Дональд Инглиш - Евангелие от Марка
В–третьих, они упустили из вида, что жизнь в воскресении — это не просто проекция земной жизни во вневременном масштабе. Она совсем другого качества («как Ангелы на небесах», 25).
Как много они теряли, отрицая идею воскресения! Каким ограниченным было их понимание!
Писание и власть Бога
Взаимосвязь и столкновение этих двух мировоззрений представляет собой интересный комментарий к нашему толкованию Писания. Нам следует удерживать свои принципы в равновесии — и даже, может быть, в напряжении. Сосредоточенность только на Писаниях легко может свести нашу деятельность до обсуждения текстов и источников, их сходства и различий, и стать исключительно академическим занятием. Следует всегда помнить о силе Божьей, чтобы уйти от опасности стремления привести все к «общему знаменателю». С другой стороны, концепция духовности, в которой доминирует лишь «сила Божья», вскоре начинает терять правильные ориентиры, а также связь со здоровым знанием и доктриной. Она ведет к отрыву от истин повседневной жизни. Нам нужны оба эти подхода в их взаимодействии.
7. Первая из всех заповедей (12:28–34)
Один из книжников, слыша их прения и видя, что Иисус хорошо им отвечал, подошел и спросил, Его: какая первая из всех заповедей? 29 Иисус отвечал ему: первая из всех заповедей: «слушай, Израиль!Господь Бог наш есть Господь единый; 30 И возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею»: вот, первая заповедь! 31 Вторая подобная ей: «возлюби ближнего твоего, как самого себя»: иной большей сих заповеди нет. 32 Книжник сказал Ему: хорошо, Учитель!истину сказал Ты, что один есть Бог и нет иного, кроме Его; 33 И любить Его всем сердцем, и всем умом, и всею душею, и всею крепостию, и любить ближнего, как самого себя, есть больше всех всесожжении и жертв. 34 Иисус, видя, что он разумно отвечал, сказал Ему: недалеко ты от Царствия Божия. После того никто уже не смел спрашивать Его.
На этот раз вопрос задает учитель закона. В его тоне нет враждебности. Он спрашивает о «самой главной» заповеди, и эта тема не нова. Существует множество свидетельств тому, что раввинов постоянно спрашивали об этом. Разгорались дискуссии о необходимости такой заповеди, которая усиливала бы обязательство выполнять прочие заповеди, или же другой, при соблюдении которой все остальные стали бы менее значимыми.
В ответ на просьбу дать одну заповедь Иисус дает две, и в обеих господствует требование любить. (В Лк. 10:27 эти две заповеди вместе звучат из уст законника, но при других обстоятельствах и с другими выводами. Это дало основание Т. У. Мансону предположить, что речь идет о двух разных случаях.) Совершенно очевидно, что Иисус первым объединил эти заповеди. Вполне понятно также, почему Он считал их основополагающими, а не дополняющими или подтверждающими остальные заповеди: очень скоро Он засвидетельствует уникальное исполнение этого двойного повеления Своим служением в Иерусалиме и Своим определением их обеих в качестве сущности и исполнения всего закона.
Этот принцип становится еще яснее в ответе книжника. Он применяет требование любви к сущности ученичества («любить всем сердцем… всем умом… всею душею… всею крепостию») и ставит его превыше «всех всесожжении и жерт» (33). Поскольку его разговор с Иисусом состоялся во дворе храма (11:27; 12:35; 12:41 и 13:1), это утверждение тем более значительно. Тот, Кто только что произнес суд на храм, Кто провозгласил закон любви, превосходящий все остальные законы, Кто теперь с одобрением принимает от законника исключение жертв и всесожжении как обязательной заповеди, скоро Сам пройдет через все это во имя спасения всех, кто ответит на Его призыв.
Словно для того чтобы взглянуть на предстоящие Ему свершения, Иисус говорит учителю закона, что его ответ свидетельствует о близости его к Царству Божьему.
Обострение вопроса о спасении
Тайна веры или неверия в их отношении к Иисусу и Царству становится более явственной в этом и предшествующих эпизодах. Эта тайна касается любви, любви к Богу и любви к ближнему, любви, в которой задействованы душа, ум и вся сила человека и которая тем более концентрируется на Иисусе, чем более очевидной становится бездейственность других альтернативных подходов — Израиля (11:12–14, 22–25), храма (11:15–18), синедриона (11:27,12:12), фарисеев и иродиан (12:13–17), саддукеев (12:18–27), требований закона, всесожжении и жертв (12:28—34). Итак, сцена свободна для последнего акта драмы.
