Иван Ювачев - Паломничество в Палестину
«Поднимись ветер с севера и принесись с юга, повей на сад мой, — и польются ароматы его!»…
А мы находились в это время более, чем в двадцати милях от берега!..
Утренняя заря разгоралась все сильнее и сильнее. Палуба зашевелилась. В разных местах, выбиваясь из-под одеял и платья, стали подыматься паломники. Точно возстание из гробов при общем воскресении мёртвых. Зазвенели чайники и кувшины с водою. Послышался шум и в трюме, где паломники располагаются на ночь в два яруса.
Ожидая первого луча солнца, я жадно вглядывался в тёмные силуэты Ливана и весь перенёсся мыслию в библейские времена этой благоухающей страны. Через час ожидания и восторга вдруг блеснули розовым цветом снежные вершины гор. Тут уж я не утерпел, не мог один перенести всей радости и восхищения от предстоящей картины. Я бросился вниз на палубу и, указывал на сияющие вершины, говорил столпившимся у борта паломникам:
— Смотрите. смотрите. ведь это Ливанския горы!
Многие из русских паломников первый раз в своей жизни видят горы с снежными вершинами и потому выказывали большое удивление; другие же просто не хотели верить, чтобы был снег. Но когда достали бинокль и рассмотрели на тёмном кряже снежные полосы, — изумлению и восхищению не было конца. Большинство благоговейно обнажали головы и крестились.
Под звуки утренних молитв и припевов к акафисту, которые неслись из трюма, я переходил от одной группы паломников к другой и всем старался сообщить что-нибудь о Ливане. На корме парохода еврейский раввин только что окончил свои утренние молитвы и снимал с головы полосатый талес.
— Вот видите. — говорю ему. — белый Ливан! Моисей подошёл к обетованной земле с юго-востока и молил господа, чтобы он «показал ему добрую землю за Иорданом и Ливаном», а мы теперь подходим к ней с противоположной стороны, то есть с северо-запада, и прежде всего видим цветущий Ливан.
— А, так это Ливан! — оживился раввин и произнёс несколько фраз по-еврейски.
Я напомнил ему, как пророк Иеремия, указывая на постоянное пребывание снега на Ливанских горах, противоставлял ему непостоянство народа Израильского по отношению к Богу.
Сразу раввин ничего не ответил и ещё старательнее занялся укладкою в ящик книг и талеса, но потом вдруг быстро поднялся и, указывал на Ливан, произнёс вдохновенным голосом:
— Как этот снег всегда на горах, так и Израиль никогда не оставит того Бога, с которым говорил Моисей.
В семь часов мы подходили к Триполи. Солнце уже высоко стояло па небе и заливало город ослепительным светом. Ещё пароход не стопорил машины и подвигался довольно быстро, а арабские лодки одна за другой приставали к борту, не взирая на крики команды и офицеров. Тут мы полюбовались поразительною ловкостью лодочников сирийцев. На волнении, на быстром ходу фелюк, они смело перепрыгивали с одной на другую, легко сохраняя равновесие, и в то же время сильно работали руками и ногами. Крику и гаму было довольно. Иные вскарабкались по борту парохода на палубу и стали предлагать паломникам свои услуги перевести их в Ель-Мину, в порт Триполи.
ГЛАВА 6: Эль-Мина
Задержка на пристани. — Школа в Ель-Мине. — Русская грамота у арабов. — Детский сад. — Арабки-учительницы. — Школьное преподавание.
Поехал и я с небольшою группою паломников на цветущий берег Сирии. На всякий случай мы захватили свои паспорты и приготовились к требованию бакшиша. Одна лодка остановилась на наших глазах у пристани, и пассажиры беспрепятственно вышли на берег и разошлись по улицам города. Почему-то нашу лодку подвезли арабы к таможне. Лишь только мы поднялись на её помост, как перед самым носом нашим закрыли дверь и окружили её не то сторожами, не то полицейскими.
— Паспорты!
Мы показали. Но они не удовольствовались этим и стали их отбирать. Этот приём был совершенно иной, чем в Константинополе или Смирне, и мы поспешили взять свои паспорты назад. Нас не пускают.
— Ведите нас к русскому консулу! — настойчиво потребовали мы.
После небольших препирательств они куда-то послали сирийца и минут через пять нас препроводили к агенту Русского общества пароходства и торговли. Как многие наши консулы на Востоке, он ни слова не понимал по-русски. Пришлось прибегнуть к французскому языку, на котором агент объяснил нам, что мы свободны, и нам нет никаких препятствий идти в город.
Но куда идти? Некоторые из паломников, узнав, что здесь нет «святых мест» для поклонения, сделали небольшие покупки тут же на берегу и поспешили вернуться на пароход. Я предложил своим спутникам посетить здешнюю русскую школу, находящуюся почти в центре христианского квартала. Арабы скоро довели нас до небольшого беловатого здания, и мы по восточному обычаю постучали металлическою ручкой в дверь. Нас встретила учительница, а вслед за нею и начальница женской школы, Валентина Михайловна Соколова, которая любезно предложила осмотреть классы и послушать занятия с арабскими девочками. В каждом классе при нашем входе все дети вставали со своих мест и медленно нараспев приветствовали по-русски, твёрдо выговаривая последнюю гласную: — Здрав-ствуй-тэ!
