут Павел, Варнава, Тимофей и другие, имена которых написаны в книге Жизни, все они возлюбили святость, и в этом подвиге беспорочно совершили течение свое, как истинные подражатели Христа и сыны Бога Живого…, ибо подобные Христу — совершенно подобны Ему».
