Коллектив авторов - О ДУШЕВНЫХ БОЛЕЗНЯХ
Ещё дальше стала возрастать прелесть, и он возгордился против святителей вселенских, и затем против апостолов Петра и Павла. Прошло ещё некоторое время, и он стал говорить, что только один Бог свят. Наконец, он возгордился и против Бога и сошёл с ума.
Как видно из приведенного рассказа, к росту гордости и состоянию прелести послужило для инока пренебрежение авторитетом. Вначале он не стал слушаться старца-духовника и постепенно дошёл до осуждения всякого церковного авторитета и до своей гибели. На наших глазах был подобный этому случай: молодой человек, с высшим образованием, загорелся Христовой верой. Он принял крещение сам, а с ним и его жена и ребёнок. К сожалению, в его характере сохранились самомнение и самоуверенность. Он стал толковать текст «Один у вас Учитель – Христос» (Мф. 23, 8) так, что ему ни у кого не надо учиться, ни советоваться, кроме Самого Господа. [3] Поэтому он не слушал ни духовников, не своих друзей из христиан. Он поступал самовольно, делая много неправильного, не понимая как следует ни заповедей Христовых, ни учения Церкви. Он разошёлся со всеми друзьями из христиан и стоял одиноко. Кончил он печально: бросил жену с ребёнком и заболел психически.
Нужно считать, что всякое пренебрежение авторитетом Церкви и непризнание общепринятых в Церкви основ религиозных понятий грозит увести христианина от истины и передать его под влияние тёмных сил и прелести.
Можно думать, что и все ересиархи и основатели расколов были в состоянии прелести.
Поскольку неверие базируется на гордости и самообольщении, то и все потерявшие веру атеисты являются также состоящими в обмане от тёмной силы – т. е. в прелести и, как больные душевно, заслуживают горестного сочувствия в своем бедственном состоянии.
Но повторяем, не только иноки и аскеты, самочинно берущие для себя подвиги, могут впадать в прелесть, но и для всякого христианина в миру, стоящего одиноко, без послушания духовным отцам, всегда имеется опасность впасть в прелесть в той или иной форме, и в той или иной степени.
Еще более категорично о всеобщей порче и прелести говорит святитель Игнатий Брянчанинов, который пишет: «Прелесть, т. е. повреждение естества человеческого, есть состояние всех человек без исключения, произведенное падением праотцев наших. Все мы – в прелести… Величайшая прелесть – признавать себя свободным от прелести. Все мы обмануты, все обольщены, все находимся в ложном состоянии, нуждаемся в освобождении истиною». То же утверждает и архиеп. Арсений (Чудовской): «Уже каждый человек при своей немощной, греховной природе бывает в большей или меньшей степени подвержен прелести. Ты подумал, что хорошо сказал, хорошо сделал, – вот уже и прелесть. Размечтался о своих дарованиях, способностях – опять прелесть, принял похвалу, усладился ею – и это прелесть».
Св. отцы различают при этом два рода духовной прелести в её крайнем развитии.
Первый вид – это когда человек начинает воображать, что он видит Господа, Божию Матерь, ангелов, духов и считает себя достойным таких видений.
Второй род прелести – это когда человек возомнит о себе, что он высокой духовной жизни, что он необычайный постник, прозорливец, чудотворец, что он способен нести большие подвиги, что он призван учить и руководить людьми. Этот род прелести называется «мнением», потому что в этом случае человек мнит о себе.
Всякий род духовной прелести есть, однако же, пагубнейшее состояние нашего духа. Оно основывается на духовной гордости человека. Чтобы избежать прелести, надо иметь покаянное чувство, смирение, соединенное со страхом Божиим.
Начало прелести можно узнать по следующим признакам:
1) Самонадеянность, самочиние, нежелание подчинять свою волю старцу или духовному отцу и авторитету церковного сознания.
2) Устремление на себя – «эгоцентризм» или «автоэротизм» (эгоизм) – с отсутствием любви, мягкости и снисходительности к окружающим их (за исключением, может быть, наиболее близких по плоти родных).
3) Фиксация своего внимания на отдельных положениях (мыслях) из духовной области, которыми обольщенные преимущественно и руководствуются в жизни, пренебрегая основными заповедями Господа и учением Церкви. При этом эти мысли могут быть взяты и из Св. Писания, но в отрыве от общего духа Св. Евангелия. Они тогда уводят прельщенного от основных добродетелей – любви, смирения, послушания и кротости.
Как предохранить себя от прелести?
1) Очевидно, что самым радикальным средством является – быть в послушании старцу или духовному отцу, и; при невозможности иметь их – руководствоваться мнением и советами тех из христиан, которые преуспели в духовноймудрости.
2) Вместе с тем, каждому из христиан надо изучать Священное Писание и творения Св. Отцов Церкви.
3) Всем также надо очень опасаться того, чтобы иметь мнения, не согласные с общецерковным сознанием.