Большинство учительниц были молодые девушки арабки, но в одном классе мы застали русскую, которая вызвала маленькую ученицу к классной доске и попросила её написать молитву: «Царю небесный». Девочка арабка быстро и отчётливо стала писать по-русски. Мои спутники пришли в умиление.
— Смотрите-ка, в турецкой земле, а как научены по-русски! — заметил один из них.
Переходя из комнаты в комнату, мы были поражены числом детей.
— Наша школа двухклассная,— пояснила нам попутно начальница. — Первый класс имеет три отделения, и первое из них разделено на три параллельных группы по сорока человек в каждой. Второй класс пока ещё имеет только первое отделение.
— А сколько же всех детей?
— Шестьсот. Есть и трёхлетние девочки, но есть и очень взрослые. Одной, например, ученице двадцать два года.
— Даже трёхлетних принимаете!
— В детский сад. Если желаете взглянуть на него, то пожалуйте в другое здание.
И любезная начальница школы повела нас через улицу в другой арабский дом, на обширной терассе которой мы застали массу маленьких детей. Под руководством старших, они составляли из себя длинные вереницы и на ходу пели песни, похлопывая в такт крошечными рученками.
Ель-Минская женская школа открыта в октябрь 1897 г. и пока не имеет собственного специального здания. Осмотренные нами два дома нанимаются здешним благотворительным обществом, а всё содержание школы и учительниц берёт на себя Палестинское общество. Одна из главных задач этой школы — поддержание православной веры среди арабского населения, а потому покровителем её состоит триполийский митрополит Григорий.
— Сколько же всех учительниц? — спрашиваем мы Валентину Михайловну.
— Кроме меня, ещё три русских учительницы, да арабок одиннадцать. Вот позвольте вас познакомить с Двумя арабскими учительницами, окончившими курс в Бет-Джальском пансионе. они у нас служат также и переводчицами.
Вера Николаевна Халеби и Е. Хури, очень миловидные девушки с типичными у арабок чёрными глазами, на самом деле прекрасно говорят по-русски. У них пламенное желание побывать в России для которой они так много поработали. И, мне кажется, вполне было бы законно, если бы Палестинское общество пришло им на помощь и осуществило их заветные мечты.
Совместными усилиями учительницы преподают детям на арабском языке Закон Божий, арифметику и географию, кроме того, три языка: арабский, русский и французский. Обучают также рукоделию и пению по-русски и по-арабски. Помимо непосредственного занятия с детьми, русские учительницы ещё играют здесь роль руководительниц преподавания предметов, так как у арабок познания небольшие, да и с педагогическими приёмами они не вполне знакомы.
ГЛАВА 7: Триполи
Переезд в Триполи. — Страна, где апельсины зреют. — Мужская школа. — Учитель Дагер Хайрула. — Осмотр окрестностей города. — Русские учительницы в Сирии. — В. М. Соколова. — Школы Палестинского общества.
В ведении В. М. Соколовой находится ещё другая недавно открытая женская школа в городе Триполи, в семи вёрстах от порта Ель-Мины. Она пригласила нас и её осмотреть, да, кстати, и самый город.
Дорога шла среди цветущих садов. Яркая зелень, благоухающие цветы и одновременно жёлтые и оранжевые плоды 16-го марта! Какой контраст с русскими полями и лесами, которые мы оставили под снегом. Наше зрение, вкус и обоняние вполне были здесь насыщены апельсинами. Вот уже, можно сказать, страна, где буквально апельсины зреют. На одних и тех же ветвях висят большие созревшие плоды и рядом маленькие начинающиеся.
Моих спутников, не видавших жарких стран, это занимало, кажется, больше всего. Сильный ароматический запах цветов, особенно лимонов, сладостно кружил наши головы; но он же, говорят, причиняет и боль, как от угара. По крайней мере, приезжие из северных стран первое время, пока не привыкнут, жалуются на удушливое благовоние лимонов и апельсинов. Посетив в Триполи женскую школу, где были одни только арабки, мы заинтересовались и мужскою. Она помещается в центре города, на дворе церкви св. Николая. Это тоже двухклассная школа для арабских мальчиков и поставлена на таких же началах, как и женская в Ель-Мине. Всюду нас любезно встречали и охотно всё показывали и объясняли. Очень трогательно было моё свидание с преподавателем школы, Дагером Хайрулою. Начальник трипольской школы молодой араб, Иосаф Жерьес, заранее предупредил меня, что в лице Д. Хайрулы я встречу араба, известного в Сирии своею учёностью. Лишь только показался я на пороге его класса, как он оживлённо крикнул, широко улыбаясь:
