Иероним Стридонтский - Творения
Они, отведя его в сторону, показали ли или нет, неизвестно. Они приводили причиною сокровения заповедь Антония, для того, чтобы Пергамий [54], человек весьма богатый в этих местах, не унес тела святого в свою усадьбу и не выстроил мартириума [55]. 32. И так, вернувшись в Афродитон и удержав с собою только двух братьев, он оставался в соседней пустыне; его воздержание и молчание были столь велики, что он говорил, будто тогда впервые начал работать Христу. Было уже три года с тех пор, как затворенное небо иссушило те местности, так что [31] говорили, что даже стихии скорбят о смерти Антония. Молва об Иларионе не укрылась и от жителей этого места, и лица мужского и женского пола, с пожелтевшими ликами, изнуренные голодом, наперерыв просили дождя у раба Христова, т. е. у преемника блаженного Антония. Видя их, он весьма скорбел, и возведя очи к небу и воздев обе руки, тотчас испросил желаемое. И вот жаждущая и песчаная местность, будучи орошена дождями, внезапно извергла из себя такое множество змей и ядовитых животных, что бесчисленное количество (людей) было ими укушено и тотчас погибло бы, если бы не прибегло к Илариону: намазывая раны благословенным (им) маслом, все земледельцы и пастухи получали надежное здоровье. 33. Видя, что и тут удручают его чрезмерными почестями, он отправился в Александрию, намереваясь пройти оттуда чрез пустыню в дальний Оазис. Я так как со времени своего монашества он никогда не ночевал в городах, он остановился у некоторых знакомых ему братьев в Врухие [56], недалеко от Александрии. Они приняли старца с великою радостью, но, при наступлении ночи, внезапно услыхали, что его ученики седлают осла и он приготовляется к отъезду. Тогда, припав к его ногам, они просили не делать этого, и легши на пороге уверяли, что скорее умрут, чем лишатся толикого гостя. [32] Он им отвечал: «Потому тороплюсь я уехать, чтобы не причинить вам беспокойства. Из последующего вы узнаете, что я не без причины уехал внезапно». На другой день Газские префекты, в сопровождении ликторов, — они узнали, что он прибыл накануне — вошли в монастырь и не найдя его, говорили между собою: «Разве неправда то, что мы слышали? Он чародей и знает будущее».
Город Газа, по удалении Илариона из Палестины, когда вступил на престол Юлиан [57] разорил его монастырь и, по просьбе, обращенной к императору, добился смерти Илариона и Исихия: по всему свету было приказано разыскать того и другого. 34. Выйдя из Врухия, он по непроходимой пустыне прибыл в Оазис. Пробыв там приблизительно год, так как молва о нем достигла и туда, и он думал, что уже не имеет возможности скрываться на Востоке, где многие знали его по молве и в лицо, то стал помышлять об отплытии на пустынный остров, для того, чтобы хоть море скрыло того, кого объявила земля. В это же приблизительно время прибыл к нему из Палестины его ученик Адриан, говоря, что Юлиан убит и что на престол вступил император Христианин [58], и что он (т. е. старец) должен вернуться к остаткам своего монастыря. Он, услышав это, отказался и, наняв верблюда, через [33] глубокую пустыню, прибыл в приморский город Ливии Паретоний [59]. Тут несчастный Адриан, желая вернуться в Палестину и ища именем учителя прежней славы, причинил ему много оскорблений. Напоследок, связав все подарки, принесенные ему от братии, без его ведома отправился. И так как в другом месте не будет случая рассказать о нем, то я скажу только одно для устрашения тех, кто презирает наставников: чрез несколько времени он сгнил от проказы. 35. Старец, в сопровождении одного жителя Газы, сел на корабль, плывший в Сицилию. И когда он, продав книгу евангелий, писанную им своеручно в юности, приготовлялся заплатить за провоз, почти по середине Адриатического моря, сын корабельщика был объят бесом и начал кричать, говоря: «Иларион, раб Божий, отчего нам чрез тебя нельзя быть безопасными даже и в море? Дай мне время достигнуть земли для того, чтобы, извергнутый здесь, я не упал в пучину». Тот сказал ему: «Если Бог мой дозволит тебе оставаться, оставайся, если же Он тебя извергнет, то зачем оскорбляешь меня, человека грешного и нищего?» Он говорил это для того, чтобы моряки и торговцы, бывшие на корабле, не выдали его по прибытии на землю. И немного спустя отрок очистился, при чем отец и прочие присутствовавшие [34] обещали, что они никому не будут говорить об его имени. 36. Высадившись на сицилийском мысе Пахине [60], он предложил корабельщику евангелие за провоз свой и жителя Газы. Тот не хотел брать, в особенности, видя, что они, кроме книги и того, во что были одеты, не имеют ничего, и напоследок поклялся, что не возьмет. И старец, воспламененный уверенностью чрез сознание своей бедности, радовался в особенности тому, что и не имеет ничего от мира, и считается жителями этого места за нищего. 37. Однако, снова подумав о том, чтобы торговцы, приезжающие с Востока, не сделали его известным, он бежал во внутренние местности, т. е. на двадцатый милиарий [61] от моря; там, на некоем пустынном поле, он ежедневно вязал вязанку дров и клал на спину ученика. Продав ее в ближайшем селении, они покупали себе пищу и немного хлеба для тех, кто случайно к ним приходил. Но истинно по писанию:
«Не может град укрытися верху горы стоя» (Мтф. V, 14): некий знатный воин [62] мучился в базилике блаженного Петра, в Риме, и в нем возопил нечистый дух: «Немного дней тому назад вступил в Сицилию раб Христов Иларион, и его никто не знает, и он думает, что утаился; я пойду и выдам его». И тотчас, сев на корабль со своими
[35] рабами, он пристал к Пахину, и, ведомый бесом, как только простерся перед кущей святого, тотчас исцелился. Это начало его чудес в Сицилии привело к нему впоследствии бесчисленное множество болящих и верующих лиц, до того, что некто из первых мужей, распухший от водянки, исцелился в тот самый день, как пришел.
