Алексей Бакулин - Письма в Небеса
Не знаю, вправду ли так говорил Вырицкий старец или это только благочестивое предание о нём, а всё равно верится, что от души сказанная благодарность не может не дойти и до Божией Матери, и до самого Господа. За Богом же молитва не пропадает.
Вот ведь как в России получается: простое слово, обыденное, стёртое тысячекратным употреблением, а раскрывает перед человеком небеса.
«Спасибо» — слово, несомненно, христианское: хотя о богах на Руси говорили и до святого Владимира, всё же, от языческих богов спасения души не требовали, — в лучшем случае, спасения от какой-то определённой беды. Но если беды нет, зачем тогда желать человеку спастись? — это для язычника не понятно. И потом, язычник не будет поминать своих богов, не называя их по именам: «Спаси тебя Ярило! Спаси тебя Велес!» Но Ярило и Велес никого не спасают, — в язычестве и понятия такого нет. Языческое пожелание может звучать так: «Помоги тебе Велес управиться со скотиной!» — «Помоги тебе Ярило, чтоб дождём не замочило!» Пожелания, конечно, добрые, но уж больно узкие, больно сиюминутные: о главном-то ничего не сказано.
Кстати, обратите внимания, сколько грязи выливают наши интернет-писатели на слово «спасибо»! Оно-де и холодное, и чрезмерно официальное, и пустое… Кое-кто договорился даже до того, будто «спасибо» введено в оборот лишь в ХХ веке, а прежде говорили только «благодарю!»
Что на это ответить? Не нужно и в книги лезть — сразу вспоминается Гоголь с его знаменитым: «Что шилом ткнёт — то и сапоги, что сапоги — то и спасибо!» И ещё сотни подобных примеров можно привести из русской классики, или из словаря Даля, где вы найдёте с десяток русских народных пословиц на «спасибо». Пословицы эти никак не в ХХ веке образовались, и даже не в XIX-м: В.И. Даль их собрал, как свидетельство давней традиции.
И что же сказать о слове «благодарю»? Хорошее слово, кто спорит, — только, если задуматься над ним, то нельзя не признать: говорящий «благодарю», дарит благо, так сказать, виртуально, символически, условно. «Благо дарю!» — а руки-то пустые… Зато говорящий «спасибо» — непосредственно, тут же, не сходя с места, призывает Божье благословение на человека. И это благо — куда более действенно, чем пустое обещание когда-то в будущем что-то там подарить. К слову сказать, «благодарю» или даже «благодарствую» — слова из дворянского лексикона, «спасибо» же — словечко простонародное: вот как на деле проявлялась разница в духовном состоянии русских крестьян и правящего класса.
А озлобленность интернета против «спасибо» понятна: чего другого ждать от тамошних деятелей?
Ближе всего к русскому «спасибо» стоит, как ни странно французское merci, происходящее от слова «милосердие». Всё-таки тут есть какой-то намёк на пожелание милосердия Божиего. (Или, может быть, не Божиего, а человеческого?) Прочие европейские благодарения и вовсе о Боге не поминают, и этимология их весьма туманна, потеряна в пучине индоевропейской древности. И празднование Дня Спасибо для Запада никогда не поднимется над землёй, никогда не выйдет за торгашеские рамки: «Ты мне — я тебе», — ты мне услугу, а я тебе доброе отношение.
Вот нам бы, скажу снова, и в самом деле не помешало бы отпраздновать хоть однажды День Спасибо, чтобы ещё и ещё раз пожелать спасения души своим ближним и дальним. Да, впрочем, мы и так желаем его по нескольку раз на дню, — а праздников сейчас и без того хватает. Во всяком случае, когда ещё раз будете говорить кому-то спасибо, вспомните, что это вы за него Богу молитесь…
И спасибо всем,ющим эту книгу!
Письмо 8
ЗАЩИЩАЙТЕСЬ, СУДАРЬ!
Как ни горько это сознавать, но если бы нашей «церковной интеллигенции» дали волю безнаказанно высказываться по любому вопросу, громить то, что ей не нравится, и возвеличивать то, что ей нравится, то в самом скором времени рухнуло бы всё, что ещё хоть как-то теплилось в России после демократического погрома.
К такой мысли я пришёл, прочитав в газете «Православный Воронеж» материал под называнием «Три мушкетера». Православный взгляд на роман А. Дюма» (автор — В. Коцюба). Я думаю, нет смысла пересказывать этот материал, даже если кто-то из вас его не читал. Название заметки говорит само за себя. Увы, ни для кого не новость, что если некий мирянин решил высказать «православный взгляд» на какое-либо явление светской жизни — в особенности на что-то давнее, привычное, любимое народом, — то взгляд этот будет, скажем деликатно, негативным.
