Павел Евдокимов - Женщина и спасение мира
Можно сказать, что женское начало, сосредоточенное на своем собственном существе, находится под знаком Рождества Христова и Пятидесятницы, рождения новой твари и нового зона. Мужское начало энер-гетично, оно находится под знаком Воскресения, Преображения, Парусии. Божественному миру, отмеченному печатью Отца, соответствует человеческий мир, отмеченный печатью Матери, и это означает, что человеческий мир является материнским, в соответствии со своей девственной структурой. Девственность Евы была лишь состоянием, которое она потеряла, и, как говорит Якоб Беме[330], эта девственность улетела на небеса, оставив после себя дурную женственность. Но с появлением Пресвятой Богородицы девственность снова пребывает на земле; будучи онтологической, она готова вместить в свои глубины Невместимого. Догмат о вечной девственности ante partum, in partu, post partum (до рождества, в рождестве и по рождестве)[331], ясно об этом говорит, указывая на Ее вечное материнство.
6. Экуменическое "да будет"
Мариология предполагает экуменические импликации. Прот. С. Булгаков считал своей особой задачей постоянно напоминать о догматической истине, содержащейся в почитании Пресвятой Богородицы. Разрывание нешвенного хитона Христова — это грех против sophros-пе, мариологического целомудрия Церкви.
Экуменическая проблема восходит к тайне Церкви и останавливается у порога мариологии. Современный экуменизм еще очень сильно пронизан духом самца и поэтому в нем так мало литургического духа; он не песнословит — он говорит и спорит. Конфликт разгорается на той глубине, где со всех сторон раздается конфессиональное nonpossumus — "не можем", и проявляется в основном как конфликт между приверженцами различных традциии. Это свидетельствует о необходимости пересмотреть догматические основы экклезиологии, исходя из данных патриотического наследия. Согласие не придет от одного только богословского разума, но — от молящегося сердца, от богослужения, от таинства экуменического "да будет": "...се, раба Господня, да будет Мне по слову твоему" (Лк. 1.38). И именно здесь начинается совершенно особое служение женщины. На него указывает одна деталь иконы Успения Божьей Матери[332]. Дерзостный еврей Афоний, "бурю внутрь имея помышлений су мнительных", видя, как Апостолы несут Тело Пресвятой Богородицы, захотел его опрокинуть на землю. Тогда внезапно он поражается слепотой, и Ангел отсекает ему руки. После этого он исповедует веру и восклицает "аллилуйя". Согласно преданию, Афоний был ветхозаветным священником; его раввинская ревность, по преимуществу мужская, сделала его "чуждым" софианической тайне Церкви; только чудо Пресвятой Богородицы возбуждает в нем веру. На женщину возлагается задача изменять направление мужской ревности, которая так часто и все больше и больше уклоняется в сторону профанации тайны и отказа от духовных ценностей.
7. Святость
Теперь яснее взаимосвязь мужского и женского начал в борьбе за Царство Божье. Иоанн Предтеча говорит о призваниях и укрепляет воинов, которые пришли к нему за советом. Воин-мужчина находится на поле брани, он боец, "борец и воин Христов" (молитва при Миропомазании). Пресвятая Дева в одной молитве именуется "Чиноначальницей небесных воинств", но не как участвующая в брани, а как Та, Которая по самой природе Своей нестерпима для демонов, непобедима благодаря Своей победоносной чистоте. Она обладает властью поразить змия в голову, но не действиями (что свойственно мужскому началу), а самым Своим Существом, Которым Она "побеждает зло и имеет державу непобедимую"[333].
Предание говорит о том, что Пресвятая Дева еще в младенческом возрасте посвятила всю Себя жизни в Храме. Любовь к Богу достигает в Ней такой глубины и силы, что Зачатие Сына Божьего совершается в Ней как углубление Ее молитвенной жизни, которая делает Ее прозрачной для действия Духа Святого. Но рождение Бога одним из Его творений указывает на способность всякой женщины, когда она действительно становится "новой тварью", рождать Бога в опустошенных душах[334]. Святоотеческая мысль постоянно это повторяет. "Логос всегда рождается снова в сердцах святых людей", — говорится в Послании к Циогнету (II в.). Для св. Григория Нисского христианская жизнь — это возрастание Младенца Христа в человеческих душах. Для преп. Максима Исповедника духовный подвижник — это тот, в ком полнее всего проявляется рождение Господа Иисуса Христа. "По плоти есть только одна Матерь Христа, но по вере Христос есть плод всех нас", — говорит св. Амвросий Медиоланский[335]. Женщина обладает прежде всего материнской харизмой рождать Христа в душах людей. Умаление веры и любви в последние времена, ослабление связей в церковных общинах (духовная бедность приходов) связаны с оскудением святости. Но святость никогда не может быть функцией. Еще раз напомним, что существует фундаментальное различие между "быть" и "иметь", между условиями жизни и самой жизнью, между священными формами, обрядами, функциями и святостью самого бытия. Человек может быть наделен очень значительными священными функциями, но при этом оставаться бедным духовно. И наоборот, "нищий в Боге", святой уже в своей личности содержит все и не нуждается ни в какой функции, ни в каком священном титуле; он сам излучает полноту, "благодать на благодать", потому что в своем собственном существе причастен Тому, кто Свят, и непосредственно проявляет эту причастность.
