Дмитрий Юнак - Миф или действительность. Исторические и научные доводы в защиту Библии
Гизо, касаясь данного положения очень метко заявляет: «Система преобразования видов равно отвергается и наукой и чувством здравого смысла. Она не опирается ни на одном осязательном факте, ни на каком данном научного наблюдения, или исторического предания. Все признанные факты, все открытые памятники из разных веков и из разных мест, относительно существующих видов свидетельствуют, что они не подвергались никакому преобразованию, никакому значительному и прочному изменению за тысячу, две, за три тысячи лет назад, эти виды являются такими, каковы они и в настоящее время».
Профессор Пост, ученый из Сирии, посетив Британский музей и осматривая его, спросил эксперта: «Какие имеются доказательства теории эволюции Дарвина?» На что эксперт ответил: «Во всем музее нет ни крупицы подтверждения такой теории, потому что она не основана на наблюдениях и фактах».
И опять Гизо: «Человек не есть обезьяна, преобразованная и усовершенствованная путем темного брожения элементов природы в течение веков. Такое притязательное объяснение происхождения человеческого вида есть одна гипотеза, плод воображения, легко обольщающегося замысловатыми догадками, которые внушаются недостаточностью действительного постижения природы, и которых оправдание мечтают возложить на неопределенно-отдаленное время и на события неизвестные. Начало коренного различия и пребываемости видов, твердо обоснованные многими известными учеными (Кювье, Флуренсом, Костом, Картфажем) и всеми строгими наблюдателями фактов, остается господствующим в науке, как и в живой действительности».
Рейнке в своей «Речи на юбилее Кельского университета» сказал:
«Развитие целого мира жизни из единственной первоклетки в высшей степени невероятно. Но если принять множество первоклеток, немедленно возникает вопрос: почему одна из этих первоклеток развилась до степени жирафа или крокодила, между тем, как другая до степени дикого каштана, улитки, муравья и так далее, а множество доселе не возвысилось над типом бактерии?"
«Нет ни одного факта в пользу происхождения отдельных типов животных друг от друга. Также и многоизмененный «археоптерикс» (первоптица), мнимое связующее звено между птицами и рептилиями, в настоящее время признается за чистую птицу. Профессор Бер, творец современной эмбриологии, и другие естествоиспытатели считают поэтому за возможное, что жизнь и видовые типы возникли на земле через новотворение».
Равным образом недостает опоры в опыте и для учения Геккеля о происхождении человека из животного мира. Уже в своей «Естественной истории творения» Геккель «Родословное дерево человека» доводит до животного мира. Но Вирхов шутливо заметил: «Геккель повсюду чует запах обезьяны». Дюбуа-Раеймон высказал мнение, что Геккелевские родословные человека имеют такое же достоинство, как родословные гомеровских героев. Как мало сведущим оказался Геккель в этом пункте, свидетельствует трагикомическая история с питекантропом. В 1894 году Эжен Дюбуа, голландский военный врач, на острове Ява нашел окаменевшие остатки обезьяноподобного существа. Геккель тотчас же признал в нем «недостающее звено» между человеком и обезьяной и окрестил бедное существо громким именем: питекантроп, т. е. прямо ходящий обезьяночеловек. Позднее он отпраздновал это давно ожидаемое семейное событие в Кембридже докладом. Также и в «Мировых загадках» окаменевшая «обезьяна-человек» с Явы играет великую роль. Что собственно представляет собою эта знаменитая «обезьяна-человек»? Никто не мог бы угадать этого, и Геккель счел целесообразным скрыть это от своих доверчивых читателей. Она состоит — слушайте и дивитесь! — из черепа, одной бедровой кости и коренного зуба, все остальное — Геккелевская фантазия. Да, эта фантазия в некотором особенном свете явится, если мы узнаем, что вышеупомянутые три кости были подобраны в окружности 15-ти метров. Разочарование не должно было замедлить. Прежде всего оспаривают взаимную принадлежность тех трех костей. При этом «обезьяна-человек» уже заметно заколебалась. Затем пришел Вирхов и отделил от нее череп, объявив его чисто обезьяним, и знаменитый антрополог Ранке примкнул к мнению Вирхова. Если «обезьяна-человек» еще ранее стояла на поистине слабых ногах, то после этого научного обезглавливания, она развалилась, как карточный домик. В кругах серьезных естествоиспытателей, таких как: Вирхов, Пагенстехер, Бишоф, Ранке; даже в лагере дарвинистов уже давно стало ясным, что такие утверждения о происхождении человека прежде всего и, может быть всегда, ничто иное, как фантастические измышления».
