Петр Иванов - Тайна святых
Итак изложение чуда в Евангелии свято истолковано св. Иоанном Златоустом. Иначе и быть не могло, ибо и изложение и толкование внушено Духом Святым. Однако, такое толкование деяний св. Девы Марии противоречит откровению Духа Святого позднейшей церкви о существе Богородицы: это откровение говорит нам, что св. Дева Мария была всегда совершеннейшим членом церкви и потому никогда Ее желания ни в чем не расходились с желанием Господа.
Но, принимая это первое чудо Христа совместно с Матерью Его, как прообраз Ее будущего служения церкви немощнейшей, мы постигаем, что и в браке в Кане Она все делала по желанию Христа и сообразно Его чувствам. Ибо только долготерпение Божие к немощи церкви (как бы нехотя), а не желание Господа стало причиной служения Богородицы в церкви, которая не могла (как совершенно обессилевшая) нести ответственность перед Главой ее.
И тогда становится ясно, что великий отец церкви, упрекая св. Богородицу, упрекает не Ее, а будущую церковь за малодушие И этим свидетельствует, что, когда наступит пора возвращаться церкви к мужественному состоянию, членам церкви надлежит отказаться от постоянного вымаливания у Христа через Его Матерь (как грудные младенцы) исполнения всех своих малейших желаний. Надлежит исполниться строгого отношения к своим грехам, которые, исповедуя и во всем получая разрешение от церкви, где действует бесконечная снисходительность Матери Господней (по существу бесконечное долготерпение Господне), мы тотчас же без зазрения совести снова продолжаем.
В прообразе Своего будущего служения — брачном пире в Кане Галилейской — св. Дева Мария стала перед будущим строгим толкователем Евангелия (заметим, что толкование Евангелия св. Иоанном Златоустом церковью почитается образцовым), как бы заслоняя Собой Свое любимое детище и принимая его вину на Себя, не открывая это до времени никому в церкви. И здесь опять созерцаем жертву Бога людям: показать виновником церковной немощи Самого безвинного и любимейшего члена Церкви, чтобы этим крайним выражением любви снова и снова воззвать к ответной любви и жертве.
Лжесвятые
“Если же кто и подвизается, если; незаконно будет подвизаться, не увенчивается”. (II Тимоф. 2, 5).
“Случилось, что, когда они были в пути, некто сказал Ему: “Господи, я пойду за Тобой, куда бы Ты не пошел”. Иисус сказал ему: “Лисицы имеют норы, и птицы небесные гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову”. — А другому сказал: “Следуй за Мной”,- и даже не дал ему времени похоронить отца.
Значит ли, что Господь отверг первого, лишил его возможности быть записанным в книгу жизни? Нет. Он только не призвал его к какому-либо определенному служению. Дан крест житейских испытаний и трудов. Любовь к Спасителю выразится здесь в приятии этого креста. И в последующих веках христианства многие хотели бы служить Христу особым служением, но не получили на то Духа Святого.
Те, кто любил Христа, покорились Божьему решению. Однако, не все.
У человека есть свобода. Он волен не согласиться на духовно незначащий временный, ничтожный удел. Посредством аскетических трудов, чрезвычайного усердия в благочестии, подражанием правилам чужого жития можно накопить большие духовные силы. И, самовольно распоряжаясь ими, человек станет творить чудеса и оказывать разную помощь людям. Но это будет не Христово добро, а магия.
Большие дела без Христа — только кажущиеся, они видимы в земной своей славе и могуществе, но таят в себе страшный провал в небытие за ослушание воле Божией, за помеху домостроительству Христа.
В мире они являются великим обманом. Вот что видел однажды прозорливый старец, пожелавший узнать, как разлучается от тела душа грешника и удостоенный видения (Древний Патерик): “Был болен в одном монастыре некоторый великого имени отшельник и ожидал своего часа. И видит старец огромный запас свечей и лампад, приготовленных для него. И весь город плачет о нем, как бы потому, что Бог, ради его только молитв, давал всем хлеб и воду, и весь город спасал Бог ради его. Если же случится с ним что-нибудь, все мы, говорили граждане, умрем. Когда же настал час смерти, вот наблюдает старец и видит тартар адский с трезубцем огненным и слышит голос: “Так как душа его не утешила Меня ни одного часа, и ты ее не милуй, владей душой его, ибо не получит покоя”. И тот, к кому относилось сие повеление, опустив огненный трезубец в сердце подвижника, многое время мучил его и похитил душу его…”
Отличительный признак верных свидетелей Христа (“тех, кто ищет славы Пославшему их”): необычайная скромность, неверие в свои силы. Они никогда по своей воле не начинают подвигов. Только настойчивый, непреодолимый “голос Духа” заставляет их прервать обычное течение жизни, оставить простоту. Начинают подвижничество, потому что не могут не начать. И тогда совершают дивные дела во Христе. Всегда ясно сознают, откуда их силы и не только не хотят, но и не в состоянии приписывать себе то, что творит в них и через них Христова любовь.