Спасение придет только от святости, а она, в условиях современной жизни, в большей степени присуща внутренней жизни женщины. Пресвятая Дева "сохраняла все слова сии [сказанные Отроком Иисусом] в сердце Своем" (Лк.2.51); каждая женщина имеет прирожденную внутреннюю связь с традицией, с непрерывностью жизни. В Боге существование совпадает с сущностью; женщина в большей степени способна через святость сблизить сущность и существование силой смирения, так как "смирение — это искусство находиться точно на своем месте". В противоположность всякому эгалитаризму и феминизму, именно в этом состоит самое естественное влияние харизматического состояния женщины. Это есть служение Параклита-Утешителя, Благодать утешения и радости, и это значит, что женщина по существу своему — мать, для которой всякое существо есть ее чадо. Красота спасет мир; но не любая красота, а красота Святого Духа, красота Жены, облеченной в солнце.
ГЛАВА IV АРХЕТИП МУЖСКОГО НАЧАЛА: ИОАНН КРЕСТИТЕЛЬ
1. Взаимодействие архетипов
Только тот, кто любит Бога, может знать и любить Его творение. Всякое человеческое общение восходит к единению с Богом, и всякий акт познания коренится в вере. Не любящий [брата] пребывает в смерти (1Ин.3.4-15). Если для Платона любовь есть вдохновение, то для апостола Павла она есть по преимуществу духовный подвиг и путь. Однако глубже всего в ее природу проникает Песнь Песней: "Крепка, как смерть, любовь... стрелы ее — огненные стрелы; она — пламень весьма сильный" (Песн.8.6-7). Человеческая любовь зажигается от Божественной Любви, они одного и того же происхождения, они — единосущны[336], в одной присутствует другая. По ту сторону разделения обнаруживается структурная идентичность, и "знание становится любовью", как говорит св.Григорий Нисский. Этому учит литургия, когда перед исповеданием Символа веры звучит призыв: "Возлюбим друг друга да единомыслием исповемы...". Это единство — homono'ia, единомыслие — коренным образом отличается от всякого вида homoinoia, то есть сходства, подобия. Это единство является содержательным стержнем Символа веры. Действительно, Символ христианской веры есть раскрытие тринитар-ной крещальной формулы, а она, в свою очередь, выражает ядро догмата, его корень, обозначаемый одним словом: homoousia — единосущие. Это наиболее адекватное выражение Премудрости Божьей и онтологическое основание всех форм существования. Сущность христианства заключается в превращении трансцендентности Божьей в имманентность благодаря двойному единосущию во Христе: Его единосущию с Божеством и единосущию с человечеством: их единство в одной ипостаси Слова делает Христа Богочеловеческим Архетипом, откровением двух единосущий.
Во Христе, Который есть "печать равнообразная" Отца, открывается Троица ("видевший Меня видел Отца" Ин.14.9); и во Христе ("се. Человек! Ин.19.5) "нет мужеского пола, ни женского" (Гал.3.28). Это означает, что во Христе нет никакой исключительности, но всецелое человечество, так что каждый находит себя в Нем. Он — универсальный Архетип человеческого; второй Адам содержит в Себе все подобно тому, как первый Адам до рождения Евы содержал в себе недифференцированно мужское и женское начала. "Се, Человек!": человеческая природа Христа не поддается какому-либо воспроизводству или подражанию, но она близка каждому, потому что каждый находит в ней свою собственную истину и свое онтологическое место как член всеобъемлющего вселенского Тела. Мистическое Тело Христово не является ни мужским, ни женским, ибо Оно есть место их интеграции. И напротив, в конкретности личной экзистенции именно харизмы и дары определяют особую, отличную от других реальность каждого члена, его призвание, его судьбу, его служение, включая каждого в свойственный ему типологический ряд. Богочеловеческий Архетип Христа в своей универсальности есть единое для всех "что": Богочеловек, Премудрость — предмет познания через общение с Богом (содержание вечной жизни, согласно Иоанну. Ин. 17.3). Мужское и женское—это "как", и их архетипы указывают на формы и средства, соответствующие очень личной и конкретной судьбе каждого отдельно взятого типа, формы и средства, предназначенные для актуализации общего для всех "что"; и Предание это раскрывает.