«Уже раньше Геккель открыто обвинялся в тяжких преступлениях против научной добросовестности. Чтобы доказать, что человек, обезьяна и собака, уже на первой зародышевой степени развития являются похожими, в своей «Естественной истории творения» (Изд.1. с.242), он позволяет трижды отпечатать один и тот же политипаж, чтобы выдать его сначала за политипаж о человеке, затем об обезьяне, и, наконец, о собаке. Результатом, естественно, было поразительное сходство этих трех творений! Но этого недостаточно! Тот же маневр был им повторен и опять с блестящим успехом. Но и этого показалось мало. Чтобы показать, что и более ранние ступени развития похожи, Геккель изображает первозародыш человека в виде подошвы, «хотя ни он, и никто другой не видел никогда этой стадии». Кроме того, Кильский физиолог Гензен еще указал ему изменения в изображениях человеческих зародышей, которые Геккель «так обрисовал и в их отдельных частях изменил, что они, вопреки истине, стали возможнейшим образом похожи». Это все — пример того, что бывают также и фанатики теории развития, которыми используются всякие средства для доказательства своей догмы.
К счастью, нашлись личности, которые спасли честь немецкого ученого мира. Это упомянутый Гензен, затем Гиз, которого сам Геккель называет «одним из наших первых анатомов и эмбриологов». Он говорит: «по моему мнению, он (Геккель) своим способом ведения борьбы даже лишил себя права числиться на равных правах в круге серьезных исследователей». И профессор Брандт замечает коротко и верно: «Геккелю никогда нельзя верить».
Когда доктор Деннерт недавно сделал попытку собрания мнений сотоварищей по науке Геккеля, то оказалось, что свыше 50 специалистов более или менее решительным образом публично отреклись от него.
Когда по поводу книги Геккеля доктор Деннерт… попытался определить отношение наиболее знаменитых естествоиспытателей к религии, то получился результат поистине неожиданным, прямо-таки сразившим Геккеля и ему подобных. Выяснилось, что из 262 известнейших естествоиспытателей 242 должны быть признаны верующими в Бога, 20 относились к вере равнодушно или отрицательно, 5 из которых, из последнего периода, оказались враждебными христианству материалистами. Другими словами — 2% уклонялись резко от веры, 6% были более или менее индифферентистами, между тем как 92%, подавляющее большинство, высказались за веру в Бога. Ввиду такого факта должно прекратиться то нарекание, что христианская вера не соединена с естественнонаучным исследованием, или что науке предназначено заменить веру».
Дарвин также остался верующим: «Он говорит: «Вопрос, существует ли Творец и Управитель мира, величайшими умами, которые когда-либо были на земле, решался всегда утвердительно» (Дарвин. Второе главное произведение, Изд. 4, с.88). В его биографии, изданной его сыном, находится замечание Дарвина, в котором он сам указывает что то, что пока невозможно видеть в безграничном и чудном универсе результат действия слепого случая, вынуждает его к признанию существования Бога. Он говорит нам буквально: «Я заслуживаю быть названным теистом».
Первоначально Дарвин разделял пренебрежительное отношение к религии, какое было обычно у его собратьев по науке. Когда при кругосветном путешествии он познакомился с бедным населением Огненной земли.., он описал этих несчастных почти как воплощенных дьяволов. Он не хотел признавать в них своих собратьев и думал, что они стояли ближе к зверям, чем к людям… Спустя несколько лет он снова увидел жителей Огненной земли, но уже христианами. Изумленный почти невероятным превращением, какое произошло с ними, он не замедлил открыто приписать этот успех христианской миссии… Впредь он поддерживал миссию ежегодным значительным даром…"
Впоследствии Дарвин назвал «свое учение евангелием сатаны, а своего близкого друга Гексли (английского естествоиспытателя, популяризатора учения Дарвина) он назвал апостолом евангелия сатаны».
А вот открытие следующего «звена человечества», по выражению ученых, «синантропа»: «Недалеко от Пекина, приблизительно в 40 км, есть местечко, название которого точнее всего транскрибируется с китайского, как Чу-Ку-Тьен. Однако оно стало слишком хорошо известно в Английской транскрипции как Чжоу-Коу-Тянь. И в этой транскрипции проникло и в русскую литературу.
