Преподобный Феодор Студит - Творения. Том 1: Нравственно-аскетические творения
Чудеса преп. Феодора
49. «В то время, – сказал он, – когда я удостоился принимать у себя исповедника Христова и общего отца всех нас, случилось, что девица, избранная нами сыну моему Дионисию и уже повенчанная с ним, внезапно по какой-то несчастной причине впала в сильную горячку, и по этому случаю брачные песни сменились плачевными, а мы, удрученные скорбию, ожидали преждевременной смерти девицы. Узнав об этом от нас, человек Божий благословил елей и, прислав его к нам из селения, называемого Птелеи, в котором он находился, приказал помазать им лоб больной, также ладони обеих рук и подошвы ног; и когда это было сделано, тотчас отроковица получила исцеление, а мы опять стали радоваться, прославляя Бога за столь скорое спасение отроковицы».
50. Присоединяя один рассказ к другому, благородный старец продолжал: «Послушайте, отцы, о другом. Один человек, по имени Лев, из села, называемого Ахирао, имел жену, одержимую нечистым духом, которая была так мучима бесом, что кусала собственное свое тело, не чувствуя боли. Муж ее, побуждаемый верою в служителя Христова Феодора, в то время, когда этот приснопамятный проезжал там на муле, подошел к нему с женою и просил преподать ей благословение молитв своих. Наш чудотворец, возложив правую руку свою на голову женщины, произнес над нею молитву о бесноватых; и как только кончил ее, последовало удаление беса из страждущей, при страшном знамении, явно совершившемся пред зрителями в час его изгнания, ибо вместе с изгнанием нечистого и злого духа исторглись ногти из рук и ног ее и упали на землю; удивившись этому, муж воздал славу и благодарение Богу, неожиданно совершившему чрез служителя Своего столь дивные дела с его женою».
51. [Col. 308] К вышесказанному он прибавил и другое, причем дивный верою Феодор сказал следующее: «Одна река протекает близ наших мест, называемая Онопниктис, которая самым названием своим, я думаю, выражает вред, причиняемый ее наводнением, так что и неразумные животные не избегают гибели от ее разливов; иногда она, поднимаясь и выступая из берегов своих, немало опустошала Птелейскую местность. Посему, избрав удобное время, мы уведомили о том совершителя чудес, отца нашего; он, весьма опечалившись от неприятного известия, в позднее время того же дня приходит с нами на место разлива реки и, вознесши там вечерние славословия Господу, водружает на месте опустошительных вод приготовленный для того крест. Взирая на это знамение креста, поток реки, некогда бурный, с того времени и доныне отступает пред Господним знамением, как послушный раб, не дерзая разливаться с прежней своей силою».
52. К этим трем правдолюбивый муж присоединил в речи еще чудо, бывшее с ним самим, со слезами сказав так: «Когда блаженный отец наш жил еще в нашем доме в Птелеях, то случилось, – говорит, – мне по одной надобности отправиться в другое селение, называемое Метеорис. Исполнив дело, я возвращался опять домой; когда я подошел к горе, примыкающей к большой дороге, мне встретился тигр, имевший страшный вид; заметив [меня], он стал прямо предо мною и готовится прыгнуть на меня; я, как бы изгнав из души страх, говорю ему громким голосом: „Отойди, неукротимый зверь, и отнюдь не приближайся ко мне, ибо я спешу к служителю Христову Феодору“. Он, пораженный этим словом, как бы от лица огня (Пс. 67:3), обратился от меня назад и пошел проложенной дорогою, а я, увидев дивное отступление зверя, залился слезами и прославил Владыку Христа, избавившего меня от человекоубийственного и злого животного чрез одно наименование верного раба Его Феодора». Это узнали мы от оного священномудрого и благородного Феодора, поистине старейшего и по сединам, и по вере; а так как рассказывают еще о других чудесах отца, которые еще прежде были совершены им и о которых говорил божественный отец наш Софроний, то, начав об этом речь, я думаю, надобно и их присоединить сюда, чтобы достойное внимания сказание об этом было полно и непрерывно.
53. «В то время, – говорил он, – когда святой отец наш Феодор вел небесную и ангельскую жизнь с подвластным ему многочисленным сонмом в обители Студийской, [Col. 309] в один день пришел он по своему обычаю в больницу посетить лежавших там братий; один из них, долго находившийся в болезни и уже не могший переносить приступов боли, сильно скорбел и отчаивался в своей жизни, так что и в лежавших вместе с ним возбуждал сострадание и жалость своими стенаниями. Поэтому он умолял ходившего за больными – это был Симеон, дивный сын послушания и яснейший светильник благоразумия, – попросить от его имени отца, чтобы тот помолился Богу о скорейшем разрешении его от уз. Когда пришел богоносный пастырь, то ходивший за больными, следуя за ним, сообщает ему просьбу больного; великий же Феодор, услышав это, спросил, точно ли больной брат говорил так, и когда тот подтвердил своим свидетельством, то витавший мыслью в небесах [отец], обратившись к востоку и разгоревшись в лице от чувства сострадания в сердце, воздевши руки горе и прослезившись, стал молиться в уме Господу, имеющему власть над жизнью и смертью, между тем как бывшие с ним братия смотрели на это, и после молитвы, обратившись к Симеону, сказал: «Возвратись поскорее к брату, ибо Господь сотворил милость по просьбе его». Тот, немедленно возвратившись, нашел, что он испустил последний вздох, а предстоявшие пред ним закрывали руками своими глаза его; и ясно открылось, что когда преподобный говорил об исходе брата, тогда душа его и вышла из тела».