4) Всегда надо быть чуткими к мнению друзей и окружающих, быть внимательными к их суждениям и продумывать тщательно все свои разногласия с ними. Надо помнить, что Господь часто обличает нас устами наших близких.
О ДУХОВНОЙ ПРЕЛЕСТИ
В 1889 году к нам в лавру на послушание прибыл очень красивый молодой человек, брюнет со жгучими чёрными глазами. Звали его Александр Дружинин. Он был родом москвич. Я представил его отцу наместнику, и его приняли в число братии. Послушание ему было дано в трапезной: служить странникам. Каждый день я его стал видеть в Троицком соборе на братском молебне в два часа ночи. Время от времени спрашиваю его: «Как поживаешь, привыкаешь ли?» Он отвечает, иногда со слезами умиления: «Живу как в раю». Я в таких случаях невольно благодарил Бога за такое его душевное устроение. Прошло полгода. Александру Дружинину было дано новое послушание – заведовать овощными подвалами, и дана келлийка, в которой он стал жить один. Зная его как хорошего мастера-столяра, я как-то попросил его сделать рамку на портрет моих родителей. Он с любовью согласился исполнить мое желание, но выразил своё сожаление по поводу того, что у него нет ни верстака, ни нужного инструмента. Я в тот же день всё нужное ему послал, а дня через два после того сам пошёл к нему посмотреть, что он сделал. Вижу, что рама вчерне уже изготовлена и висит на стене его келлии. С виду она была очень красива. Но Дружинин пояснил мне, что он приведет рамку в ещё большее изящество. Прихожу к нему через неделю и с прискорбием вижу: рама моя как была недоделана, такою и осталась. Через неделю нахожу то же самое. При этом я заметил, что мой мастер всегда, как я ни приду, в каком-то экстазе и в поту. Видимо, он совершал усиленный подвиг молитвы. Прошло ещё несколько месяцев, рама моя оставалась в том же виде. В один из дней я спрашиваю его: «Брат Александр, ты за всеми монастырскими службами бываешь?» Он смиренно отвечает: «За всеми». «И за братскими правилами бываешь?» – «Бываю, – протянул он и добавил: – я ежедневно в храме Зосимы и Савватия бываю за всенощной и стою утром раннюю и позднюю литургии».
Тогда я ему говорю: «Скажи ты мне, с чьего благословения ты взял на себя подвиг усиленной молитвы? Утреня, вечерня и литургия ранняя – полный круг церковных служб, а правило братское завершает обязанности инока. Но поздняя литургия и всенощная есть необязательное для всех повторение обычных служб. Я хорошо знаю, что во время поздней литургии с братской кухни приходят к тебе за продуктами, а тебя в келлии нет. Очевидно, тебя повара должны бывают искать по церквам, что, несомненно, в сердцах их вызывает ропот и неприязнь к тебе. Пойми, такая молитва будет ли для тебя полезна? Да не оскорбится любовь твоя моей речью. Я принимаю смелость спросить тебя ещё об одном. Много раз прихожу я к тебе и вижу, что ты находишься в подвиге. Кто же тебя на это благословил? Помни, брат Александр, что жить в монастыре и творить волю свою – дело, вредное для души. Смотри, как бы своевольная твоя молитва не ввела тебя в гордость и самообольщение и не стала тебе в грех. Молю и прошу тебя ради Бога, не твори никаких подвигов без ведома духовного своего отца». Слушал меня юный подвижник с видимым неудовольствием. От него я вышёл с тяжёлым предчувствием чего-то недоброго. Прошёл ещё месяц. Сижу я однажды в своей келлии, читаю книгу часа в два дня. Вдруг неожиданно дверь моей келлии с шумом отворяется, и торжественно, с громким чтением «Достойно есть, яко воистину» входит брат Александр Дружинин. Он положил земной поклон пред моей келейной иконой, постоял, а потом резко продолжил земные поклоны. Глаза его горели каким-то недобрым, зловещим огнем, и весь он, видимо, был возбужден до крайности. Не дождавшись конца его поклонов, я встал и, обращаясь к нему, ласково сказал: «Брат Александр! Вижу я, что ты заболел душою. Успокойся, сядь, посиди и скажи мне, что тебе надо». В ответ на мои слова он с сильным озлоблением закричал: «Негодный монах! Сколько лет ты живешь в монастыре и ничего для себя духовного не приобрел. Вот я живу один год, а уже сподобился великих Божественных дарований. Ко мне в келлию ежедневно является множество архангелов и ангелов от престола Божия. Они приносят семисвечник и воспевают со мною гимны неописуемой славы. Если бы ты был достоин слышать это неизреченное пение, ты бы умер. Но так как ты сего недостоин, я тебя задушу!» Видя его нечеловеческое злобное возбуждение и зная, что все находящиеся в прелести физически бывают сильны чрезвычайно, я говорю ему: «Брат Александр, не подходи ко мне. Уверяю тебя: я выброшу тебя в окно». Уловив момент, я постучал в стену соседу по келлии, который тотчас же и вошёл ко мне на помощь.