Да, пробил час для «Трех мушкетеров». Все грехи д'Артаньяна сотоварищи сосчитаны, взвешены и измерены. Злодеи-мушкетеры упорно не хотят никому подставлять левую щеку, дерутся, убивают, спят с чужими женами… Вывод ясен: вон с книжных полок, долой из памяти народной!
И как тут возразить? Разве я приветствую убийства? Нет, как будто. Я считаю супружескую измену пустяком? Ни в коем случае. Мне ласкает слух чертыхание и божба? Нет и ещё раз нет! Так значит, мне нужно согласиться с г-ном Коцюбой?
Все говорит за то, что — да, нужно согласиться, но… Прочему-то не идут ноги к книжной полке, пальцы не хватают брезгливо злосчастный томик, дабы швырнуть его в мусорное ведро. Почему?
Вспомнилось мне, как в конце 80-х возле станции метро «Гостиный двор» проводилась «миротворческая акция»: небольшая группка молодежи вышла с плакатами: «Долой игрушечное оружие!» — «Не приучайте мальчиков стрелять друг в друга!» — «Если не будет игрушечного оружия, то вскоре исчезнет и настоящее!» — и т.д. Родителям предлагалось отобрать у своих детей игрушечные пистолеты, автоматы, сабли, сдать всю эту гадость «миротворцам» и больше уже — никогда, никогда!.. Для сбора оружия «миротворцы» приготовили огромную картонную коробку, куда ради примера кинули несколько пластмассовых пистолетов. Я проходил мимо этого пикета дважды, утром и вечером. Утром «миротворцы» сияли от сознания собственного гуманизма и с глядели в будущее с ничем не омраченной надеждой. Вечером, изрядно пропыленные, увядшие, скисшие, вяло сидели они вокруг своей оружейной коробки и шепотом ругали прохожих, так и не откликнувшихся на их призыв. К пистолетам в коробке прибавился только старый деревянный паровоз без колес. Акция провалилась. Не захотел народ разоружать своих сыновей.
Думается, что и на этот раз не захочет. Нет, не захочет, потому что родители (а не теоретики от воспитания) знают, что мальчики если и становятся жестокими, то отнюдь не от деревянных сабель и не от романов Дюма. Сабли и Дюма воспитывают не кровожадность, а доблесть — по крайней мере, любовь к доблести. Когда славные три мушкетера, задорно улыбаясь, встают против целой роты подлых гвардейцев, — чья заплесневелая душа обвинит их в патологической жестокости? Когда благородный д'Артаньян спасает мадам Бонасье от гнусного предателя-мужа, готового продать и жену, и мать родную, — кто запретит Констанции влюбиться в освободителя?
Может быть, где-то Дюма и перехлестывает, может быть, в чем-то он и не прав. Но на его книгах поколения мальчишек учились мужественности, а поколения девчонок — женственности. Если отобрать у них этот учебник — что им останется взамен? Наши «православные» прописи, унылые, бескровные, бесталанные? Романы Юлии Вознесенской? Но мальчик все равно будет искать что-то героическое, лихое, безоглядно-мужественное. Что он найдёт? Компьютерные стрелялки? Современные российские фильмы про бандитов — или про героев-«афганцев», вся героичность которых (на экране, конечно, на экране!) выражена только в угарной матерщине до облаков? Мушкетеры если и чертыхались порою, да хоть дело своё знали…
Нет, вот вы напишите сперва что-то подобное «Трем мушкетерам», но в строго православном духе, а потом и запрещайте романы Дюма. А то легко, перелистав Библию, судить всех направо и налево. Мы-де православные, мы выше всего мирского, нам дай волю, мы сразу всех грешников спасем, и самый ад уничтожим… Весь мир насилья мы разрушим… Мы наш, мы новый мир построим… Хотя это, кажется, из другой оперы… Но что-то лейтмотив очень похож.
Письмо 9
«СЪЕШЬ МЕНЯ!»
В числе вековых загадок вселенной, как то: Бермудский треугольник, истуканы острова Пасхи, теорема Ферма и др. — почётное место, несомненно, занимает сказка Льюиса Кэрролла «Алиса в Стране чудес».
Уверены, что всякий, кто читал её, сразу согласится с нами: это книга-загадка, книга-ребус. Загадочно в ней всё, но в первую очередь непонятно следующее: почему этот странный, тёмный, абсурдный, вовсе не увлекательный текст упорно рекомендуют для чтения детям младшего и среднего возраста? Никто, мне кажется, не станет отрицать, что 99 процентам детей эта книга не нравится: она их и усыпляет, и одновременно раздражает, и вводит в тягостные раздумья. Детям младшего возраста она решительно не понятная, а подросткам — не интересна.