54. И о другом чуде оставил нам рассказ святой отец наш Софроний, бывший преемником на месте его [Феодора] и после него пасший паству его. Он говорил, что некогда, во времена иконоборческого волнения, шел он в области Пафлагонской вместе с постригшим его отцом Анатолием, отличнейшим учеником и бывшим письмоводителем великого отца, мужественно претерпевшим бичевания и заключения за православную веру. «После того, – продолжал он, – как мы совершали путь с утра до вечера, остановились мы для отдыха близ склада сена в копнах; случилось же, что там расположился воинский отряд Римской империи. Когда были во множестве зажжены костры для нагревания воды, то, не знаю каким образом, огонь охватил сено и стал сильно опустошать стоявшие вокруг копны; от этого произошло великое смятение и возмущение между воинами, и когда все убийственными взорами и движениями искали виновника этого, то преподобный отец наш и исповедник Христов Анатолий, увидев жесточайшее раздражение народа и опасаясь, чтобы воины в сильном порыве пламенной ярости не умертвили нас обоих, как бы виновных в таком зле, обратился к востоку и, воздевши руки к небу, воззвал к Богу, говоря: "Господи Иисусе Христе, Боже неба и земли, если Ты благоволил принять подвиги Феодора, [Col. 312] отца моего, то умилостивись и ныне молитвами его и погаси это пламя, чтобы люди не умертвили нас несправедливо". И как только он сказал это, огонь погас как бы от сильнейшего дождя; воины же, сделавшись кроткими и пришедши в изумление, прославили Бога и преподобнейшего отца нашего, преславного Феодора».
55. Подобное этому чудо было и в Константинополе, по словам того же славного Софрония, в доме одного из вельмож, жившего в Равдосе, о котором он слышал от самой госпожи дома, рассказавшей ему об этом предмете так. «В полдень, – говорила она, – сделался пожар в нашем сеновале, не знаю, отчего и как, и огонь от горения удобо-воспламеняющихся веществ разгорелся так, что все наше имущество находилось в опасности погибнуть. Когда все кричали и с воплем и беспокойством рассеялись для принесения воды и насосов, я, также бегая туда и сюда и сильно рыдая, вспомнила, что недавно присланное от великого Феодора письмо лежало у меня в одной из корзин, сделанных из пальмовых ветвей. Итак, поспешно взяв его в руки, я со слезами воззвала громким голосом: „Преподобный Феодор, помоги нам молитвами своими в этот час“; и с такими словами бросаю его с возвышенного места, на котором стояла, навстречу поднимавшемуся пламени, которое, как бы устыдившись написанных на хартии слов святого отца, внезапно перестало свирепствовать и мало-помалу уменьшилось так, что сделалась напрасной беготня народа туда и сюда и расположение по местам насосов, и все прославили Бога за погашение пожара дивным образом».
56. Еще об ином чуде отца нашего и совершителя чудес дошел до нас слух с острова Сардиния. Именно, один из наших отцов, встретившись с первенствовавшим в той стране христолюбивым и очень благочестивым начальником, узнал от него об этом событии, причем он рассказал ему следующее. «Я, – говорит он, – издавна приобрел трипеснцы Святой Четыредесятницы, которые составил богоносный отец наш и исповедник Христов Феодор, и пел их ежегодно с надлежащей верою, как и теперь делаю по благодати Христовой. В то время остановились у меня по-видимому монахи, называвшие себя учениками Григория, бывшего архиепископа города Сиракуз Сицилийских, которые, проживая у меня, получали немалое утешение. Когда настало время Святой Четыредесятницы, я делал приготовления по заведенному у меня порядку к славословию Бога и распорядился, чтобы во время Четыредесятницы петы были трипеснцы святого отца нашего, как обыкновенно делалось у меня в прежние годы. Они же, услышав об этом, смутились и вместе с тем изумились тому, что и до нас достигли учение и слава преподобного отца нашего, начали осмеивать святого и порицать его творения, как будто составленные не по правилам искусства. [Col. 313] Развратившись от них в уме, я и сам воспринял нечистые превратные слова их против богоносного и потому при наступлении Святой Четыредесятницы, как я сказал, не хотел петь трипеснцев его. Но в следующую ночь предстал предо мною служитель Христов Феодор, высокий ростом, сухощавый, бледно-желтый лицом, полуседой волосами и плешивый; а за ним следовали розгоносцы, важные на вид, которым он с жестом приказал немилосердно растянуть меня, а некоторым из них велел сильно бить меня розгами, сам же весьма гневно воскликнул, обращаясь ко мне: «Ты, неверный, презираешь мои произведения?» И опять сказал окружавшим его: "Приказывается вам довольно наказать его, чтобы он научился не принимать бесед злых, которые могут крайне растлевать обычаи благи (1 Кор. 15:33)". Таким образом, я получил довольно ударов, так что, по-видимому, едва мог дышать; пробудившись от сна, я с трепетом в сердце пришел в себя, причем почувствовал сильно болезненные знаки на теле, которые и показывал бывшим около меня, как сохранившиеся в целости и запечатлевшиеся на моем теле в удостоверение случившегося со мною за участие в неверии злых людей праведному отцу нашему. Затем я немедленно выгнал из своего дома доставивших мне угощение такого неприятного рода, и с того времени доныне песнопения святого отца у нас уважаются и предпочитаются другим, а его мы почитаем как одного из апостолов Христовых и богодарованного учителя Кафолической Церкви и составили такое мнение о нем не по одному слуху, но по действительному опыту и по Божественному и неложному, как сказано, откровению».