8. Книжники (12:35–40)
Продолжая учить в храме, Иисус говорил: как говорят книжники, что Христос есть сын Давидов? 36 Ибо сам Давид сказал Духом Святым: «сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих». 37 Итак сам Давид называет Его Господом: как же Он сын ему? И множество народа слушало Его с услаждением. 38 И говорил им в учении Своем: остерегайтесь книжников, любящих ходить в длинных одеждах и принимать приветствия в народных собраниях, 39 Сидеть впереди в синагогах и возлежать на первом месте на пиршествах; 40 Сии, поядающие домы вдов и напоказ долго молящиеся, примут тягчайшее осуждение.
Следующее обсуждение подхватывает тему предыдущего, перенеся основное внимание на Христа (12:35–37). Успешно справившись со всеми вопросами, Иисус Сам теперь спрашивает книжников об их доктрине. Если бы они захотели поспорить!
Много лет назад Эзра Гоулд[59] отметил, что Иисус критиковал учителей закона за их ограниченность в этом вопросе. Они говорили, что Христос есть сын Давидов и делали из этого множество выводов (учитывая при этом свое зависимое положение от римлян). По их мнению «сын Давидов» должен быть подобным своему «отцу», то есть способным изгнать чужеземных захватчиков и освободить евреев, как это сделал в свое время Давид. Но Иисус предлагает им загадку. Все признавали Давида автором Псалма 109. Если Давид действительно был прародителем Мессии, Которому следовало прийти, то каким образом, спрашивает Иисус, Давид мог называть Мессию «моим Господом» (Пс. 109:1; Мк. 12:37). Здесь важна не генеалогическая линия Давида (по плоти), а Божественная линия происхождения Божьего Помазанника. Нет необходимости дальше анализировать ситуацию с тем чтобы увидеть, провозглашает ли Иисус Свое мессианство, или же старается утвердить, что Мессия вовсе не был сыном Давида. Такое понимание отрывка было бы самым естественным. В каком–то смысле это был теологический «нокаут», послуживший хорошим уроком для учителей закона. Они хотели вовлечь Иисуса в спор и получили то, что вполне заслужили. Народу это очень понравилось!
Однако Иисусу было не до шуток. Теперь Он предупреждает людей о лицемерии учителей закона (12:38–40). Он говорит о свойственном им поведении, иллюстрируя Свои слова конкретными примерами. Они любят «ходить в длинных одеждах». (Во время служения учителя действительно носили примечательные одежды. Но Иисус больше критикует их за то, что они носили их все время, чтобы отличаться от всех и вызвать к себе уважение.) Им нравилось сидеть на почетных местах в синагогах и на пирах. Пользуясь своим положением духовных наставников, они старались из всего извлечь выгоду, не гнушаясь обирать даже вдов. Все их молитвы были притворством, а не признаком истинного благочестия.
Два контекста или три?
Многие считают вероятным (а некоторые полагают очевидным), что в деле выбора материала во время написания Евангелия большое влияние на Марка оказал как опыт ранней церкви, так и реальные события служения Иисуса. И это неудивительно. В своих суждениях и решениях мы все находимся под влиянием, которое оказывает на нас наше окружение и обстановка, хотя, может быть, считаем себя независимыми ни от чего. Приняв такую точку зрения, следует учесть еще два не менее важных момента. В выборе и расположении материала Марк не старается облегчить себе задачу. Он хочет точно донести до нас то, что говорил и делал Иисус. Во–вторых, не следует исключать работу Божьего Духа, Который вдохновлял тех, кто собрал все эти труды вместе. Основополагающие документы нашего вероучения предназначены для того, чтобы дать нам Слово Божье.
Но чтобы научить нас Божьим путям, Дух Божий использует обстоятельства повседневной реальности (как могут засвидетельствовать христиане всех веков). Несомненно, современники Марка вопрошали, почему в Иисуса не уверовало большее количество народа? Кроме того, христиане того времени сталкивались с более конкретными проблемами, выражавшимися, например, в противостоянии их вере со стороны соотечественников–евреев. Много подобных вопросов поднято в отрывке от 11:12 до 12:40. Марк предлагает свидетельства и материалы, которые помогают найти ответ на эти вопросы.