Напротив, лжесвятой (“говорящий сам от себя”) чувствует в себе силу, приобретенную тяжелым трудом как свою собственность. Он верит в свое могущество, не может не верить, ибо не Дух Святой повелевает в нем, а он сам распоряжается накопленной силой (богатством).
Не званные, вторгаясь в невидимый мир духов, лжесвятые становятся господами чужой силы (не родной человеку, ибо получена насилием, вследствие злоупотребления свободой Божией). И она губит их и всех соблазненных ими.
Что увлекает Христианина к лжесвятости? Главный образом — самолюбие. Желание во что бы то ни стало отличиться, выделиться среди других: в этом их скрытая (иногда даже не вполне осознанная) цель жизни. Их сердце полно духом соревнования, и они не в состоянии обратить его горе и терпеливо ожидать Божиих водительств, чтобы Сам Христос отличил их — дал новое имя (как Он обещает каждому верному).
Они спешат сами приобрести мирское имя. Показывая вид, что служат Христу и ближним (иногда даже веря в это и обманывая самих себя) они, роковым образом, ищут славы себе, следуют по антихристовой дороге.
Святой Максим Исповедник говорит: “Демоны ни целомудрия не ненавидят, ни постом не гнушаются, равно как ни раздаянием имений, ни странноприимством, ни псалмопением, ни прилежанием к чтению, ни уединением, ни высокими умозрениями, ни спанием на голой земле, ни бдением, ни всем другим, чем характеризуется жизнь по Богу — пока целью таких дел оставляется что-нибудь им угодное”.
Св. Бернард говорит ясно: “Все добродетели, сколько бы их не было, без любви нисколько не беспокоят демонов”.
Или Иоанн Златоуст так выражается о предстоятельстве в церкви: “Не говори ни о посте, ни о ночном бодрствовании, ни о возлежании на земле, это не может принести никакой пользы в предстоятельстве. Если предстоятель не изнуряет себя голодом и не ходит босыми ногами, это нисколько не вредит церковному обществу, но свирепый гнев причиняет великия несчастия” (Слово о священстве 11, 12, 13).
Но как узнать, что мои добрые дела, — есть служение Богу или сатане?
Тот, кто может поставить себе такой вопрос — явно не служит Богу — ибо служащий Богу ясно различает в себе голос Духа Святого и потому вступает на путь подвига перечисленными или иными делами, как угодно Духу Святому. Мы говорим — подвига, — потому что в обыденной жизни все эти дела совершаются в меру сил каждым христианином, если он поистине сын Церкви (а не лжехристианин), и значит- борется со своими страстями.
Лжесвятость — великое несчастье для церкви Христовой, гораздо худшее, чем появление еретиков в первые времена христианства. Тогда епископы, поставленные, чтобы блюсти чистоту учения, могли видеть уклонения от истины, и на соборах установили догматы. Признак же лжесвятости невидим — отсутствие любви, иногда при необычайных подвижнических и иных подвигах, и часто при благочестивейших способностях в богословии. Здесь кроется обман духовный — настоящий образ антихриста. Как мы говорили ранее, апокалипсис пророчествует, что эта адская категория церковных людей не уйдет из церкви (будет таиться под личиной праведности) до самого пришествия Христа.
Приложение Благовестие апокалипсиса
Откровение св. Иоанна Богослова
Суждением Христовой церкви об “Откровении св. Иоанна” следует почитать мысли и чувства об “Откровении” св. Дионисия Ареопагита, ученика апостола Павла. Первый историк Евсевий — муч. Памфил — так излагает их: “Некоторые из наших странников совершенно отвергали и всячески опровергали эту книгу. Рассматривая каждую главу ее порознь, они объявляли ее бессмысленной и бессвязной. Написал ее, говорили они, Керинф, основатель ереси. Напротив, я не дерзаю отвергать эту книгу. Мое мнение о ней скорее то, что она выше моего собственного ума: мне кажется, что каждый ее предмет заключает в себе какой либо сокровенный и весьма дивный смысл. Если я и не разумею ее, то, по крайней мере, думаю, что в ее словах скрывается глубокое значение. Не меряю их и не исследую собственным рассуждением, но, уступая более вере, считаю их слишком высокими для моего постижения. я не порицаю того, во что не проникаю; напротив, непроницаемому тем более удивляюсь, что не разумею его”. После этого, говорит Евсевий, Дионисий пересмотрел внимательно всю книгу “Откровение” и доказал, что ее нельзя понимать в прямом, буквальном значении.