Он, предлагая ему потом неисчислимые подарки, услышал изречение Спасителя ученикам: «Туне приясте, туне дадите» (Мтф. X, 8). 38. Пока это происходило так в Сицилии, Исихий, его ученик, искал старца по всему свету, обходя берега, проникая в пустыни, и имел уверенность лишь в одном, что где бы он ни был, долго он не может оставаться неизвестным. Прошло уже три года, как он услышал в Мефоне [63] от некоего Иудея, продававшего народу дешевую ветошь, что в Сицилии появился Христианский пророк, который творит такие чудеса и знамения, что считается одним из древних святых. Расспрашивая об его внешности, походке и речи, и в особенности возрасте, он не мог узнать ничего, ибо тот, кто сообщал, говорил, что до него дошла лишь молва о человеке. И так, вступив в Адриатическое море, он благополучным плаванием достиг Пахина, и в одном селении на изгибе берега, расспрашивая о слухах про [36] старца, из единогласного свидетельства всех узнал, где он и что делает: все не удивлялись в нем ничему до такой степени, как тому, что после толиких знамений и чудес, он не принял ни от кого в этих местах даже ломтя хлеба. Не буду распространяться — святый муж Исихий пал к коленам учителя и орошал слезами его стопы, и наконец был им поднят; после двух–трех дневных бесед он услыхал от жителя Газы, что старец уже не может жить в этой лестности, но хочет отправиться к каким то варварским народам, где были бы неизвестны его имя и слава. 39. И так он привез его в Епидавр, город Далматии [64] где, оставаясь немного дней на соседнем поле он не мог укрыться. Ибо дракон изумительной величины, которых на местном языке зовут боа, оттого, что они до того велики, что проглатывают быков [65], опустошал всю страну и поглощал не только крупный и мелкий скот, но и земледельцев и пастухов, привлекая их к себе силою дыхания. (Святый) приказал приготовить для него костер и, возослав молитву к Христу, вызвал его и приказал взобраться на кучу дров, под которой был подложен огонь. Тогда на глазах всего народа, он сжег громадное животное. Потом, колеблясь, что ему делать, куда обратиться, приготовлялся к новому [37] бегству, и обозревая в уме уединенные места, скорбел, что если и молчал о нем язык, то вещали чудеса. 40. В то время, вследствие повсеместного землетрясения, случившегося после смерти Юлиана, моря выступили из своих пределов, и Бог как бы угрожал вновь потопом и все возвращалось в древний хаос; (тогда) корабли, поднятые на обрывистые горы, повисли на них. Жители Епидавра, видя это, то есть как несутся на берег шумные волны, водяные громады и волнующиеся горы и опасаясь — что они видели уже совершившимся — чтобы город не погиб окончательно, вошли к старцу и, как бы отправляясь на битву, поставили его на берегу. Он начертал на песке три креста и протянул руки вперед, и море, поднявшееся на невероятную вышину, остановилось перед ним, и долго шумя и как бы негодуя на преграду, понемногу возвратилось в свое лоно. Это прославляет и доныне Епидавр и вся та местность, и матери рассказывают своим детям для передачи памяти об этом потомству. Истинно сказанное Апостолам: «аще имате веру речете горе сей прейди в море и прейдет» (Мтф. XVII, 20) и может исполниться буквально, если кто будет иметь веру Апостолов, и такую, какую иметь повелел им Господь. Потому что какая разница — гора ли спустится в море, или громадные водяные горы внезапно отвердеют и окаменев лишь пред ногами старца, плавно потекут с другой стороны? [38] 41. Изумился весь город, и величие чуда сделалось известным даже в Салонах [66].
